"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Проскурин Вадим Геннадьевич

– А кому место в наших рядах? Думаешь, я делал меньше подлостей, чем он?

– Я думаю, ты не предавал своих.

– Своих не предавал, а чужих…

– Чужих невозможно предать!

Дзимбээ печально улыбнулся и отпил еще один глоток.

– Хорошо тебе, Джон, – сказал он, – у тебя всегда есть ответ на все вопросы. Ты замечательный проповедник…

– Я не проповедник!

– Дослушай до конца, Джон, не перебивай меня. Ты прекрасно говоришь об идеях братства, у тебя твердая вера, ты умеешь зажигать других своей верой. Ты хорошо проявил себя в роли номинального руководителя ячейки. Да-да, именно номинального, всеми серьезными мероприятиями руководил Сингх, ведь так?

Рамирес задумался. Получалось именно так.

– Вот видишь, – продолжил Дзимбээ. – Люди созданы разными, у тебя хорошо получается делать научные открытия и говорить о хороших вещах, а у Сингха хорошо получается делать грязную работу. Понимаешь, Джон, всегда кто-то должен делать грязную работу; такие люди, как мы с Сингхом, нужны всегда. Другие говорят, что мы мерзавцы, и они правы, но чаще всего они не понимают того, что обществу нужны и мерзавцы тоже. Когда-нибудь мир станет един, и мы с Сингхом перестанем быть нужными, но это произойдет не скоро, на наш век хватит.

– Но ты же сам говорил, выступление начнется в ближайшие недели!

– Да, ну и что? Но что будет дальше? Анархия, хаос, затем диктатура, переходный режим. Думаешь, переходный режим пройдет быстро? Мирабо, Гитлер и Мао Цзэдун тоже так думали.

– Какой еще Мирабо?

– Был такой граф, стоял у истоков Великой французской революции.

– Разве главным был не Робеспьер?

– Робеспьер поднялся потом. Так вот, все революционеры страдают одним и тем же заблуждением – они думают, что светлое будущее наступит если не завтра, то хотя бы послезавтра. Но так никогда не бывает, всегда появляются проблемы, революция затягивается, она переходит из одной фазы в другую, но светлое будущее остается все таким же недостижимым. Если повезет, его может увидеть следующее поколение, но пока еще никому не повезло.

– Нам повезет. У нас есть то, чего не было у других.

– Да, я знаю, у нас есть реальный шанс на победу. Но я думаю, что для победы потребуется не меньше двадцати лет. Может быть, я не прав, я буду очень рад, если я не прав, но, ты знаешь, я очень редко оказываюсь не прав.

– Так, по-твоему, все бессмысленно?

– Почему бессмысленно? Все осмысленно, светлое будущее наступит, но не сразу. Никто ведь не обещал, что это случится уже завтра. Всему свое время.

– Ладно, я понял. Но что делать с Сингхом?

– Ничего. Ты знаешь кого-нибудь на Деметре, с кем можно выйти на связь?

– Нет.

– Я тоже не знаю, а Сингх знает. Если мы прибудем на Деметру без него, у нас будут проблемы.

– Какие проблемы? Наши документы в порядке.

– А как ты объяснишь цель поездки?

– Там же написано – командировка.

– С какой целью?

– С секретной.

– Ага, Иван Мастерков направлен в секретную командировку. Да у него допуск нулевой!

– Но не оставлять же его было!

– Не оставлять. Кстати, я никак не пойму, зачем ты его завербовал?

– Он хороший человек, он принял идеи братства…

– Если вербовать всех хороших людей, в братство войдет каждый десятый.

– Иван много сделал для нас.

– Не спорю. Но он мог сделать то же самое, не будучи членом братства.

– Могла быть утечка информации…

– Ты бы взял с него подписку. Иногда случается, что простые рабочие оказываются посвящены в самые сокровенные тайны компании.

– Я знаю. Но все равно… всегда могут быть случайности… нет, по-моему, по-настоящему преданным может быть только тот, кому доверяют.

– Согласен. Но зачем нам преданность Ивана? Что от него требовалось? Изваять статую? Ты мог и сам это сделать. Да, это заняло бы больше времени, но число посвященных стало бы меньше на одного человека. Либо ты мог взять с Ивана подписку и приказать ему изваять эту статую на правах начальника.

