Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют - Валерий Замулин

Ситуация в 284-м гв. сп подполковника B. C. Накаидзе[411] оказалась несколько иной. В 2.00 12 июля начальник штаба дивизии полковник В. П. Бойко отдал приказ лично командиру полка о начале выдвижения на исходные позиции. Батальонные колонны выступили на рассвете, но были обнаружены противником. Немцы открыли сильный минометный огонь, а в 5.40, при подходе к району развертывания (южные скаты выс. 236.7), полк попал под бомбежку. Батальоны рассредоточились на местности и залегли, в подразделениях появились убитые и раненые. Третий полк дивизии (287-й гв. сп) к этому моменту все еще находился на марше. Вместе с тем в соединении появился и ряд других проблем. Из отчета штаба 5-й гв. армии:

«Основные недочёты в период наступления, замеченные командирами оперативного отдела штаба армии, были следующие: отсутствие взаимодействия артиллерии с пехотой 95-й гв. сд. Части не вышли своевременно в исходное положение для наступления. Командиры полков не полностью знали задачи, к примеру, подполковник Селецкий[412], майор Такмовцев были вызваны в 8.00 12 июля на КП дивизии для получения задач, а в это время уже начался бой»[413].

К этому добавлю: не был развернут на огневых позициях и 233-й гв. ап 95-й гв. сд. После рассвета его командир майор А. П. Ревин собрал на рекогносцировку весь командный состав до командира батареи включительно. Во время ее проведения выяснилось, что противник уже перешел в наступление и прорвался на позиции соседней 52-й гв. сд. Из воспоминаний командира 1-й батареи 1/233-го гв. сп лейтенанта Н. Д. Михайлова:

«День начался с визуальной рекогносцировки местности. Все командиры батарей и дивизионов вместе с командиром полка А. П. Ревиным были на высоте, что правее дороги на Карташевку (выс. 235.3. — В.З.). Отсюда я увидел более 60 танков противника, двигавшихся на пшеничное поле около отдельного дома 5–6 км от нас. Тогда там, на высоте мне, уставшему от двухдневных боев, хотелось или казалось, что этих „гостей“ примет сосед слева (52-я гв. сд. — В.З.), но обстановка сложилась иначе. Я получил приказ со своей батареей выехать на высоту, что правее реки Псёл (выс. 236.7. — В.З.) и совместно с командирами других батарей образовать противотанковый узел»[414].

Не надо подробно объяснять, какая неразбериха творилась перед атакой, если некоторые полки уже перешли в наступление, а другие ждали своих командиров, которых вызвали в штаб дивизии на рекогносцировку для получения боевых задач надень. Плохая организация работы штаба 95-й гв. сд по доведению задач накладывалась на прорыв позиций 52-й гв. сд, сильный огонь вражеской артиллерии и систематические танковые атаки противника по всему фронту в излучине.

Таким образом, недостаток времени для подготовки, активное противодействие противника, отсутствие надежного первого эшелона, под прикрытием которого можно было развернуть дивизию, а также ряд субъективных факторов не только не позволили подготовить обе гвардейские дивизии к переходу в контрудар в излучине, но даже вывести их на исходные Рубежи и обеспечить минимумом необходимых средств. К началу боя соединения правого фланга 33-го гв. ск испытывали острый дефицит боеприпасов. Так, два полка 95-й гв. сд имели лишь 0,5–0,9 боекомплекта по всем видам вооружения, а 287-й гв. сп — 0,3 б/к[415]. Ещё более скудными запасами боеприпасов располагала 52-я гв. сд, она имела патронов: винтовочных — 0,45 б/к, к автоматам — 0,3 б/к, ручных гранат — 0,4 б/к, мин: 50-мм — 0,2 б/к, 82-мм — 0,1 б/к, 120-мм — 0,1 б/к, 45-мм выстрелов — 0,5 б/к, 122-мм гаубичных выстрелов — 0,1 б/к[416]. Как командование армией собиралось проводить контрудар — непонятно. Причём генерал А. С. Жадов знал об этой ситуации, но даже не пытался решить её.

Пока с уверенностью можно утверждать, что в 8.30 в наступление в полном составе перешли следующие соединения 5-й гв. А:

— 32-й гв. ск, силами 13-й гв. и 66-й гв. сд;

— 33-й гв. ск — 9-й гв. вдц, 97-й гв. сд, два полка 42-й гв. сд, одним полком 52-я гв. сд и одним полком 95-я гв. сд.

Следовательно, между 8.30 и 9.00 по позициям войск мд «Мёртвая голова» ударили только три стрелковых полка при поддержке 16 танков. По правому флангу (район Васильевки) наносили удар: 127-й гв. сп 42-й гв. сд, 36-й гв. оттп 18-го тк. В этот момент 153-й гв. сп 52-й гв. сд еще находился на северном берегу Псёла и только начал подходить к мосту у северной окраины Васильевки. На левом фланге (из района х. Ильинский) эсэсовцы были атакованы 294-м гв. сп 97-й гв. сд, а в центре с севера в направлении выс. 226.6 пытался продвинуться вперед 284-м гв. сп 95-й гв. сд. О переходе в атаку 290-го гв. сп данных обнаружить не удалось; вероятно, после боя он приводил себя в порядок и в контрудар не переходил.

