Путь. Автобиография западного йога - Джеймс Дональд Уолтерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Среди моих самых печальных воспоминаний — впечатления от приезда бывших приверженцев, оставивших божественное призвание, которые хвалились перед своими братьями и сестрами по пути новыми мирскими благами. С какой гордостью они демонстрировали свои новые автомобили, новые костюмы, новых жен! Вы видите в их глазах желание оправдать утрату того доброго, что они потеряли. Вы слышите в их голосах неловкий смех людей, которые похваляются спьяну, надеясь шумом и деланным смехом заглушить неумолимый голос совести. Совершив такой шаг, рано или поздно они утрачивали уверенность в правильности своего поступка и, увы, зачастую — в самих себе.
Хуже всего то, что непостоянство по отношению к Богу порождает в них склонность к непоследовательности в дальнейшем. Они редко преуспевают в чем-либо, потому что отвергли качества, необходимые для достижения успеха во всяком деле: стойкость и непоколебимость. Счастливы те, кто, совершив ошибку, исправляют ее и решительно возвращаются к духовному поиску. Я восхищался одной такой верующей, которая, когда ее спрашивали, как она посмела снова оказаться в Маунт-Вашингтоне, ранее покинув его, радостно отвечала: «А вы считаете, что я должна держаться за свои ошибки?»
Увы, не многие имеют такую решимость. Мастер рассказал мне об одном падшем ученике: «С тех пор как он покинул нас, у него не было ни одного радостного дня. Я так старался спасти его, но он уже все решил. Мы были с ним в Нью-Йорке, когда однажды он сказал мне, что хочет поехать в Филадельфию.
— Купить обручальное кольцо? — вызвал я его на откровенность.
Он не мог отрицать этого, но пытался убедить меня в том, каким ангелом была его девушка.
— Она вовсе не то, чем тебе кажется, — предостерег я.
— Но ведь вы совершенно ничего не знаете о ней, — возразил он. — Вы даже никогда не видели ее!
— Я знаю о ней все! — уверял я его.
И все же он не хотел меня слушать. Но потом он убедился во всем сам». Глаза Мастера выражали печаль по поводу своего заблудшего ученика.
«Все отвернутся от того, кто отвергнет Меня», — писал в своей прекрасной поэме «Небесная Гончая» Френсис Томпсон.
Преданность — сильнейшая защита от заблуждения. Но едва ли найдется такой верующий, чья преданность никогда не убывает, который никогда не переживает духовного опустошения или черствости, не чувствует влечения к мирским удовольствиям. Что человеку делать, когда, по выражению Мастера, взрываются «кармические бомбы» невоздержанности и страстей, в особенности в периоды черствости? Чтобы быть готовым к такому периоду, важно укреплять себя привычкой к регулярным медитациям и преданностью избранному пути. Когда привычка к ежедневным медитациям становится правилом, человек будет уверенно преодолевать множество житейских бурь, не впадая ни в отчаяние, когда путь кажется слишком тяжелым, ни в радужное настроение, когда путь кажется легким. Верность избранному пути подавляет соблазн искать более легкие и приятные пути к Богу, более «симпатичного» учителя или практику, которая предъявляет меньше требований к эго.
«Преданность — это первый закон Бога», — часто говорил Йогананда. Он имел в виду не показную сектантскую преданность тех, кто чувствовал необходимость доказывать ее и поносить любого, чьи взгляды отличаются от их собственных. (Такое размахивание флагами обычно используется для того, чтобы скрыть подсознательные сомнения.) Мастер имел в виду ту спокойную приверженность избранному пути, которая несовместима с изменой убеждениям и которую не могут поколебать никакие препятствия, встречающиеся на пути. Увы, это качество не часто сегодня встречается в Америке, за исключением, возможно, преданности честолюбию. Нам принадлежит традиция пионеров — мужчин и женщин, которые не раз утверждали свою свободу, «выдергивая корни» и поселяясь на новой территории. Даже сегодня, когда на континенте не осталось для завоевания новых земель, наши юноши, стремясь к новизне, тянутся к блуждающему огоньку «успеха», куда бы он их ни звал, почти не считаясь с такими неудобными понятиями, как обязательство и долг.
— Они меняют работу, жен и гуру почти без предупреждения, — сожалел Мастер. — Как они могут добиться чего-либо, если привыкли так капризно менять направление?
«Падет несколько голов», — сказал он мне, говоря о периоде, который начался за несколько месяцев до моего испытания в Твенти-Найн-Палмз. Я сильно переживал, когда ашрам покинули некоторые из тех, кого я особенно любил. Я уже знал, что собирался уходить Бун, но когда ушел Норманн, а потом Жан, я был сильно потрясен.
Бедный Норманн! Он глубоко любил Бога, но пришло уныние, которое заставило его нарушить установившийся режим медитации до такой степени, что ее не хватало для того, чтобы охранить его от мирских заблуждений. Но я знал, что он будет всегда любить Бога и стремиться к Нему.
— Впервые за много жизней Норманн поддался заблуждению, — печально заметил Мастер. Потом он добавил: — Божественная Мать хочет, чтобы он научился отвечать за свои поступки. Но где бы он ни был, он со мной.
Спустя несколько месяцев Норманн посетил Маунт-Вашингтон.
— Помнишь, как трудно мне было ладить с Джерри? — спросил он меня. — Это было одной из основных причин, побудивших меня уйти отсюда. А теперь там, где я сейчас работаю, таких, как он, — шестеро.
Спустя годы я обратил внимание на то, что, когда верующие пытаются избежать кармических испытаний, они вновь испытывают их — в иной форме — и в большем объеме!
Жан был наделен большой силой воли, но не прилагал достаточно усилий для совершенствования своей преданности. Мастер всегда указывал, что для медитации не должно быть иных побуждений, кроме любви к Богу и стремления угодить Ему. Медитацию для личной духовной выгоды он называл «корыстной преданностью»: «Господь, я отдал Тебе столько-то крий. Теперь Ты должен выполнить Твою часть соглашения и дать мне столько-то осознания» — Бог никогда не отвечает на такую преданность! Он не примет от нас
