Гитлер - Марлис Штайнер

В тот же день министр признал, что немцы ошибочно оценили силы противника. 8 августа он указал, что они исходили из того, что в Советской армии 10 тыс. бронетанковых машин, тогда как их действительно число составляет 20 тыс. Они были плохо информированы: несмотря на работу, проведенную во Франции, служба разведки не выполнила порученного ей дела. Если бы они знали об этом заранее, возможно, отказались бы от превентивной войны, но тогда платить по счету пришлось бы позже, и в гораздо более тяжелых условиях. Самое плохое заключалось в том, что невозможно закончить кампанию до наступления зимы, когда станет трудно подводить новые дивизии, что осложнит положение весной. «Мы должны готовиться к этому не только материально и психологически, но и предпринимая конкретные меры». В числе этих мер Геббельс называл обязательную трудовую повинность для женщин. Однако Гитлер выдвинул против этого предложения множество возражений.

На протяжении последующих дней тональность записей снова приобретает ноты оптимизма, но вот 18 августа он пишет: «Между нашими врагами и нами началась гонка против хода часов. Если нам удастся добиться удовлетворительного военного результата до первого снега и холодов, мы будем в большом выигрыше». На следующий день министр пропаганды пришел к фюреру и обнаружил того занемогшим: Гитлера терзали дизентерия и мигрень. Но вот о чем Геббельс не пишет и что нам известно из медицинских отчетов: Гитлер страдал гипертонией, и не исключено, что он перенес инсульт в легкой форме; во всяком случае, на его кардиограмме появились первые признаки атеросклероза. Личный врач фюрера доктор Морелль пришел к заключению, что бессонница, кишечные расстройства и неполадки с сердцем могут быть вызваны глубокой внутренней тревогой и нервно-психическим срывом, который его пациент отказывался признавать. В это же время у него впервые проявились симптомы трясущихся рук. Морелль, наблюдавший многих пациентов с неврастенией, не смел говорить с фюрером о неврозе, предпочитая употреблять такие термины, как «воспаление нервов» или «невралгия». Он лечил его инъекциями глюкозы, пиявками, выписывал ему витамины и мутафлор – таблетки его собственного изготовления против кишечных бактерий, согласно некоторым теориям, являющимся источником всех болезней.

Во время второго визита в «Волчье логово» Геббельс обсудил с фюрером много тем – военных, политических, общего характера. Гитлер согласился с тем, что немцы неправильно оценили мощь противника, но добавил: даже если бы он лучше знал, на что способна советская армия, его решение от этого не изменилось бы; разве что ему стоило бы больших трудов его принять. Фюрер был собой недоволен и огорчался, что позволил себя обмануть. Затем он объяснил Геббельсу свое видение военного положения и высказал надежду разбить Советы до наступления зимы. Он даже готов был вступить в переговоры о мире – при условии сохранения контроля над захваченными территориями и возможности отогнать большевиков к границе Азии. Следовало найти «приемлемый выход» до начала зимы, то есть до середины октября. А промышленные центры к востоку от Урала и Омска можно будет разрушить и позднее.

Зато положение на западе его не беспокоило. Несмотря на рискованные шаги в Норвегии, вторжение казалось маловероятным. Правда, 14 августа Черчилль и Рузвельт подписали Атлантическую хартию, но, по его мнению, она служила выражением внутренних трудностей премьер-министра и его желания втянуть США в войну; что касается президента, то он был вынужден считаться с обстановкой в своей стране. В сущности, эти двое не могли предпринять ничего конкретного, поэтому решили ограничиться совместным заявлением… Впрочем, фюрер не исключал, что Черчилль потеряет свой пост и тогда можно будет довольно скоро добиться заключения мира. При этом он оставался при своем давнем убеждении в том, что Москва и Лондон точат зуб против рейха – любопытно, что Сталин опасался именно германо-британского союза, направленного против СССР.

Гитлер выразил уверенность, что в ближайшее время Япония присоединится к войне против Советского Союза, в чем Геббельс сильно сомневался, если только Токио не последует примеру итальянцев в ходе кампании против Франции. Подобные ожидания выглядят странными, если вспомнить, что 13 апреля 1941 года Япония подписала с СССР соглашение о нейтралитете; визит посла Ошиды в штаб-квартиру фюрера, состоявшийся 15 июля, нисколько не поколебал японские позиции. Возможно, у Гитлера начались первые проявления расхождения между иллюзиями и реальностью, впоследствии участившиеся. Они весьма напоминали его поведение в годы отрочества.