Контрудар 5-й гв. А развивался тяжело, как и соседей — 5-й гв. ТА, он не сопровождался сильной артподготовкой, не было в ее полосе и танков НПП, поэтому вначале на планы командования дивизии «Мертвая голова» эти атаки серьезного влияния не оказывали. Тем не менее из-за массированных ударов русских танков по всему фронту дивизий «Лейбштандарт» и «Дас Райх» бригаденфюрер Прис приостановил наступление. На флангах дивизии по атакующим гвардейцам был открыт сильный огонь артиллерии и миномётов, а в центре, где его бронегруппа изготовилась к удару на северо-восток, — проведена бомбардировка.

Офицеры штаба мд «Мёртвая голова», описывая ситуацию, сложившуюся утром в полосе дивизии, отмечали, что русские безоглядно посылали на ее позиции огромные массы пехоты без сопровождения танков с целью раздавить плацдарм. Участники того боя вспоминали, что это выглядело и ужасно, и странно. Когда твои позиции атакуют волнами сразу несколько сотен вооруженных людей, надо иметь крепкие нервы, чтобы не дрогнуть и не побежать назад. В то же время атака пехоты без должной огневой поддержки на подготовленный к обороне рубеж моторизованной дивизии выглядит не выполнением боевой задачи, а самоубийством. Так считал наш противник, и надо признать — его оценки вполне справедливы.

Гвардейские полки наступали побатальонно, но наступлением это назвать было трудно. Связи батальонов с артчастями не было, поэтому подавить огневые точки перед атакой не удалось, как и не было сопровождения стрелковых цепей огнем. Лишь только роты, развернувшись, начинали движение, артиллерия неприятеля открывала ураганный огонь, нередко к этому подключалась и авиация. Пробежав несколько десятков метров, пехота залегала; лишь огонь затихал — цепи опять поднимались, и так несколько раз. Затем, когда полк с большим трудом преодолевал 300–400 м, противник предпринимал контратаку танками, боевые порядки батальонов рассыпались, стрелки наспех занимали свободные траншеи и воронки, а там, где их не было, пытались окапываться и приступали к отражению контратаки. Когда же танки отходили — пехота поднималась, и все повторялось вновь.

Вот как выглядело движение 284-го гв. сп, который наносил удар от выс. 236.7 в направлении выс. 226.6 — практически в лоб боевой группе мд «Мёртвая голова». Процитирую его журнал боевых действий:

«В 11.00 перед наступающим 1-м стрелковым батальоном вышли 17 танков противника, которые прямой наводкой начали вести огонь по боевым порядкам.

1-й сб сошёл с южных скатов выс. 236.7 и повел наступление на выс. 226.6. В результате ожесточенного огня пехота залегла.

В 13.00 из района х. Веселого вышло 20 танков, которые курсировали по переднему краю, ведя непрерывно огонь по подразделениям и по восточным скатам выс. 226.6, затем вышло ещё до 20 танков, которые оказывали сильное огневое сопротивление продвигающимся подразделениям.

В 15.00 1-й сб достиг выс. 226.6, 2-й об — северо-восточных скатов выс. 226, 6. Противник отошел на обратные скаты выс. 226.6»[417].

К этому добавлю, что вскоре началась новая сильная атака эсэсовцев, в ходе которой все, что батальоны подполковника B. C. Накаидзе с таким трудом отвоевали, было оставлено врагу, а полк — рассечен на несколько частей. Какой смысл класть людей под танки без должной огневой поддержки, понять трудно. Но так было, и довольно часто. Наш противник знал эту особенность советского командования и пользовался ею, нанося советским войскам существенный урон. Начальник штаба 48-го тк генерал Ф. Меллентин писал:

«Что касается военачальников, то хорошо известно, что:

а) они почти в любой обстановке и в любом случае строго и неуклонно придерживаются приказов или ранее принятых решений, не считаются с изменениями в обстановке, ответными действиями противника и потерями своих собственных войск. Естественно, в этом много отрицательных моментов, но вместе с тем есть и известные положительные стороны;

б) они имели в своем распоряжении почти неисчерпаемые резервы живой силы для восполнения потерь. Русское командование может идти на большие жертвы, и поэтому не останавливаются перед ними»[418].

Дивизии 5-й гв. А (бывшая 66-я А) понесли под Сталинградом большие потери. Весной 1943 г. их пополнили до штата. Основная часть маршевых батальонов состояла из необстрелянных призывников восточных областей России и республик Средней Азии. Новобранцев в полках, конечно, обучали, но времени на основательную подготовку не было. Об этом не принято было говорить, но «привыкание к передовой» проходило не у всех гладко. Попав под первую бомбёжку, артобстрел или под массированную танковую атаку, люди не всегда могли действовать адекватно, их охватывал ужас, они цепенели, попадали в ступор, теряли рассудок. Известный белорусский писатель-фронтовик Василь Быков вспоминал: