Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский

Мунин залпом выпил остывший кофе и продолжил рассказ.

Когда Андрей Первозванный странствовал по Малой Азии, его внимание привлёк небольшой уютный городок Византий. Апостол помог его развитию, и четыре века спустя городок уже славился на весь мир как второй Рим – Константинополь, столица Византийской империи. Ещё через тысячу лет империя рухнула. Последнюю принцессу императорского рода Зою Палеолог отдали в жёны московскому князю Ивану Третьему. Самой большой ценностью в её приданом были книги, которые содержали россыпь следов исчезнувшего Ковчега Завета.

Москва стала третьим Римом, а книги легли в основу библиотеки внука Зои, великого князя московского Ивана Четвёртого, прозванного Грозным. Из этих книг Иван почерпнул знания, которые позволили ему принять царский венец и переменить жизнь в государстве. Библейский зверь единорог появился на личной печати царя, а следом – на международных договорах России, пушках и знамёнах победоносных войск.

Во многом русский царь Иван Грозный шёл путём библейского царя Давида – псалмопевца, законодателя и реформатора. Он писал литургические тексты, некоторые из которых исполняются по сей день; ввёл в оборот «Судебник», привлёк земских депутатов к управлению государством и приструнил церковников на Стоглавом соборе. Он сватался к королеве Елизавете Тюдор, чтобы через английского льва связать русского единорога с шотландским и дотянуться до части тайны, которую тамплиеры передали королю Брюсу. Он создал рыцарский орден, выделив для него землю опричь государственной – то есть за её пределом, – и сам стал Великим магистром опричников.

Царь Давид отвоевал место для Храма, но строительство завещал своему сыну Соломону. Царь Иван вёл войну на северо-западе от Москвы, за земли близ Нево-Ладоги, – и нащупывал место для новой столицы: третий Рим не годился на роль второго Иерусалима.

Московское княжество стало Россией и увеличилось настолько, что превзошло площадью все страны Европы, вместе взятые. Только продолжателя у Ивана Грозного не нашлось. Подвели его сыновья от любимой жены Анастасии Романовой. Старший, Иван Иванович, государственными делами не интересовался, долго болел и умер по пути в монастырь ещё при жизни родителя. Средний, Фёдор Иванович, стал царём после кончины отца, но по слабости ума лишь занимал московский престол, а страной управлял его шурин, опричник Борис Годунов…

…который воцарился вслед за Фёдором, поскольку Дмитрий, младший сын Ивана Грозного, к тому времени погиб.

Слухами земля полнится. Приближённый царя Ивана, князь Андрей Курбский, говорил о России как об Израиле, намекая на тайну Ковчега. Борису Годунову тоже что-то было известно. Неспроста в Кремле он пытался в точности воссоздать Святая Святых иерусалимского Храма и учредил должность патриарха всея Руси. Спустя годы патриарх Никон, который мог владеть совсем уж призрачными остатками тайны, выстроил под Москвой собственный роскошный монастырь, названный Новым Иерусалимом, – и жестоко за это поплатился…

…а Рюриковичей на российском престоле сменили Романовы. Первым стал Михаил, внучатый племянник Анастасии, жены Ивана Грозного; ему наследовал Алексей и, наконец, трон занял Пётр Первый – рядом с которым с детских лет неотлучно держался Яков Брюс.

Потомок шотландского короля сопровождал царя Петра в странствиях по Европе и склонил к долгой поездке в Англию. Там познакомил с Ньютоном и надоумил учредить орден Андрея Первозванного: со времён опричнины рыцарских орденов в России не было. Стараниями Брюса андреевский флаг – такой же, как у шотландцев, – утвердился на русских кораблях по соседству с флагом Иерусалима и триколором в цветах единорога, непорочного зверя с белым туловищем, красной головой и голубыми глазами. Сам единорог продолжал служить эмблемой московских царей, знаком государевой печати и украшением трона…

– Кстати, я насчёт Ньютона спросить хотел, – снова подал голос Одинцов. – Книжник говорил, что закон всемирного тяготения – образцовый. Мол, не люди придумали, поэтому и отменить никто не может. Но его же Ньютон открыл. Ты сам рассказывал, что Брюс вместо Ньютона делал доклад в академии наук.

– Не в академии, а в Лондонском Королевском обществе, – поправил Мунин, досадуя, что его снова перебили.

– Гравитация была всегда, – сказала Ева. – Ньютон только дал формулу закона. Написал знаками. Это математика. Стало можно вычислить гравитацию. А почему она существует, Ньютон не знал. Никто до сих пор не знает. Это большая проблема современной физики. Книжник был прав.