Разговор также коснулся еврейской темы, но об этом мы поговорим в следующей главе. Затем собеседники обратились к проблемам в оккупированных странах – Сербии и Бельгии, и Геббельс высказался за проведение жесткой линии, раскритиковав слабость генерала фон Фалькенхаузена; в дальнейшем он настойчиво требовал от военных властей принятия самых резких мер, включая захват заложников, – в том числе и во Франции.

Конец беседы был посвящен искусству. Геббельс заговорил о знаменитом актере Густаве Грюндгенсе, но фюрер ответил, что не любит его, потому что находит недостаточно мужественным; гомосексуализм, добавил он, в общественной жизни неприемлем. Если взять католическую церковь, то многое из того, что она делает, основано на «принципах гомосексуализма. Национал-социалистическое государство, напротив, должно быть мужским государством».

Подобно многим другим, приведенная выше беседа иллюстрирует стиль руководства, избранный Гитлером.

Он регулярно принимал у себя верных сторонников, обсуждая с ними вопросы современности, а также более отвлеченные сюжеты. Судя по всему, заявление, сделанное Герингом, получило его одобрение, так же как и речи, которые вместо него произносил Геббельс. Изучение ежедневных дневниковых записей Геббельса, подтвержденное анализом отношений фюрера с военным командованием, не оставляет места сомнениям: в 1941 году Третьим рейхом руководил именно Гитлер, и именно Гитлер принимал все важные решения. Лишь позже он утратил интерес к некоторым вопросам.

Военный и психологический кризис июля – августа 1941 года сопровождался экономическим кризисом. Как и в случае снабжения восточной кампании, все экономические планы строились в расчете на быструю победу. Так, генерал Томас намеревался возглавить организацию, полностью независимую от гражданского вмешательства, однако Геринг развеял его мечты, создав специальный штаб под командованием своего заместителя Пауля Кёрнера. Томасу в этом Восточном экономическом штабе досталось управление военными делами, тогда как решение гражданских вопросов попало в руки государственной администрации. Сельскохозяйственным отделом руководил министерский чиновник Ганс-Иоахим Рике, член НСДАП с 1925 года и офицер СС; экономическим отделом – министерский чиновник Густав Шлоттерер, один из наиболее влиятельных сотрудников министра Вальтера Функа, член партии с 1923 года и известный журналист, писавший на экономические темы. В 1933 году Шлоттерер был назначен на должность руководителя отдела министерства экономики по вопросам расширения экспорта и в этом качестве занимался торговлей с восточными странами. Именно он по поручению Геринга разрабатывал экономические аспекты установления нового европейского порядка после войны. С началом операции «Барбаросса» он стал начальником VI отдела (занимавшегося решением экономических вопросов на оккупированных восточных территориях) министерства экономики и начальником III Wi-отдела (экономического сотрудничества) вновь созданного министерства оккупированных территорий, которое возглавил Альфред Розенберг.

Для обеспечения максимально тесной связи между экономическими организациями и армейскими штабами на период ведения боевых действий были учреждены специальные бюро, которые располагались в непосредственной близости от Генерального штаба армии. Инспекторы по экономическим вопросам, работавшие в тылу, подчинялись военным комендантам. В их задачу входило обеспечение продовольствием воюющих подразделений и тыла. Вскоре выяснилось, что эта задача практически невыполнима.

С начала мая 1941 года генерал Томас издал несколько официальных директив, в которых говорилось: «1. Война может продолжаться только в том случае, если в течение третьего года войны снабжение вермахта будет осуществляться за счет России. 2. Это будет, без сомнения, означать смерть миллионов человек после того, как мы выжмем из этой страны все, что нам нужно». Этот приказ стал основой всей экономической деятельности рейха на территории СССР и применялся вплоть до краха 1944 года. В подтверждение ему Гитлер и Геринг издали несколько указов аналогичного содержания. Для уточнения конкретных деталей были изданы «директивы для ведения экономики на восточных оккупированных территориях», распространявшиеся в тысячах экземпляров. По цвету обложки их называли «зелеными досье».