Хронико либеральной революции - Олег Мороз

Зачем же тогда, спрашивается, было на весь свет трезвонить о чьих-то предполагаемых “противоправных действиях” (заседания ВС в ту пору транслировались по телевидению)? Тут прокурор кивал на Верховный Совет – именно по его решению он как руководитель спецкомиссии был обязан в июне проинформировать этот орган о результатах проверки материалов о коррупции.

Теперь уж и вовсе не оставалось никаких сомнений, кто именно автор этого скандала, кто более всего в нем заинтересован. Заинтересован не в юридически убедительном разоблачении коррупционеров, а именно в политическом скандале.

Мокрая тряпка в руках Хасбулатова

25 июня Михаил Полторанин в программе “Итоги” на ОРТ подробно рассказал и о своем “преступлении”, и обо всей затее с прокурорской проверкой. Следователи, проводившие проверку, обвинили Полторанина в том, что он “превысил свои полномочия” при оформлении передачи берлинского Дома науки и культуры из собственности СССР в собственность Российской Федерации. Эта передача будто бы была оформлена неправомерно – в результате берлинский суд в любой момент может, дескать, вернуться к этому делу, аннулировать все подписанные акты и распорядиться этим огромным, ценным зданием по своему усмотрению, сделать его собственностью Германии. Полторанин без труда опроверг эти обвинения – представил телезрителям документ немецкого нотариуса, в котором было четко и ясно сказано, что в соответствии с представленной ему и заверенной выпиской из поземельной книги берлинского суда собственником здания является и будет являться Российская Федерация.

– То есть нам удалось сделать собственность СССР собственностью России, – сказал Полторанин. – За такие дела, я думаю, надо ордена давать, а не бросать обвинения. Ведь Дом науки и культуры – лишь одно из 43 наших находящихся за рубежом зданий, которые после развала СССР оказались бесхозными. Часть из них уже уплыла в какие-то чужие руки, часть используется разнообразными “жучками”, которые норовят стать их “законными” хозяевами…

(Спустя несколько дней Полторанин сообщил, что на выступление Макарова в ВС отреагировали сразу несколько официальных инстанций ФРГ. В частности, Земельный суд и Опекунский совет прислали в Москву документальное подтверждение, что берлинский Дом науки и культуры с 1992 года является и будет являться впредь собственностью России со всеми вытекающими отсюда последствиями.)

С какой целью была предпринята новая атака на ближайших сотрудников президента и, стало быть, на него самого?

Полторанин:

– Перед этим ВС притих на какое-то время. Мы знали: что-то готовится. Дело в том, что референдум серьезно ослабил позиции экстремистской группировки Хасбулатова, референдум встряхнул многих депутатов, и депутаты начали дрейф в сторону здравого смысла. Кроме того, стала налаживаться работа Конституционного совещания. Оно стало объединять вокруг себя людей разных направлений и, в общем, начало формировать согласие, чего нам давно уже не хватало. И вот, боясь этого согласия, стремясь усилить конфронтацию, мне кажется, они и затеяли все это слушание…

Особо Полторанин остановился на той роли, которую во всей этой истории отвели прокуратуре.

– Меня печалит, – сказал он, – что сегодня руководство Прокуратуры России стало похоже на мокрую тряпку в руках у группировки Хасбулатова. Руководство ВС размахивает ею и пытается ударять по репутации своих политических оппонентов. В конце концов, эти люди – Макаров и другие – окажутся крайними, окажутся козлами отпущения. Сегодня, повторяю, недобросовестные деятели используют их в своих чисто политических, корыстных целях.

Увы, использование Генпрокуратуры в политических целях стало у нас с тех времен привычным, обыденным делом.

26 июня с соответствующим заявлением выступило и правительство России. Оно сочло постановление ВС по докладу Макарова “очередной политической акцией, направленной на дискредитацию деятельности правительства”. В заявлении тоже отмечалось, что обвинения в коррупции до завершения проверки нарушают принцип презумпции невиновности.

Вместо конституции – заявление о ней

Чем ближе подходило 26 июня, тем яснее становилось, что намеченное на эту дату пленарное заседание Конституционного совещания тоже не станет заключительным. 25 июня Сергей Филатов заявил об этом открытым текстом: по его словам, 26-го предстоит одобрить лишь “узловые” положения конституционного проекта, после чего работа над ним будет продолжена. Следующее пленарное заседание, по-видимому, состоится в начале июля.