– Давайте про физику потом, – раздражённо бросил Мунин. – Можно, я продолжу?

– Конечно, конечно, – миролюбиво согласился Одинцов, а Ева залила кипятком очередные три порции растворимого кофе.

На дворе стояла ночь, но про сон и речи быть не могло. Троице хватало адреналина, так что кофе давал разве что психологический эффект. Мунин сделал несколько глотков и заговорил снова.

Яков Брюс нашёл для царя Петра текст «Повести временных лет» и что-то там подправил. Может, акцентировал внимание на истории с баней, которая удивила апостола Андрея, или на посохе, водружённом на берегу Волхова… Так или иначе, деревню Грузино, возле которой это случилось, Пётр отписал своему ближайшему сподвижнику Меншикову. Место, где могла храниться скрижаль Завета, оказалось в доверенных руках.

Древнюю русскую столицу государь тоже не забыл: первые археологические раскопки начались не в Москве или каком-то ещё культурно-историческом центре, но в Старой Ладоге – там, откуда, по словам Нестора, пошла есть Русская земля. Тайное понемногу становилось явным.

Царь Давид завоевал селение, на месте которого построил Иерусалим, и выкупил у побеждённых гору с краеугольным камнем, который Соломон окружил Храмом.

Царь Пётр отвоевал у шведов земли между Нево-Ладогой и Балтикой, заложил на них Новый Иерусалим и выкупил у шведского майора огромный участок, всем известный как Летний сад. Потом в торце участка построили дворец дочери Петра, а ещё позже на том же фундаменте – Михайловский замок…

…то есть Храм для Ковчега Завета, который ещё надо было собрать. В Россию к этому времени прибыла только одна скрижаль. Ко второй Пётр подбирался, налаживая связи с госпитальерами: на Мальте начали посвящать в рыцари русских бояр. А про Африку, где ждал своего часа золотой сундук для скрижалей, Петру напоминал его неотлучный спутник, эфиопский княжич Абрам Ганнибал.

За чем ещё, как не за Ковчегом, отправил Пётр Первый войско на юг накануне скоропостижной смерти?! Кто может сказать: он умер потому, что послал в Эфиопию солдат, – или спешил потому, что почуял близкую смерть?

Видно, время обрести Ковчег ещё не пришло, а делу не нашёлся достойный продолжатель.

Яков Брюс доживал свои дни в Москве и ставил опыты в Сухаревой башне, используя знания тамплиеров. На российском троне сменяли друг друга Екатерина Первая, Пётр Второй, Анна Иоанновна, Иван Шестой – и, наконец, дворцовый переворот привёл к власти Елизавету, младшую дочь Петра Первого.

Елизавета Петровна забрала у родителей и сама воспитала своего внука, будущего императора Павла. Он родился и рос в её дворце – в точности на том месте, где было назначено появиться новому Храму для Ковчега Завета, – и читал-перечитывал прадедовскую книгу про госпитальеров.

К воспитанию Павла руку приложил и Абрам Ганнибал. Старый эфиопский княжич готовил молодого русского царевича к великой миссии. Увы, вероломная мать отняла у сына корону. Но Ганнибал передал юноше всё, что был должен, – и дотла сжёг свой архив перед тем, как окончить земные дни. А его воспитанник тут же отправился в поездку по Европе, где завёл необходимые знакомства – в том числе с госпитальерами и с архитектором Бренной.

Десятилетия, которые Павел провёл в ожидании трона, не были потрачены зря. Он рассчитывал каждое своё действие на престоле. Он готовил законы, чтобы превратить Санкт-Петербург в духовный центр, Новый Иерусалим. А главное – он разработал двенадцать проектов Храма, названного Михайловским замком, и остановился на тринадцатом.

Наконец Павел стал императором и немедленно начал действовать. Установил в жизни столицы порядки, которыми возмущалась петербургская знать. Госпитальеров принял под покровительство так же, как шотландский король Брюс – тамплиеров, и получил от мальтийских рыцарей вторую скрижаль Завета. Первая по-прежнему хранилась на Волхове, в имении, которое Павел пожаловал Аракчееву, ближайшему своему наперснику. Знаменитый раввин толковал государю библейские тексты…

…а Бренна строил Михайловский замок. До шести тысяч рабочих одновременно трудились круглые сутки, зимой и летом. Строительные материалы покупали за любые деньги. Когда не хватало гранита и мрамора – снимали декор с дворцов и соборов. Развязка была близка; Павел спешил и устроил грандиозную церемонию открытия замка, ритуалы которой разработал сам.