Хроника либеральной революции - Олег Мороз

Особо Полторанин остановился на той роли, которую во всей этой истории отвели прокуратуре.

— Меня печалит, — сказал он, — что сегодня руководство Прокуратуры России стало похоже на мокрую тряпку в руках у группировки Хасбулатова. Руководство ВС размахивает ею и пытается ударять по репутации своих политических оппонентов. В конце концов, эти люди — Макаров и другие — окажутся крайними, окажутся козлами отпущения. Сегодня, повторяю, недобросовестные деятели используют их в своих чисто политических, корыстных целях.

Увы, использование Генпрокуратуры в политических целях стало у нас с тех времен привычным, обыденным делом.

26 июня с соответствующим заявлением выступило и правительство России. Оно сочло постановление ВС по докладу Макарова «очередной политической акцией, направленной на дискредитацию деятельности правительства». В заявлении тоже отмечалось, что обвинения в коррупции до завершения проверки нарушают принцип презумпции невиновности.

Чем ближе подходило 26 июня, тем яснее становилось, что намеченное на эту дату пленарное заседание Конституционного совещания тоже не станет заключительным. 25 июня Сергей Филатов заявил об этом открытым текстом: по его словам, 26-го предстоит одобрить лишь «узловые» положения конституционного проекта, после чего работа над ним будет продолжена. Следующее пленарное заседание, по-видимому, состоится в начале июля.

Некоторые СМИ вообще готовы были поставить на совещании крест. Так, «Независимая газета» писала в день открытия очередного его «заключительного» заседания 26 июня:

«Ясно, что никакого консенсуса даже в этом подобранном собрании по поводу текста конституции быть не может. Вводить же эту конституцию указом президента, получив одобрение (парафирование) субъектов федерации через подписи глав администраций, то есть подчиненных президенту чиновников, можно, но только одновременно с введением войск во все крупные города. А иначе — еще больший правовой и политический хаос. Не лучше ли признаться, что совершена ошибка, уйти пока с этого тупикового пути и заняться решением конкретных проблем экономики и подготовкой выборов?».

Вроде бы согласованный проект конституции в самом деле был представлен президенту 25 июня, однако 26-го на пленарном заседании Конституционного совещания вновь возникла дискуссия, причем не по второстепенным, а по ключевым вопросам — о государственном устройстве, о форме собственности, в частности на землю…

Ввиду этих разногласий Ельцин даже не стал ставить вопрос об одобрении проекта конституции или хотя бы каких-то его «узловых» положений. Президент заявил, что текст нуждается в серьезной экспертизе.

На пленарном заседании 26 июня по предложению Ельцина участники совещания приняли заявление о проекте новой конституции — некую декларацию о том, как они себе представляют Основной закон. В этом документе Россия характеризовалась как свободное правовое светское федеративное государство, провозглашалась неотъемлемость прав и свобод человека, которые гарантировались согласно Всеобщей декларации прав человека. В заявлении подчеркивались гарантии неприкосновенности собственности, а также равенство частной, государственной и муниципальной ее видов. Граждане и их объединения, говорилось в заявлении, вправе иметь в частной собственности землю, государственная власть основывается на разделении властей, она не может быть присвоена никакой частью общества, никаким объединением или отдельным лицом. Согласно заявлению, законодательную власть в России осуществляет двухпалатное Федеральное Собрание — парламент. Главой государства является всенародно избираемый президент.

И снова возник скандал. В первоначальный проект документа, как говорится «явочным порядком», были внесены изменения, как выяснилось, не приемлемые для ряда его участников. В частности, исключенным из него оказалось положение о том, что верхняя палата Федерального Собрания формируется из высших должностных лиц представительной и исполнительной власти субъектов Федерации, а нижняя избирается гражданами всеобщим голосованием. Другая, еще более серьезная поправка: был исключен тезис о том, что республика является суверенным государством в составе Российской Федерации, а край, область, город федерального значения, автономная область и автономный округ — государственно-территориальным образованием в составе РФ. По словам Ельцина, эти положения требовали дальнейшего согласования.

