Рифтеры - Питер Уоттс

«Ох ты черт! На рифте».

Ее настроили так, чтобы она била насмерть на дне океана, где давление в пять тысяч паскалей казалось лишь нежным хлопком. Там дубинка представляла собой довольно действенное оружие.

На суше, без всех этих атмосфер, напирающих в от­вет, она превращалась в бомбу.

– Я не хотела... Я думала... – Кларк огляделась. Бес­конечная линия лиц уставилась на нее в ответ.

Амитав растянулся на противоположной стороне кра­тера. Он стонал, прижав руку к лицу.

Мальчик исчез.

ПАЛОЧНИК

Раскат грома посреди ночи. Что‑то взорвалось рядом с циркулятором Кальвина к югу от Грейс‑Харбор. «Овод» летел вдоль мыса на юг; детонации он не увидел, зато слух имел хороший. Послал сигнал тревоги на базу и ринулся на разведку.

Перро была на дежурстве. Она перешла на ночную смену в день, когда узнала, что русалки выходят на берег по ночам. (Муж, недавно узнавший об особых потребностях жертв виртуального посттравматического синдрома, принял перемену без жалоб.) И теперь она скользнула в перцепционную сферу «овода» и оценила положение.

В межприливной зоне зиял неглубокий кратер. Оттуда шел сигнал: хаотические сплетения жара и биоэлектричества, беспокойные, словно перепуганный скот. Перро сузила электромагнитный спектр до усиленного в зрительном диапазоне: зарницы превратились в волнующу­юся серую массу людей.

На Полосе существовали свои собственные районы, стихийно образующиеся гетто внутри гетто. Здесь, на­пример, жили в основном те, кто прибыл с Индийского субконтинента; Перро выставила базовые фильтры на пенджабский, бенгальский и урду и начала задавать вопросы.

Да, взрыв. Причины никто точно не знал. Некоторые говорили, что кто‑то кричал, спорил. Мужчина, женщина, ребенок. Слышали обвинения в краже. А потом, неожиданно, раздался бабах.

После этого все проснулись, попытались убраться подальше. Женщина размахивала каким‑то шокером, похожим на дубинку. Толпы держались в отдалении. В круге с ней находился мужчина, лицо все в крови. Злой. Встал прямо напротив нее, словно и не заметил оружия в руке. Все согласились, что ребенок к тому времени исчез. Кто этот мальчик, никто не знал.

А вот взрослых запомнили все. Амитава и русалку.

– Куда они пошли? – спросила Перро; «овод» передавал слова с монотонным бесстрастием.

В океан. Русалка всегда уходит в океан.

– А другой? Этот Амитав?

За ней. С ней. В океан.

Около десяти минут назад.

Перро направила бота резко вверх, получив панораму Полосы с пятидесятиметровой высоты. Беженцы растворились броуновской ордой; пробиваясь сквозь толпу, один человек не мог опередить волны движения, распространяющиеся по людскому столпотворению. Вот: едва различимая, угасающая цепь колебаний, соединяющая кратер с линией прибоя. Частицы клубились, недавно встревоженные каким‑то целенаправленным движением.

Су‑Хон спикировала к кромке воды. Обращенные к небесам лица, серые и сверкающие в светоуловителях, следили за ее курсом, словно подсолнухи, поворачивающиеся за солнцем.

Кроме одного, он находился довольно далеко, по колено в пенистых волнах, и без оглядки бежал на юг.

Перро увеличила картинку: никаких механических частей в грудной клетке. Не русалка. Хотя были и другие аномалии. Она преследовала скелет, абсурдно истощенный пережиток тех времен, когда недоедание было характерной особенностью всех беженцев.

С голодом на Полосе разобрались много лет назад. Этот же решил уморить себя сам. По политическим причинам.

Неудивительно, что теперь он кинулся в бегство.

Перро отправила «овода» в погоню. Тот пролетел мимо добычи через несколько секунд, шустро развернулся и резко снизился, блокируя ей путь. Су‑Хон врубила прожекторы и пришпилила беженца к земле спаренными лучами ослепляющего галогена.

– Амитав, – сказала она.

* * *

Разумеется, она о таких слышала. Попадались они редко, но не слишком, а потому им даже дали прозвище «палочники». До сих пор Перро никогда не видела ни одного из них вживую.

Индус. Запавшие глаза, напоминающие озера мрач­ных теней. Кровь каплями проступала на лице. Он поднял руку, закрывшись от света: свежая стигма на ладони сочилась красным. Конечности, суставы, пальцы, остроконечные и угловатые, как у оригами, проступали из‑под порванной одежды. На подошвы вместо обуви спреем нанесен слой пластика.

Океан отрезал ему путь к отступлению справа; полосники с любопытством наблюдали со всех сторон, держась подальше от разлива галогенного сияния. Палочник на­прягся, застыл, выбирая между равно бессмысленными попытками бежать или атаковать.

– Расслабьтесь, – сказала Перро. – Я просто хочу задать вам несколько вопросов.

– А. Вопросы от полицейского робота, – протянул он. Тонкие губы обнажили коричневые зубы, сверкая окровавленными трещинами. Циничная ухмылка. – Гора с плеч упала.

Су‑Хон моргнула:

– Вы говорите по‑английски.

– Это не самый редкий язык. Хотя сейчас и не такой модный, как французский, правда? Что вам нужно?

Перро отключила переводчика:

– Что тут произошло?

– Волноваться не о чем. Ваши машины не повреждены.

– Меня не интересуют машины. Произошел взрыв.

– Ваши замечательные механизмы не обеспечивают нас взрывчаткой, – заметил Амитав.

– Здесь была женщина, дайвер. И ребенок.

Палочник сердито взглянул на «овода».

– Я просто хочу знать, что случилось, – сказала ему Перро. – Я не желаю вам зла.

Амитав сплюнул:

– Разумеется, нет. Вы ведь меня ослепили, чтобы глаза проверить, да?

Су‑Хон вырубила прожекторы. Черно‑белый пейзаж поблек до серого.

– Спасибо, – спустя какое‑то время произнес беженец.

– Скажите мне, что произошло.

– Она сказала, это случайность.

– Случайность?

– Ребенок... У Кларк был этот... Я не уверен насчет слова... этот жезл. На ноге. Она называла его «дубинкой».

– Кларк.

– Ваш дайвер.

«Кларк».

– А ее имя вы знаете?

– Нет, – хмыкнул Амитав. – Хотя вот Кали ей подошло бы.

– Продолжайте.

– Ребенок, он... попытался украсть эту дубинку. Пока мы... разговаривали.

– И вы его не остановили?

Индус нервно переступил с ноги на ногу:

– Мне кажется, она пыталась показать мальчику, что дубинка – опасная вещь. И преуспела. Я сам отлетел. И эта штука оставляет следы.

Он улыбнулся, еще раз подняв руки ладонями вверх. Освежеванная плоть, сочащаяся кровь.

Амитав замолчал и посмотрел в сторону океана. Пер­спектива у Перро слегка закачалась от легкого бриза, словно «овод» кивал.

– Я не знаю, что случилось с ребенком, – наконец признался Амитав. – Когда я смог встать на ноги, он уже исчез. Кларк его тоже искала.