Русские исторические женщины - Даниил Мордовцев

Но чем дальше, тем, по-видимому, больше вырабатывается у этой женщины царственная самостоятельность, что, впрочем, не трудно объяснить: грозного «дядюшки-батюшки» уже не было на свете.

Около Анны, с помощью Бирона, начинает сплачиваться курляндская партия, которая и начинает парализовать силу Бестужева-Рюмина и всей русской партии в Митаве.

В это время у Анны Иоанновны является новый жених, в лице знаменитого Морица саксонского, непосестного искателя приключений из типа бродячих средневековых кондотьери.

Морица курляндцы хотят сделать мужем Анны в противовес русскому влиянию.

Является непосестный Мориц в Митаву – и его избирают в герцоги. Депутация курляндцев просит Анну одобрить выбор страны и отдать свой руку Морицу. Последняя просит Остермана доложить Екатерине, своей «матутке-тетушке»: «чтоб ее императорское величество повелела сие мое дело с принцем Морицем совершить».

Принц ей нравится; но он не нравится Меншикову, которому самому хочется надеть на себя корону Курляндии.

С целью получить герцогство, Меншиков приезжает в Митаву. Анна Иоанновна сама является к нему со слезной просьбой вдовицы.

«Начала она речь об известном курляндском деле с великой слезной просьбой, – доносит Меншиков императрице, – чтобы в утверждении герцогом курляндским князя Морица и, по ее желанию, о вступлении с ним в супружество, мог я исходатайствовать у вашего величества милостивейшее повеление, представляя резоны: первое, что уже сколько лет как вдовствует; второе, что блаженные и вечно достойные памяти государь император имел о ней попечение, и уже о ее супружестве с некоторыми особами и трактовать были намерены, но не допустил того некоторый случай»…

Сам претендуя на корону, Меншиков хочет силой отнять жениха у плачущей Анны. Против жениха посылается войско. Но Мориц, как подобает бродячему рыцарю, с шестьюдесятью молодцами своей свиты обороняется от войска. Мало того, невеста в подмогу рыцарю посылает свою герцогскую гвардию – и русский отряд, посланный Меншиковым для отнятия жениха у Анны Иоанновны, отступает.

Герцогиня берет Морица в свой замок, отводит ему там помещение, каждое утро посылает к нему пажа узнавать о здоровье, а другого – принимать от него приказания.

Но странствующей рыцарь оказывается ветренее Дон-Кихота: он заводит интриги в замке, волочится за придворными дамами, компрометирует свое положение и репутацию невесты – и невеста оказывает ему явную холодность.

Умирает и «тетушка-матушка» Екатерина.

Бирон и курляндская партия еще выше поднимают голову. Анна Иоанновна уже меньше заискивает в Петербурге, где на престоле сидит ребенок-император, племянник ее, Петр II, водимый на помочах то одной, то другой сильной рукой царедворцев.

Бирон, оттеснивший от Анны Иоанновны Бестужева-Рюмина, уже кричит на этого последнего как на старого дворецкого.

«Он меня публично бранил и кричал в каморе при дворе, – жалуется Бестужев в Петербург. – Его бедная фамилия в десяти персонах не смела к шляхетскому стану мешаться, ныне весьма стала горда и богата».

Около Анны Иоанновны все теснее и теснее сплачивается кружок курляндских немцев, и кружок этот не в меру ростет: Бирон – уже камергер, гофмаршал Сакен, обер-гофмейстерина фон-дер-Ренн, шталмейстер и футгермейстер, три камер-юнкера, две камер-фрейлины, одна камер-фрау, множество гофратов, рейтмейстеров, секретарей, переводчиков, камер лакеев – все это немцы, и между ними нет ни одной русской фамилии. В Москве, от имени Анны Иоанновны, живет ее резидент, тоже немец, Корф.

Имя русских становится и презренно, и ненавистно в Курляндии: ясно, что немецкие симпатии Петра, перешедшие на его потомство и не сдерживаемые его всерегулирующим гением в пределах разумности, зашли за предел упругости. То, что писала Екатерина царице Прасковье, советуя ей взять ко двору Анны Иоанновны пажей из курляндцев – «ибо которые русские – и те гораздо плохи» – это мнение становится как бы господствующими все русские почему-то разом оказываются «гораздо плохи».

По-видимому, мягкая и безвольная Анна Иоанновна начинает показывать царственную волю. Несколько лет назад она жаловалась на свое вдовство, а теперь ей представляется партия в лице герцога Фердинанда – и герцогиня оказывается «к нему не склонна».

