Северное сияние моего сердца (СИ) - Вуди Добковиц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она избегала мальчика несколько дней, прячась то в шкафу, то убегая от него в свою комнату или кабинет отца. Но все же они смогли найти общий язык, когда однажды, придя к нему в спальню, белоруска попросила спеть песню на немецком. Ту самую песню, что помогала Германии успокоиться и с ясной головой продолжать работать. Колыбельную его матери. Он не мог ей отказать, все-таки это был их первый разговор.
Коммунист в тот день от всей души благодарил немца за то, что помог его дочери заснуть. Оказалось, что после смерти ее мамы, девочка не могла спать в темной комнате, а после войны это переросло в сильнейшую фобию, никтофобию*. Сложно поверить в это, когда видишь веселого и энергичного ребенка, бегающего за лягушками вокруг озера.
Но вот, когда из такой малышки выросла яркая и прекрасная девушка, парень даже с огромным желанием не мог вспомнить. Видимо его ухаживания за русской заняли все мысли, и он упустил момент раскрытия чудесного цветка. Теперь стало все намного сложнее. В его голове уже была не только россиянка, но и ее чудесная младшая сестра. Германия попросту растерялся. Сейчас его сердце разбито и ему не хочется вновь полюбить кого-нибудь, тогда какого черта этот предательский орган стучит как сумасшедшее, стоит только Беларуси улыбнуться или засмеяться! Это неправильно. Она же просто друг. Да, обычный друг! Однако эти слова звучали совершенно неубедительно.
— Сейчас мы гуляем па Плошчы Перамогі*, что находится в центре Минска. Памятное место в честь подвига народа в годы Великой Отечественной войны. Возле монумента победы, установленного в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году, находится вечный огонь.
Девушка совсем не замечала пристального взгляда немца, все внимание было сосредоточено на ее плане. Сначала площадь, потом они пообедают в небольшом кафе, следующим пунктом будет прогулка по проспекту Независимости, а когда солнце уже решит спрятаться за горизонтом, персонал откроет двери в национальную библиотеку.
Самая длинная улица на землях Беларуси — проспект Независимости — настоящий кладезь всего, что любят путешественники: история и современность здесь буквально неотделимы. Классический сталинский ампир в каждом здании и переулке, важнейшие точки города, вроде Главпочтамта, ГУМ, Центральный книжный магазин и в противовес этому — бары, рестораны и кафе на любой вкус и кошелек. В центре площади расположен огромный фонтан, оснащённый подсветкой. С наступлением темноты его освещают разноцветные огни, что создаёт потрясающее и невероятное зрелище.
Но пока солнце еще не желало покидать безоблачное небо, да и холодная погода не позволяла включать фонтаны, поэтому Беларусь и Германия неторопливо гуляли по проспекту, болтая о своем, о личном.
— Помнишь, как тебя дразнили мои братья?
— О! Я этого никогда не забуду! — смеялся немец, поглядывая по сторонам. — Я ведь не мог тогда влезть на дерево, а они так ловко взбирались. Киргизия даже бросил в меня желудь. Думал, я от злости полезу за ним.
— Но я-то помню, кто тебе помог с этим…. — хитро улыбнулась ему белоруска.
— Боже….Какой стыд. Не напоминай.
— Безобидная маленькая собачка тети Томы с соседнего дома. Она так громко залаяла на тебя, что ты от страха мигом взобрался на дерево. Правда, потом пришлось звать отца, чтобы тебя снять.
Звонко рассмеявшись, девушка аккуратно поправила выпавшую прядь за ухо, слушая возмущение парня вперемешку с его хохотом. Все же это были прекрасные воспоминания об их детстве.
— А как мы пошли в лес. Драма вперемешку с комедией! Это шоу стоит свеч.
— Это точно! Столько слез и смеха я давно не видела! — поддержала его Беларусь.
— Надо же додуматься! Пойти в лес за заячьей капустой и вместо того, чтобы ее искать, решили поспорить, кто дольше продержится у муравейника.
— Между прочим, победил Грузия!
— Это да. Но потом ему пришлось муравьев из волос вычесывать. Лечь на муравейник! Ein seltsamer idiot!* — развел руками Германия.
— Нет! Все было не так! Он просто зацепился за корень дерева и шлепнулся на муравейник задом. Какие же были у него глаза! Я так смеялась! А Азербайджан начал его палкой бить. Думал, что таким образом этих букашек с него собьет!
Слезы выступили из глаз, настолько ей было смешно.
— Зато потом нам неплохо от Союза прилетело. Мы ж вернулись домой только когда стемнело. А он и Россия полдеревни оббегали. Нас найти не могли. До сих пор помню его взгляд. Да еще простояли в углу до ночи, когда спать уже надо ложиться.
— Главное, что нам было весело!
Видя ее счастливое лицо, немец не мог не засмеяться вместе с ней. С каждой минутой ему хотелось еще больше улыбаться, хохотать, даже вспомнились старые шутки. Она своим позитивом старается отгородить его от всех проблем, что свалились месяцем ранее. И это неплохо получалось.
— Я еще вспомнила, как ты нас прикрыл, когда мы, заигравшись, разбили любимую мамину вазу. Мы знали, как папа ею дорожил. К тому же отчасти вина лежит на мне. Думала, что папа меня убьет, хотя он никогда не поднимал на нас руку. Как тебе не страшно-то было?
— А чего бояться? Союз знал, какие мы озорники. Он мне сам это сказал. «Надо было вазу в шкаф поставить». К тому же мы все потом ее дружно склеили. И твоей вины там не было. Кто ж знал, что тебе Украина подножку поставит!
— Надо начать с того, что играть в хоккей дома была глупой затеей.
— Согласен. Но мы же были детьми. Нам неважно, где играть.
— Это точно!
Не зря семья Союза дала белоруске прозвище «лучик». Она светится от огромного счастья ярче солнца. Даже Россия с ней не сравнится. И почему же он раньше не замечал за ней такого?
— Пачакайце! Пачакайце! Канал Беларусь адзін! Можна вам задаць некалькі пытанняў?* — раздался недалеко от парочки громкий голос репортера.
Только их сейчас не хватало! Такая идиллия, и все испортит приставучая женщина и мужик с камерой.
— Гер, бежим! — схватив парня за руку, девушка бросилась в толпу пытаясь скрыться от преследователей.
Она рассчитала абсолютно каждый шаг, каждый момент, но как же Беларусь могла забыть об этих ищейках! Они ей проходу не дадут. Теперь придется быть более внимательной, а то напишут какую-нибудь статейку, черта с два потом выкрутишься.
— А это настоящий шедевр архитектуры, а также исторический и религиозный памятник —
