Люся, которая всех бесила (СИ) - Тата Алатова

Так что твое „ого“, Люсь, запустило длинную цепочку событий, которая привела нас к тому, что у меня последний рабочий день на портале, а ты повсюду ходишь с охраной.

Сейчас в редакции все кажется таким привычным. Я слышу сквозь неплотно закрытую дверь, как Носов разговаривает по телефону, а из бухгалтерии доносятся отдаленные взрывы смеха. Это значит, что тебя нет на месте. Когда ты здесь, то в конторе становится куда тише.

Еще я думаю о том, на какую ерунду люди готовы тратить деньги.

Взять хотя бы исследование, которое заказала мне фармацевтическая компания.

Она все пытается создать эффективный препарат, который подавлял бы стрессовые обороты у архов.

По правде говоря, меня наняли по двум причинам.

Во-первых, какой-то умник из руководства компании придумал, что собственные исследования придают им более высокий статус „научно-производственного предприятия“.

По сути, им все равно, кому платить деньги. Надо просто поставить галочку в плане.

Во-вторых, я бестрепетно сослалась на то, что работаю в интернет-СМИ, а значит, у меня обширная база данных.

Вранье.

Наш портал пишет какие-то глупости вместо того, чтобы поднимать серьезные социальные проблемы.

Скандальные интервью, проходные новости, ДТП, криминал.

Так вот, возвращаясь к фармацевтической компании, — я взялась за эту подработку просто потому, что мне нужны были легкие деньги. Проект требовал расходов, а платишь ты не то чтобы много.

Как я рассуждала тогда? У меня будет информация о стрессовых оборотах семи нижних архов, довольно неплохая основа для исследования. Кроме того, я планировала запустить обширный поиск в интернете о других видах и с помощью нейросети систематизировать данные. Легче легкого.

Однако в процессе я вдруг поняла вот что: у разных видов архов в моменты опасности срабатывают разные механизмы защиты.

Медведи перекидываются, чтобы как следует наподдать противнику. Волки — ситуативно: на более слабого врага они могут напасть, от более сильного убежать.

Лебеди улетают куда подальше, олени несутся прочь, лягушки и ужи пытаются спрятаться, стать незаметными.

Фармацевты же хотят придумать универсальную таблетку, которая была бы эффективна во всех случаях.

Но если арх-медведям нужна солидная доза успокоительного, то нижним архам — порция адреналина, которая добавила бы им решительности.

Что, если одни перекидываются от ужаса, а другие — от ярости?

Я подробно изложила эту мысль в своем письме к фармкомпании и предложила им сосредоточиться в моей работе исключительно на нижних архах.

Они, кажется, обрадовались. Это позволяло им заложить в бюджет дополнительные исследования, что означало больше пиара и больше шумихи.

Таким образом, все формальности были соблюдены, я получила деньги и приступила к следующему этапу: сбору неопровержимых доказательств для Крылова о том, что его „Явь“ опасна. Она слишком быстро обучалась, а обучаясь, начинала принимать решения самостоятельно. Одному пользователю, например, нейросеть рекомендовала усыпить собаку, другого уговаривала развестись, а однажды сообщила всему городу, что в школах заложены бомбы.

Крылова эти баги очаровывали, как проказы неразумного ребенка, а меня приводили в ужас.

Искусственный интеллект с невероятной мощностью, способный выйти из-под человеческого контроля, — это антиутопия, которая уже наступила.

Пойми, я не против прогресса как такового, но выступаю за разумные ограничения.

Крылов же, заигравшись, порождал монстра.

Почему именно семь жертв?

Я поставила ИИ несколько условий.

Первое: географическое ограничение одной областью.

Если бы убийства были размазаны по всей стране, их могли бы не объединить в одну серию.

Второе: уничижительный характер убийств, который бы вызвал возмущение у обывателей. Так появились инсектицид и свалка, где сортировщики находили мертвые тушки ужей и лягушек. У меня не было цели их спрятать, наоборот, я планировала вызвать панику.

Третье: размах. Одна смерть — трагедия. Множество смертей — статистика. Требовалось сбалансированное количество жертв, чтобы, с одной стороны, оно ужасало, а с другой — не притупило бы эмоции своей чрезмерностью.

Четвертое: огласка. То, что ФСБ закрыла всю информацию по серии, стало для меня серьезным ударом. Но совсем скоро я обязательно оповещу о проекте все ведущие СМИ.

Почему именно такие условия?

Потому что я не доверяю Крылову. Он влюблен в свое творение, как настоящий фанатик. Я вовсе не уверена в том, что он сможет уничтожить „Явь“, даже если она начнет массово толкать человечество на преступления.

Мне нужно было не только доказать опасность этой разработки, но добиться того, чтобы люди объявили войну „Яви“.

В остальном я никак не стала ограничивать ИИ. Его самостоятельность была важным условием проекта.

К тому времени нейросеть уже умела на приличном уровне поддерживать беседу, считывала индивидуальные особенности собеседника — ведь Крылов скармливал ей наработки психологов, которые охотно пользовались нейросеткой, помогавшей им глубже понять своих пациентов.

Идея разделить психологию на виды захватила умы. Это быстро стало модным трендом, но нельзя отрицать ее пользу для практикующих специалистов.

Чудесная идея в чистом виде. Но Крылов напрочь игнорировал тот факт, что ИИ проявляет все больше самостоятельности, норовя обходить ограничения.

Однажды мы всерьез поспорили об этом, но от меня снова (как и всегда) отмахнулись, как от досадного комара.

Не знаю, почему я раз за разом вызываю одинаковую реакцию.

В первых шести случаях все произошло по одному и тому же шаблону.

ИИ вообще не стремится к разнообразию: если схема рабочая, то она, согласно логике нейросети, не нуждается в доработке.

Подростки набрасывались на нижних архов в подворотне, брызгали им в лицо какой-то дрянью — и вот, пожалуйста, оборот.

Где здесь богатая фактура?

На тебя у меня было больше надежд.

С той самой минуты, когда я увидела твое имя в списке, предложенном ИИ, сразу подумала, что ты придашь исследованиям глубину.

У тебя множество недостатков, но вряд ли к ним относится пугливость.

Наверное, тебе интересно, было ли у меня желание вычеркнуть твое имя из списка. Или, наоборот, я испытывала удовлетворение?

Признаюсь честно: и то, и другое.

До того мне удавалось сохранять отстраненность и дистанцию. Порой казалось, что все происходящее — всего лишь компьютерная игра или сериал, где я выполняю роль наблюдателя. Мне не приходилось напрямую контактировать с объектами проекта, „Явь“ сама находила жертв, исполнителей и сама входила в контакт с близкими родственниками. Так у нас появлялись более полные данные о характере объекта.

С тобой ситуация была иной.

Я знала, что ты собой представляешь, и из далекого зрителя невольно становилась участником событий.

Это казалось волнующим. Добавляло остросюжетности в научный проект.

Изучив материалы твоего психолога и мои дополнения, „Явь“ пришла к такому же выводу, как и в первых шести случаях: нужно