Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды... - Ханс Фаллада

— Ну нет! — воскликнул мальчик разочарованно.

— Не в лавке, — сказал успокаивающе отец. — Я имел в виду банк.

— Ах так, — сказал мальчик.

— Ну так что? — не отставал отец.

— Я еще не знаю, — нерешительно сказал сын.

— Если тебе попало по черепушке, — сказал отец, — то надо не ворчать, а обдумать случившееся, понять, в чем ошибка, и впредь поступать правильно. Между прочим, ты можешь спокойно две-три недели посидеть дома и здорово помочь мне в расчетах заработной платы. Сейчас идет сбор урожая и у меня нет на это времени. Ну, ладно, забирайся снова на велосипед, мы можем проехать еще большой отрезок дороги.

Мальчик уселся сзади отца, положив ему руки на плечи. Велосипед, жужжа, быстро катился под гору, и прохладный поток воздуха освежающе дул в лицо.

— Я даже не знаю ее имени, — неожиданно крикнул сын.

— Что? — переспросил отец, не расслышавший из-за быстрой езды.

— Я даже не знаю, как ее зовут!

— Кого?

— Девушку!

Отец так резко затормозил, что сын ткнулся головой ему в спину. Велосипед почти остановился.

— Я чуть было не ссадил тебя с велосипеда, — сказал отец, продолжая медленно ехать, — и не отправил домой пешком. Чтобы ты мог поразмыслить. Что же все-таки произошло? Что за глупость ты совершил, которая причинила тебе только вред? Ах, Вилли, Вилли, боюсь, что я слишком мягок с тобой. Как бы тебе однажды не пришлось туго.

Велосипед поехал быстрее, сын не отвечал. Они переехали через мост, и какое-то время еще был слышен плеск воды, потом дорога повернула, и свет велосипедного фонаря высветил стену леса, а затем выплыло что-то черное, высокое, массивное.

Отец позвонил.

— Теперь уже мать может нас услышать.

Они проехали через ворота в массивной стене.

Оба окна в правой части дома управляющего были освещены. Когда они подъехали к дому, дверь отворилась и наружу вырвался луч света, в котором стояла мать…

Велосипед с шумом остановился.

— Вот и ты, Вилли, — сказала мать. — Входи быстрей. Ты, конечно, страшно проголодался… Я оставила для тебя гороховый суп от обеда.

В погожее весеннее утро советник прокуратуры Грёшке обратился к своему секретарю:

— В пятницу у меня дело Куфальта. Посмотрите материалы и подготовьте обоснования. Тщательно изучите каждое преступление и наметьте санкции, предусмотренные для каждого преступления отдельно. Я должен иметь полную ясность, для того чтобы предложить меру наказания.

— Будет исполнено в точности, — говорит секретарь прокуратуры Зёнляйн и погружается в материалы. У Зёнляйна две страсти: выращивание кактусов и уголовное право.

Но вторая страсть сильнее. Он в известной степени сторонник арифметического подхода к закону: люди под его руками как-то испаряются, а статьи остаются. Но потом статьи тоже испаряются, превращаясь в цифры. Происходили события, бушевали чувства, желания, страсти, борьба — но все это превращается в цифры, голые цифры. А в пятницу советник прокуратуры Грёшке воспользуется этими цифрами.

Вот и дело Вильгельма (не Вилли) Куфальта. Зёнляйн пишет:

«Приговорен в 1924 году к 5 годам заключения за:

1. Растрату по статье 246 УК.

2. Неоднократную подделку документов при отягчающих обстоятельствах по статье 268 УК».

— Так, так. Посмотрим, что он натворил на этот раз.

Секретарь пишет:

«1. 14–15 разовых хищений дамских сумочек, во время которых преступник в каждом отдельном случае совершал нападение с целью ограбления… Несомненно, здесь подходит статья 249 УК (грабеж) и одновременно статья 223 УК (телесное повреждение), а именно пункт „А“ статьи 223 УК, поскольку телесное повреждение нанесено в результате преднамеренного нападения. Санкции согласно статье 73 УК устанавливаются только статьей 249 УК, так как грабеж и телесное повреждение составляют в этом случае одно деяние, которое может караться только по совокупности: от 1 до 15 лет каторжной тюрьмы, при смягчающих вину обстоятельствах — от 6 месяцев до 5 лет тюрьмы».

— Однако ограбление совершено открыто на улице!

Он пишет:

«Таким образом, должна применяться не статья 249 УК, а статья 250 п. 3 УК: от 5 до 15 лет каторжной тюрьмы, при смягчающих обстоятельствах от 1 до 5 лет тюрьмы».

— Далее номер два. Итак…

Он пишет:

«2. Хищение сберегательной книжки и наличных денег в сумме 37,56 рейхсмарок является „хищением с целью грабежа“. Преступник подлежит наказанию как грабитель по статье 252 УК (см. выше статью 249 УК).