– Я не его начальник.

– Ах, да… Ну тогда взял бы за хобот кого-нибудь из своих оболтусов.

– Их не так просто взять за хобот.

– Попросил бы меня.

– Я же не знал, кто ты такой.

– Да, действительно. Ну да ладно, что сделано, того не воротишь. Давай лучше выпьем.

– Подожди! Ты действительно хочешь оставить Сингха безнаказанным?

– Да.

– После всего, что он сделал?

– Да.

– Но почему? Если ты сказал про него правду, он не должен входить в братство! Это все равно что чистокровный ейрей в правительстве Гитлера.

– Оригинальное сравнение, – хихикнул Дзимбээ. – Но что делать, если единственный, кто способен справиться с делами, оказался евреем? По-моему, одна из причин, по которой Гитлер проиграл, была в том, что он никогда не мог посмеяться над своей верой. Если ты относишься к своим убеждениям слишком серьезно, в этом твоя слабость.

– Но нельзя же относиться к своим убеждениям настолько несерьезно!

– Почему нельзя? По-моему, очень даже можно. Да, в братство затесался самый отъявленный негодяй, мерзавец, гад и кандидат на истребление. Ну и что? Он выполняет свои функции, он делает то, что лучше него никто не сделает. Зачем отказываться от его услуг?

– Затем, что, если мы не откажемся от его услуг, мы тем самым откажемся от наших идеалов.

– Мы не откажемся от наших идеалов, мы просто отступим от буквального следования правилам во имя великой цели. Ты ведь христианин? Помнишь, Христос говорил: не ругайтесь, порождения ехиднины!

Рамирес поморщился. Хоть он и не считал себя ортодоксальным христианином, богохульства он не терпел.

– Христос говорил совсем не то, – сказал он. – Христос говорил “не ругайтесь” один раз, а обзывал апостолов в другой раз. Он был человеком, ему не были чужды человеческие слабости.

– А ты не человек? Или, может быть, Сингх не человек?

– Нет, но… должны же быть какие-то пределы человеческой подлости!

– Должны. Я даже скажу, какие пределы. Подлость допустима в тех пределах, в каких она не мешает общему делу. Не согласен?

– Не согласен. Это получается прагматизм какой-то.

– Это и есть прагматизм. А что в нем плохого? Наша революция насквозь прагматична, и это дает нам шанс Революцию нельзя делать в упоении от собственной чистоты, рано или поздно тебе придется запачкать руки, и тогда ты начнешь колебаться и упустишь момент. С чистыми руками революцию не делают.

– Значит, по-твоему, Сингх все-таки должен остаться безнаказанным.

– По-моему, да. По крайней мере, до тех пор, пока поезд не прибудет на Деметру и мы не установим контакт с руководством братства. До этого расправляться с Сингхом просто глупо. А после… если ты его пристрелишь, я не буду мешать. Только лучше сам с этим делом не связывайся, предоставь это Ивану.

– Думаешь, у него получится лучше?

– Думаю, да. Он уверен в своей правоте, а это очень помогает в таких делах. А пока давай больше не будем грузиться. Лучше выпей, расслабься, приди в себя. Начинается война, а на войне надо использовать любую свободную минуту.

– Разве ты воевал?

– Мне приходилось лежать на тюфяках, это примерно то же самое. Успокойся, Джон, если ты хочешь что-нибудь обсудить, давай лучше обсудим, что творится с подпространством.

– А что с ним творится?

– Разве ты не слышал? Скорость движения поездов увеличилась в среднем в два раза, говорят, это какая-то буря. Непохоже на божий знак?

– Какой же здесь знак?

– Когда мы взорвем терминалы, все подумают, что межзвездное сообщение прервалось из-за бури.

– Да, действительно. Ты прав, за это стоит выпить.

– Наливай. Может, пойдем к девчонкам? Знаешь, Джон, я иногда жалею, что ты насквозь гетеросексуален. Джон еще раз поморщился.

7

Даниэль Кришнамурти налил себе полстакана синтетического джина и долил в стакан доверху синтетический тоник. На Земле это пойло показалось бы гадким, но сейчас Даниэль опустошил стакан, даже не поморщившись. Ему очень хотелось напиться, потому что было очень страшно.