Некоторые СМИ вообще готовы были поставить на совещании крест. Так, “Независимая газета” писала в день открытия очередного его “заключительного” заседания 26 июня:

“Ясно, что никакого консенсуса даже в этом подобранном собрании по поводу текста конституции быть не может. Вводить же эту конституцию указом президента, получив одобрение (парафирование) субъектов федерации через подписи глав администраций, то есть подчиненных президенту чиновников, можно, но только одновременно с введением войск во все крупные города. А иначе – еще больший правовой и политический хаос. Не лучше ли признаться, что совершена ошибка, уйти пока с этого тупикового пути и заняться решением конкретных проблем экономики и подготовкой выборов?”.

Вроде бы согласованный проект конституции в самом деле был представлен президенту 25 июня, однако 26-го на пленарном заседании Конституционного совещания вновь возникла дискуссия, причем не по второстепенным, а по ключевым вопросам – о государственном устройстве, о форме собственности, в частности на землю…

Ввиду этих разногласий Ельцин даже не стал ставить вопрос об одобрении проекта конституции или хотя бы каких-то его “узловых” положений. Президент заявил, что текст нуждается в серьезной экспертизе.

На пленарном заседании 26 июня по предложению Ельцина участники совещания приняли заявление о проекте новой конституции – некую декларацию о том, как они себе представляют Основной закон. В этом документе Россия характеризовалась как свободное правовое светское федеративное государство, провозглашалась неотъемлемость прав и свобод человека, которые гарантировались согласно Всеобщей декларации прав человека. В заявлении подчеркивались гарантии неприкосновенности собственности, а также равенство частной, государственной и муниципальной ее видов. Граждане и их объединения, говорилось в заявлении, вправе иметь в частной собственности землю, государственная власть основывается на разделении властей, она не может быть присвоена никакой частью общества, никаким объединением или отдельным лицом. Согласно заявлению, законодательную власть в России осуществляет двухпалатное Федеральное Собрание – парламент. Главой государства является всенародно избираемый президент.

И снова возник скандал. В первоначальный проект документа, как говорится “явочным порядком”, были внесены изменения, как выяснилось, не приемлемые для ряда его участников. В частности, исключенным из него оказалось положение о том, что верхняя палата Федерального Собрания формируется из высших должностных лиц представительной и исполнительной власти субъектов Федерации, а нижняя избирается гражданами всеобщим голосованием. Другая, еще более серьезная поправка: был исключен тезис о том, что республика является суверенным государством в составе Российской Федерации, а край, область, город федерального значения, автономная область и автономный округ – государственно-территориальным образованием в составе РФ. По словам Ельцина, эти положения требовали дальнейшего согласования.

Последняя поправка вызвала резкий протест со стороны глав республик. Минтимер Шаймиев даже пригрозил отозвать участников совещания от Татарстана. Дело в том, что республиканские руководители договорились с президентом о формулировке этой части заявления на встрече с ним незадолго до оглашения документа. Каково же было их удивление, когда они не обнаружили его в прочитанном тексте (заранее о купюре их никто не предупредил).

На Конституционном совещании вновь был объявлен перерыв. Согласовать различные позиции во время этого перерыва поручили арбитражной комиссии, составленной из судей трех “главных” судов – Конституционного, Арбитражного и Верховного. Следующее пленарное заседание Конституционного совещания, которое, возможно, наконец-то станет последним, как и ожидалось, было намечено ориентировочно на начало июля.

Последние вялые усилия…

Тем не менее, все эти отсрочки и проволочки не убавили у Ельцина бодрости и оптимизма в отношении перспектив Конституционного совещания. Отвечая перед пленарным заседанием на вопрос одного из журналистов, “как воспринял президент заявление Хасбулатова, что Cъезд не будет принимать эту конституцию?”, Ельцин сказал: “Я примерно такого же мнения. Я столько напереживался со Cъездом, что у меня о нем определенное мнение. На следующем заседании придется принять способ принятия конституции, и там будут высказаны оригинальные предложения”. На вопрос об отношении президента к заявлению парламента, в котором содержался призыв к депутатам покинуть совещание, Борис Ельцин сказал: “Я думаю, что это просто политическая попытка продлить парламентские полномочия вместо того, чтобы осенью идти на выборы. Они стремятся не дать работать нормально Конституционному совещанию, но, думаю, из этого ничего не выйдет”.