3. Подстрекательство к взлому витрины равнозначно пособничеству краже со взломом: статья 243, раздел 1, п. 2 и статья 49 УК. От 4 месяцев 15 дней до 1 года 4 месяцев 15 дней тюрьмы. Или от 1 года до 9 лет 11 месяцев тюрьмы, при смягчающих обстоятельствах — от 22 дней тюрьмы до 4 лет 11 месяцев 29–30 дней тюрьмы. Даже если преступление совершено помимо воли пособника, оно уголовно наказуемо. В данном случае не учитывается отказ обвиняемого от пособничества, освобождающий его от наказания, поскольку его действия способствовали совершению основного преступления.

4. Попытка вымогательства у главаря банды взломщиков, согласно статьям 253, 43 и последующим статьям УК. От 7 дней до 4 лет 11 месяцев 29–30 дней тюрьмы».

— Ну вот, — удовлетворенно говорит сам себе секретарь Зёнляйн. Все прекрасным образом расписано. А теперь сведем все в таблицу, чтобы определить меру наказания. Навряд ли имеются обстоятельства, отягчающие наказание.

Итак. Он старательно пишет и подсчитывает:

«1. Ограбление с нанесением телесных повреждений, 15 самостоятельных эпизодов, смягчающие вину обстоятельства:

1 год 2 месяца тюрьмы

         8   -/-       -/-

         9   -/-       -/-

        10  -/-       -/-

1 -/-  3   -/-       -/-

2 -/- -/- -/-       -/-

         7  -/-       -/-

         8  -/-       -/-

        11  -/-       -/-

1 -/-  2   -/-       -/-

         9   -/-       -/-

         9   -/-       -/-

        10  -/-       -/-

1 -/-  4   -/-       -/-

1 -/- -/-  -/-       -/-

         9   -/-       -/-

2. Хищение с признаками грабежа:

2 -/- -/-  -/-       -/-

3. Пособничество краже со взломом:

3 -/- -/-  -/-       -/-

4. Попытка вымогательства:

1 -/-  2   -/-       -/-

— ИТОГО: 18 лет 1 месяц тюрьмы. Окончательная мера наказания по совокупности преступлений 10 лет тюрьмы.»

— Так, — говорит секретарь Зёнляйн, любовно рассматривая свое произведение[13], — примерно сходится. Правда, несколько завышено, но ведь всегда сколько-нибудь да скостят.

Большой закрытый зеленый автомобиль резко просигналил перед воротами тюрьмы, в окне сторожевого помещения появилось лицо охранника, он кивнул полицейскому шоферу, и вслед за этим медленно открылись большие двустворчатые ворота.

Автофургон въехал в ворота, пересек тюремный плац и остановился перед административным зданием тюремного управления.

Через переднюю дверь выбрался шофер, потом через заднюю из фургона вышли двое полицейских, а из здания тюремного управления почти одновременно четверо служащих, один из которых в штатском.

— Примите партию, — сказал полицейский.

— Сколько их? — спросил штатский.

— Пятеро, — ответил полицейский.

— Хорошо, — сказал штатский. — Есть с большим сроком?

— Не знаю, подробно не смотрел. Одному пришлось надеть наручники, особо опасный.

— Как звать?

— Минуточку. Вот. Куфальт. Семь лет. Грабеж, кража со взломом. Полный набор статей Уголовного кодекса.

— Наверное, пытался удрать?

— Не знаю. Может быть. В фургоне был смирным.

— Ладно, давайте.

Оба полицейских влезли в фургон и открыли камеры. Из дверей вырвалось сизое облако вонючего табачного дыма.

— Свиньи, — говорит полицейский. — Я же строго запретил курить.

Затем появляются заключенные.

Сначала маленький старик, с белым, как у мертвеца, черепом. Он боязливо озирается. Потом щегольски одетый молодой человек с черными кудрявыми волосами, безупречной складкой на брюках. Он свысока оглядывает чиновников, а затем, тихо насвистывая, сует руки в карманы.

— Руки из карманов, быстро!

Человек намеренно неторопливо подчиняется.

— Свежо сегодня, господин инспектор, — говорит он. — Кажется, этот старый хрыч наложил со страху в штаны.

— Что?!

— От него же воняет как из выгребной ямы.

Эй, вы, — угрожающе говорит служащий дрожащему старику, — это правда, что он говорит? Вы что, себе в штаны…?

— Господи боже мой, — хнычет старик, — только не наказывайте меня, господин… Я совсем не виноват…

— Встаньте вон там. Да, вот комендант-то обрадуется. Вам это даром не пройдет…

Тем временем из фургона вылезли номера третий и четвертый. Номер три — высокий неряшливый человек в очень обтрепанном костюме.