Последняя поправка вызвала резкий протест со стороны глав республик. Минтимер Шаймиев даже пригрозил отозвать участников совещания от Татарстана. Дело в том, что республиканские руководители договорились с президентом о формулировке этой части заявления на встрече с ним незадолго до оглашения документа. Каково же было их удивление, когда они не обнаружили его в прочитанном тексте (заранее о купюре их никто не предупредил).

На Конституционном совещании вновь был объявлен перерыв. Согласовать различные позиции во время этого перерыва поручили арбитражной комиссии, составленной из судей трех «главных» судов — Конституционного, Арбитражного и Верховного. Следующее пленарное заседание Конституционного совещания, которое, возможно, наконец-то станет последним, как и ожидалось, было намечено ориентировочно на начало июля.

Тем не менее, все эти отсрочки и проволочки не убавили у Ельцина бодрости и оптимизма в отношении перспектив Конституционного совещания. Отвечая перед пленарным заседанием на вопрос одного из журналистов, «как воспринял президент заявление Хасбулатова, что Cъезд не будет принимать эту конституцию?», Ельцин сказал: «Я примерно такого же мнения. Я столько напереживался со Cъездом, что у меня о нем определенное мнение. На следующем заседании придется принять способ принятия конституции, и там будут высказаны оригинальные предложения». На вопрос об отношении президента к заявлению парламента, в котором содержался призыв к депутатам покинуть совещание, Борис Ельцин сказал: «Я думаю, что это просто политическая попытка продлить парламентские полномочия вместо того, чтобы осенью идти на выборы. Они стремятся не дать работать нормально Конституционному совещанию, но, думаю, из этого ничего не выйдет».

…Увы, несмотря на эти бодрые заявления, работа над новой конституцией становится все более вялой. Создается ощущение, что у самого президента уже нет к ней былого интереса, ибо становится ясно: сопротивление Верховного Совета, Съезда, субъектов Федерации вряд ли удастся преодолеть.

Правда, формально конституционный процесс вроде бы продолжается, но он все больше напоминает топтание на месте. 24 июля Ельцин подписывает очередной «конституционный» указ — «О порядке согласования проекта Конституции Российской Федерации». Имеется в виду его согласование с субъектами Федерации. 13 августа в Петрозаводске проходит заседание Совета глав республик с участием президента Ельцина, на котором принимается решение о создании Совета Федерации как консультативно-совещательного органа при президенте. Настроения участников заседания еще более укрепляют опасения тех, кто считает: согласовать с этими деятелями проект Основного закона будет нелегко, если вообще возможно.

Тем не менее, в начале сентября Ельцин подписывает распоряжение о создании рабочей группы (опять рабочая группа!) по выработке единого согласованного проекта конституции под председательством окончательно перешедшего на сторону президента Николая Рябова. Это была, кажется, последняя перед сентябрьско-октябрьским политическим кризисом официальная акция в ходе не удавшейся в тот момент попытки принять новую конституцию.

Принять ее оказалось возможно лишь 12 декабря, после подавления мятежа. Но задача сбалансированного разделения властей в новой Конституции так и не была решена: на этот раз полностью доминирующей в ней стала фигура президента.

Была ли эта затея бессмысленной?

Странной была эта затея — попытка принять новую конституцию, минуя Съезд и Верховный Совет, через какое-то эфемерное, на ходу придуманное Конституционное совещание.

Хотя его работа сопровождалась мощной информационной поддержкой в СМИ (вот бы самим реформам такую поддержку!), у многих эта работа с самого начала вызывала скептическое отношение: можно ли себе представить, чтобы оппозиция позволила переиграть себя на этой наскоро сооруженной, непрочной и колеблющейся площадке? Вообще достойная удивления картина: две равновеликие силы уперлись друг в друга рогами, каждая пытается «проломить» выгодный для себя текст. Полноте, так ли принимается конституция? В конце концов, Основной, закон — это результат какого-никакого, но все-таки национального согласия. Можно ли его принимать в условиях острого конфликта, расколовшего правящий слой общества почти пополам? Эту задачу вполне можно было решить двумя годами раньше, во второй половине 1991-го. Ельцин упустил существовавшую тогда возможность, попал, как уже говорилось, в конституционную ловушку и вот теперь попытался из нее выбраться…