Вместо Бестужева-Рюмина из Петербурга посылают в Курляндию Безобразова – и Анна Иоанновна не пускает его в свои поместья, грозит, что сама будет защищать их.

Курляндия, видимо, подняла голову – и замечательно, с этой высоко поднятой головой микроскопическое, сравнительно с целой Россией, герцогство стояло над русской землей до самого восшествия на престол Елизаветы Петровны.

С 18-го на 19-е января 1730 года умирает юный император Петр II. Мужская линия Петра Великого на этом месте обрывается.

Остаются – дочь Петра Великого Елизавета Петровна и племянницы его, из которых Анна Иоанновна топографически всех ближе к Петербургу. И в ночь смерти императора собираются «верховники» на совещание об избрании нового государя. Между «верховниками» – граф Головкин, князья Долгорукие (Василий Лукич, Василий Владимирович и Алексей Григорьевич), князь Димитрий Михайлович Голицын, Ягужинский.

– Батюшки мои! – возвышает свой голос Ягужинский: – прибавьте нам как можно воли… Теперь время думать, чтоб самовластью не быть.

Выбор «верховников» останавливается не на дочери Петра Великого, а на племяннице, на Анне Иоанновне.

Алексей Долгорукий требует короны для своей дочери, красавицы Екатерины, находившейся в ссылке после помолвки с покойным императором Петром II. Он требует для нее короны, «яко для обрученной невесты».

Но имя Анны Иоанновны побеждает.

– Смертью почившего императора, – говорит при этом Димитрий Голицына – прекратилось мужское поколение Петра I. Россия много терпела от деспотического его управления, чему не мало содействовали иностранцы, в большом количестве сюда привлеченные. Надо ограничить произвол хорошими узаконениями и поднести императрице корону с некоторыми условиями.

При этом, в совещании «верховников» заявляется, что Анна Иоанновна, в случае принятия короны, обязывается не брать с собой Бирона, о котором уже составилось мнение, как о человеке упрямом, заносчивом и заклятом враге всех русских.

Тотчас же составлены «условия».

Императрица правит государством не иначе, как по соглашению с верховным советом.

Власти ее не подлежат: ведение войны, заключение мира, наложение новых податей, назначение в высшие должности, наказание дворянина без доказательств его преступления, конфискация имуществ, распоряжение казенными землями.

На содержание двора назначается известная сумма.

Учреждается верховный совет: он объявляет войну, заключает мир и союзы.

Государственный казначей дает ему отчет в расходах государственной казны.

Учреждается сенат: он рассматривает дела, поступающие в верховный совет.

Учреждается собрание из двухсот мелких помещиков: собрание защищает права этого сословия, в случае если бы верховный совет нарушил их.

Учреждается собрание из дворян и купцов: оно обязано наблюдать, чтобы народ не быль угнетаем.

«Условия» эти оказались мертворожденными.

В девять часов утра Анна Иоанновна объявляется императрицей.

Вечером в Митаву отправляется депутация, состоявшая из генерала Леонтьева, князя Михаила Голицына и князя Василия Лукича Долгорукого.

Между тем, в Москве является сильная партия, которая идет в разрез с желаниями верховников.

Это – Салтыков, Лопухин, граф Апраксин, князь Черкасский и множество других сановников.

Они составляют адрес, в котором доказывают необходимость единовластия, «особливо где народ не довольно учением просвещен и за страха, а не из благонравия или познания пользы и вреда закон хранит».

Они требуют также более правильного распределения доходов духовенства, «чтобы деревенские священники могли иметь средства воспитывать своих детей».

Они же, наконец, требуют «отделить природное шляхетство от выслужившегося».

25-го января депутация «верховников» находится уже в Митаве и представляет императрице, вместе с актом избрания ее на престол, вышеупомянутые «кондиции».

Анна Иоанновна советуется с Бироном относительно «кондиций», и Бирон решительно настаивает, чтобы императрица немедленно согласилась на принятие престола, но не как избранная государыня, а как наследница, имеющая право на скипетр и корону от одного Бога.

Тогда Анна Иоанновна собственноручно пишет на поданных ей «кондициях»: «по сему обещаюсь все без всякого изъятия содержать».

И тут же, в особом рескрипте верховному совету объявляет: «Отправленные к вам от вас особы объявили, что, по соизволению Всемогущего Бога, который токмо един державы и скипетры монархов определяет, избраны мы на российский прародителей наших престол»…