Смысловая вертикаль жизни. Книга интервью о российской политике и культуре 1990–2000-х - Борис Владимирович Дубин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поясню две простые вещи. Во-первых, когда я говорю, что эти люди не являются элитой по происхождению, речь не идет о том, что они пробились «из грязи в князи», отнюдь нет. Дело в том, что их достижения ни в одной области не сертифицированы авторитетным сообществом. Они не прошли такую сертификацию и в этом смысле никакими элитами не являются. Это либо самозванцы, либо они заняли какие-то посты, из которых автоматически, на их взгляд, вытекает их положение как «элиты». А во-вторых, если говорить об их функции, они не являются авторами и носителями тех образцов мысли, поведения, чувствования, отношения к миру, отношения к другому человеку, отношения к другим народам и так далее, которые были бы значимыми образцами для подражания. И поскольку они не являются авторами и носителями таких образцов, их наследие или то, что они несут с собой, не входит в систему воспроизводства общества. Почему они все больше склоняются к прошлому? Потому что оно уже готово, его как будто бы можно вставлять и в систему образования, и в систему идентификации россиян. Ведь за последние двадцать лет в структуре коллективной идентичности россиян усиливались именно два признака: привязанность к прошлому и привязанность к своей земле. Это наиболее архаические, наименее рационализируемые части идентичности. Конечно же, здесь вопрос упирается в образование! Пока, за прошедшие двадцать лет, попытки реформировать систему образования показали свою полную неэффективность.
Почему?
Это связано и с людьми, которые пытались проводить реформы, и с кругом идей, которые у них есть, и с состоянием образованного сословия, и с консервативностью институтов образования, ответственных за воспроизводство коллективной идентичности, образа общего прошлого и т. д. России недостает идеи культуры и связанной с ней идеи самостоятельного человека — ответственного, но, с другой стороны, именно через идею культуры ориентированного на взаимодействие с другими, отличными от него самого. Напомню, что иначе и сама идея культуры не релевантна. Культура — это культура разных людей. У одинаковых людей нет культуры, у них есть традиция, обычай, привычка, рутина, наконец. Это совсем другой разговор и другой тип общества… Поэтому сегодня так необходима идея индивида, идея культуры, идея позитивного «другого», и, конечно, самое важное и самое дефицитное в современном российском обществе — это представление о позитивной социальности, о позитивной связи с другими и доверии этим другим. О том, что разность, разноликость, разнообразие не исключают солидарность, но, наоборот, подразумевают ее. Именно когда в социуме возникает сопряжение идеи разнообразия с идеей солидарности, объединения разных людей по общим интересам, общим ценностям — тогда возникает прорыв, движение, динамика. Возникают социальные институты, которые этот первый прорыв воспроизводят по нарастающей. Если же этого не происходит, в обществе нарастает апатия, адаптация, снижаются запросы, падает самооценка и усиливаются враждебные настроения по отношению к любым другим — потому что у них деньги, у них связи или непонятная этническая сплоченность или потому, что они живут на Западе и «как сыр в масле катаются» и т. д.
Опрос об отношении россиян к Западу, проведенный в 2008 году «Левада-центром», показал, что 54 % респондентов «совершенно не ощущают себя людьми западной культуры». Проводились ли подобные опросы, где в качестве референции выступают восточные державы, страны третьего мира, Китай?
Опросы показывают, что сегодня россияне ориентируются прежде всего на себе подобных — то есть на бывшие страны СНГ, в частности на Беларусь. Эти страны воспринимаются нашими респондентами как «примерно такие, как мы, но чуть больше похожие на Советский Союз». Китай на сегодняшний день является источником пока что очень смутной тревоги, да и то скорее у политических элит, чем в массах. В массах отношение к Китаю проявляется на уровне бытовой ксенофобии — вот, мол, они «захватывают Сибирь, Дальний Восток» и т. д. Они уже видны на рынках, у них есть свои магазинчики и ресторанчики и прочее… Есть, конечно, такой слабый аргумент, попавший в общественное сознание не из евразийского философского наследия, а из современных медиа, что промежуточное положение России обусловливает ее непричастность ни к Западу, ни к Востоку. Отсюда возник достаточно короткий и быстро исчерпавший себя идейный союз с Назарбаевым, который пытается развить идеологию евразийства в Казахстане. Но мне кажется, у России каких-то претензий считаться азиатским государством нет. Во-первых, оно не азиатское, во-вторых, об этом как-то никто и не мечтает! В принципе, бóльшая часть россиян, конечно, понимают, что Россия — страна западная. Но именно потому, что она вроде бы западная, а живем мы при этом как черт знает кто, это недовольство собственной жизнью переносится не на самих себя, а на Запад. Формируется такая сложная компенсаторно-обвинительная фигура, которая разгружает и освобождает тебя самого от ответственности. При этом следует иметь в виду, что значимая часть российского населения, процентов 55, вообще не знают, где на территории их страны проходит граница между Западом и Востоком!
И это еще одно свидетельство интеллектуального дефицита и кризиса образования?
Безусловно! Прежде всего нам необходимо заниматься системой образования. Надо отбирать и учить учителей. Это чрезвычайно сложный процесс. Можно вспомнить, как это делалось в Германии в послевоенный период. Там ведь шла огромная работа по школьной программе, включая историю и общественные науки, по воспитанию нового поколения учителей, люстрации старого педагогического состава. Это была хорошо продуманная, систематическая, очень тяжелая и все же успешно проведенная работа. В нашем же случае не было сделано ни полшага в этом направлении. Я думаю, сегодня страна расплачивается еще и за то, что с системой образования за почти двадцать лет после распада СССР практически ничего не произошло.
ОБРАТНАЯ СТОРОНА ИЗОБРАЖЕНИЯ
Панорама с воронами и псами
Человека на холстах сербского художника Владимира Величковича как будто бы нет
Впервые: Мосты [Франкфурт-на-Майне]. 2005. № 6. Републикация: Стенгазета. 2005. 12 ноября (https://stengazeta.net/?p=1000589).
…мое лицо, мое сглоданное лицо!
Ф. Г. Лорка. Луна и панорама с насекомыми
Я ль без выбора пью это варево,
Свою голову ем под огнем?
О. Мандельштам. Стихи о неизвестном солдате
Большинство работ (живопись и графика) давно живущего в Париже сербского художника Владимира Величковича, чья выставка прошла в Москве в галерее «М’АРС» год назад, так или иначе вызваны и напрямую связаны с югославской катастрофой конца ХХ века — событием не только политическим и военным, но событием для художника прежде всего
