Неделя: Истории Данкелбурга - Сергей Жилин

Вот мой предыдущий напарник был мечтателем. Помню, он говорил, что если искоренить весь криминал на земле, то жить станет лучше, веселее и проще. Все беды сами собой исчезнут, на небе всегда будет светить солнце…

А мы останемся без работы, выкинутые на обочину, ненужные…

Как это обидно осознавать, что хлеб тебе дают именно те ублюдки, на запястьях которых ты защёлкиваешь браслеты наручников. И нам, полицейским, меньше всего хочется, чтобы преступность исчезла…

Квартира номер восемь, охраняемый дом третий – временное место жительства потерпевшей Катарины Зандарт. Ирвина Коперни со мной нет – погряз в архиве, выискивает таинственного незнакомца.

Фотографии квартиры Катарины готовы. Их сделали больше четырёх десятков, нащёлкали со всех возможных ракурсов. Порой попадаются почти идентичные фото, изображающие, скажем, какой-нибудь угол с разных сторон.

Но это всё на совести фотографа…

На проходной меня ждал скучающий дежурный, слушающий по радио какую-то джазовую ерунду. Унылым взглядом пьяного кролика он осмотрел меня с головы до ног, посе чего двинул в мою сторону журнал.

Когда я расписывался, он вдруг пробурчал:

– Я думал, Вы уже закончили службу, лейтенант…

– Ждёшь, когда я уйду?

– Лично я – нет. А вот некоторые ждут… Некоторые даже ставки делают, когда Вы уйдёте.

– Ммм, ясно. Если захочешь тоже поучаствовать, я скажу, когда следует ставить, – бросил я полицейскому и двинулся в нужную сторону.

Нужная квартира отыскалась быстро. Я постучал:

– Катарина? Это детектив Зиммер, можно войти?

– Да, входите.

Ввалившись в тесную квартирку, я сразу заметил девушку, сидящую на кровати. Уставшая, она часто моргает и глядит в мою сторону сонными глазами. Даже здесь она не чувствует себя в безопасности.

– Мисс Зандарт, – протопал я через комнату и остановился перед девушкой, – Мы осмотрели Вашу квартиру и магазин «Церера». Следов преступников, к сожалению, не найдено, но у меня есть снимки, сделанные при осмотре, могли бы Вы взглянуть на них? Скажите, если увидите что-нибудь необычное…

Девушка покорно взяла у меня из рук толстую стопку фотографий и принялась внимательно просматривать. Я присел рядом – устал за сегодня мотаться туда-сюда, надо дать ногам отдохнуть.

Как и ожидалось, Катарина не увидела ничего подозрительного. Лишь пару раз она отмечала, что тут ящик задвинут не до конца, а вот тут кресло переставлено…

В целом, это мне ничего не даёт…

– Это всё, что я могу сказать, – девушка протянула стопку обратно.

– Хорошо, Катарина, а теперь у меня вопрос: кто тот одноглазый гость, что заезжал к Вам во вторник?

Реакция очевидна: девушка испуганно отстранилась и начала немо хлопать губами, явно собираясь всё отрицать. Что же заставляет тебя так выгораживать этого парня?

– Отпираться бесполезно: Ваши соседи видели Вас в его компании. Так кто он?

– Это… Это психолог, – неуверенно проронила Катарина.

– Психолог? Мне сказали, что он был на шикарном авто. Разве психолог может позволить себе такое?

Понимая, что грубо отрубаю ей пути к отступлению, потерпевшая отвернулась и обняла себя за плечи:

– Он… Я знаю, что он тут не при чём… Но рассказывать о нём было бы опасным для меня…

– Я так и думал, – постарался я сказать как можно мягче, – Ещё когда Вы отвечали на вопросы в моём кабинете. Вот только могу заметить, что Вы и так в большой опасности, и правда уже не навредит… Ответьте…

– Я не могу.

– А я не могу поймать тех людей, если Вы будете молчать, – огромных усилий стоило не выдать, что я начинаю закипать.

Девушка сосредоточила взгляд на окне – чертовски боится посмотреть мне в глаза. Конечно, лгать полиции, когда на кону твоя жизнь, – это глупость та ещё, но вот замыкаться, будучи изобличённой, не стоит. Хотя бы ради моих нервов…

– Мы встретились случайно, – наконец, решилась Катарина, – В Литнихском парке. Он представился мне Эриком Пансмакером, но позже я выяснила, что имя ненастоящее. И ещё он действительно психолог, он помог мне… смириться с разрывом с бывшим… Только потом мне неизвестная женщина сказала, что он опасен… Я спросила, и он ответил, что состоит в клане Фуокозо…

– Мафия? – должно быть, у меня глаза полезли из орбит, – Вы познакомились с членом мафиозного клана и решили это скрыть?

– Он не имеет к случившемуся никакого отношения! Я же никому не говорила…

– Не имеет отношения? Прознать про Ваше с ним знакомство могли сотней способов, о которых Вы, Катарина, даже и не догадываетесь! И уж поверьте, глупо было молчать! Арестовывать Вас по подозрению в связи с мафией никто бы не стал, а уж возможность и невозможность той или иной версии лучше определим мы!

– Но я…

– Катарина! – грозно прервал я девушку, – Это очень серьёзные вещи! Мы имеем дело не с какими-то грабителями, а с организованной преступностью! В Ваших же интересах сотрудничать с нами, а не сомневаться, стоит ли нам доверять!

– Я не хотела… – жалобно пропищала девушка, – Эрик действительно был в тот день просто психологом…

Тяжело вздохнув, я глубоко в душе смачно сплюнул и ответил вконец перепуганной Катарине:

– Неважно, как всё на самом деле, и как это видите Вы. Главное лишь то, как это видят злоумышленники. Если они видят шанс добраться до нужного им человека, они попробуют это сделать. Пусть через ваш труп, пусть через чей-либо ещё…

Девушка опустила голову и, кажется, начала потихоньку плакать…

– Не расстраивайтесь, Катарина, всё не так плохо. Спасибо, что сказали-таки правду. Счастливо.

Да, наверно, мне следовало остаться и успокоить её, однако я справлюсь с этим хуже, чем слепой алкоголик с реставрацией картины Фрауша. Пришлось спешно и позорно ретироваться…

Но мои мысли быстро заняло другое: клан Фуокозо, члена которого, вероятно, искали синдикатовцы… Теперь сомневаться, что это были именно они не приходится…

Катарина просто оказалась на железнодорожных путях, по которым ехал поезд карателей.

Семнадцать лет назад мы с Помелой говорили о детях. Последнее время она не находит себе места и вдруг решает, что нам обязательно нужны малыши…

Мы десятки раз пытались, однако всё было без толку: врачи обнаружили у меня какие-то отклонения… язык сломаешь, пока выговоришь… в общем, я не способен зачать ребёнка.

Разумеется, Помела была в курсе.

Она говорила, что можно усыновить кого-нибудь из детского дома. Для меня это было чем-то вроде оскорбления, насмешкой над моим недугом. Однажды мы как-то съездили в сиротский приют, но я лишь брякнул, что мне тут никто не нравится, и поспешил увезти Помелу.