Еще один человек - Алексей Штейн

С Петрозаводска перебросили. Кто, чего, сколько – я не понимаю особо-то. Наши-то – вон, они откопали уж потом эти гробы, с учебных. А там – все новенькое, с иголочки, я такой техники и не видал. Все в респираторах, в химзащите… Ну и они жестко… Вывезли, отфильтровали и потом дальше, в Подпорожье – там как-то еще быстрее вычистили… А тут с «катюш» этих, многоствольных, всяких, ракетами… Все, что за железкой, – там особо много было, вывозили-то аж на маталыгах… Ну тягач такой, на гусеницах, бронированный, с пулеметом, ага… Да, так потом выжгли и еще раз на бээмпэшках с десантом прошли… Вычистили практически в ноль. Что? Нет, кто жив – вывезли, а выжгли все, что не накрыло, – то огнеметами и просто поджигали. Заразу, что ли, выпалить хотели?.. Да, всех, кто выжил, – в Подпорожье… Нет, они все дисциплинированно, все трупы на окраине у товарной в котлован и бульдозером… А эту-то часть почистили и вывезли, но уже жечь не стали. А потом вдруг собрались, ушли за мост… и по мосту чем-то издаля жахнули. И все. Потом наши тут сами, и вояки, и менты, ну тут и началось – разлады пошли, то-се – и до стрельбы разом… потом как-то устаканилось, и все, кто остался, на нижнюю ГЭС подался, в Свирьстрой, а военные там лагерь организовали… Что? Почему не в Подпорожье… а черт разберет. Что-то там не так пошло – я же сначала, пока неразбериха-то была, хотел прокатиться-то… Да, у нас же с покойным моим компаньоном точка-то в Свирьке была, там и обосновались, и семьи наши туда, так вот – поехал, а там… дорога горелыми машинами забита, и нехорошо так горелыми… и вообще. А потом вояки на мосту-то на Яндебе позицию поставили против оттуда, и даже пушки приволокли, в лесу наперекрест поставили, замаскировали… стомиллиметровки, я такие знаю – видел на службе-то… И все, никого туда не пускают. Потом на Мунгале тоже еще позицию поставили и даже танк вкопали, шестьдесят второй… Там, в Подпорожье-то, есть такие танки точно, я на параде раз на Девятое видел… Видно, против них и есть это все… что-то там не сложилось, не знаю, мне это знать не надо… А вот мы-то так… Не, на ГЭС безопасно, там все электричеством опутано, ток дают, никакой мертвяк не пролезет – убьет сразу, да и боятся они, чуют, ну да там и у людей волос дыбом встает… Чего не вернулись? А тут что-то на подстанции случилось, надо смотреть, а электрики говорят – непросто… Да и зачем уже – нас мало, кто не успел в Подпорожье-то… Нет, военные на тот берег никого не брали и не пропускали. А мы вот остатками осели в Свирьке… А сюда ездим, пока только мы, за всяким. В Каномке-то, ну, за речкой уже, там нетронуто, там и обосновались бандюги какие-то. Мосты еще военные взорвали, так что техникой туда не пройти, а так соваться… в общем, без броневика ныне в город опасно… нет, необязательно, но если… Нас вот и так прихватили, но это Васька, упокой господи, шалопай… Сейчас надо будет его прибрать, отвезти – вроде он один, но все равно надо… А так машин брошенных много, они и по трассе ездят… нет, немного, ну кто их знает, но немного… десяток, два, три… но как там они… вот потому за пленного много добра будет. Раньше-то только раз двоих убили. А? Мы? Мы… поехали вот из-за Пашкиной мастерской-то… ну да… ну вот, как обычно, втроем – взяли бы немного, но с гарантией… А Васька… нельзя, говорят, плохо-то, но, блин… Знал же – его дело сидеть и не высовываться, на рации и смотреть – вон Пашкин-то малой камеру приспособил, как раз до того выбрали из магазина-то камеру, и экран прилепил: как на перископе поднимай и смотри, да с увеличением, башку и не высовывай… И предупредит, и прикроет, и подъехал бы забрал – наша броня-то автомат держит… А он… прости господи на дурном слове… Полез на капот, курить, да из себя Рэмбу строить… Ну и… и нас тоже подвел… А эти-то, похоже, знали, где нас ждать, засаду-то сделали… мы же наведывались еще до того сюда, да и, видно, помнили… У Пашки-то кто только ксенон и музыку из этих дурачков не ставил… Да, вот так вот… Подсобишь мне, доча? Ваську-то… Уж прости, но, вишь, Вовка-то-капитан сердит шибко… на День Красной Армии им не налил, так припомнил… Ну обозвал дармоедами, что ж теперь? Поможешь? Ну не бросать же его так… а Вовка упрямый, гад, это он специально… И осторожнее с ним, это… он до женского полу-то ходок еще тот… Ага, ну пойдем, сейчас я подъеду обратно туда, за Васей-то… Дашенька, ты не думай, я дед-то такой… скуповатый, но я все же припомню, не обижу…

Митрич еще долго распинался и суетился, но Даша особо его не слушала… Очень много чего надо бы обдумать, очень… Почти машинально помогла с телом Василия, даже очнулась и какие-то эмоции пошли, когда уже практически загрузили. Коснулась холодной руки, и только тогда накатило, передернулась… А вокруг пригревает солнышко, и какие-то пичуги опять скандалят в кустах. И скоро зазеленеет первая травка, набухнут и лопнут листьями почки на деревьях… Природе невдомек, что эта весна уже совсем не такая, как прежде, и таких, как прежде, – больше не будет… ну или если и будут, то очень не скоро.

На повороте к Свирьстрою самый настоящий… нет, даже не блокпост или там застава… настоящее укрепление – бункер из блоков, окопы, колючая проволока спиралями… Что-то тут неспокойно, и, хотя ни одного мертвяка не встретила, как-то… в воздухе напряжение есть. Митрич подъехал к шлагбауму первым, вылез, стал что-то объяснять, но, судя по отмашке, уже все в курсе. Пропитого вида мент в кожанке и с несуразно болтающимся чуть ли не под мышкой автоматом подошел, буквально всунул опухшую рожу в кабину и спросил документы. Получив их, взял, подержал, делая вид, что читает, и отдал обратно, выразив нечто служебносоответствующее, после чего вновь ушел в будку и выпал из реальности. Ну и славно, судя по всему, это тут типа мишки-талисмана, потому как Митрич общался с военными, и они-то и подняли шлагбаум.

Свирьстрой раньше был самым малочисленным поселком городского типа в области, но теперь население увеличилось почти вдвое, по словам Митрича, с тысячи до почти двух. Из них почти двести человек военных и милиции немного, да охрана ГЭС. Но места всем хватало, тем более что военные частью жили в палатках. Дашу, не слушая отговорок, поселили в домике, где обустроились семьи Митрича и всех его компаньонов. Был проведен общий сбор всех семейных, и на нем Митрич живописал в красках об эпической Битве У Сарая, где коварные враги едва не одолели, но храбрая воительница на огнедышащем драконе… ну дракон ждал в укрытии, а воительница сама, лично, не только заборола врагов, но и даже в полон забрала! Почти без помощи довольно трусливых, надо сказать, и, несомненно, очень черствых душою военных. Которые даже не соизволили… впрочем, не о том! Так вот, воительница всех спасла, и даже раненый Павел Степаныч скоро поправится.