Дураков нет - Руссо Ричард

Кстати, миссис Грубер, дожидавшаяся ее в приемной, радостно предвкушала, как отобедает в новом больничном кафетерии, о котором читала в “Еженедельнике Бата” и куда давно хотела попасть. Мисс Берил не сказала подруге о кровотечении, опасаясь, что эта информация дойдет до сведения Клайва-младшего.

– Сами видите, по вождению я скучать не буду. Самостоятельность моя заключается в том, что я сама определяю свой распорядок дня, делаю что хочу и как хочу, а не так, как другие. Я ем что хочу и когда хочу. Я читаю, веду беседы сама с собой, смотрю в окно, размышляю о положении дел. Соседей своих я знаю и люблю, но дружить с ними не хочу и уж тем более жить под одной крышей. На втором этаже у меня квартирант, и больше всего в нем мне нравится то, что он редко бывает дома. Утром заглядывает ко мне проверить, жива ли я еще, потом уходит и возвращается только после закрытия баров. Он вольная пташка. Дональд Салливан. Я, кажется, уже упоминала о нем. Клайв говорит, что мне было бы веселее, если бы у меня была компания. Своего отца и Эда он в расчет не берет.

Молодой человек нахмурился:

– Вы же вроде говорили, что ваш муж погиб в аварии.

– Да. – Мисс Берил было приятно, что ее слушали внимательно.

– Тогда каким образом…

– У меня на телевизоре стоит его фотография, и мы продолжаем беседовать обо всем, что не успели обсудить, пока он был жив. Впрочем, мы с ним редко бывали согласны, да и сейчас это не изменилось.

– А… Эд?

– Эд – просто маска.

– Какая маска?

– Африканская. Отчасти человек, отчасти животное, отчасти птица. Как и все мы.

Молодой человек улыбнулся:

– Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду под беседами с самой собою. И вам с собой интересно?

– Отчасти, – ответила мисс Берил. – С телевизором интереснее. Клайв считает, мне нужно провести кабельное. Вот что он имеет в виду, когда говорит, что в компании мне было бы веселее.

Врач несколько опешил.

– Клайв-младший. – Мисс Берил решила помочь молодому человеку, ведь он хотя бы старался. – Клайв-старший умер. Его сын жив.

– Его?

– Наш, – уступила мисс Берил. – Ну вот. Я вам все рассказала. Надеюсь, теперь вы довольны.

– Я так понимаю, у вас с сыном разные взгляды?

– Он банкир, – пояснила мисс Берил.

Врач явно ждал, что она продолжит, и она продолжила:

– Вы, видимо, не считаете это веской причиной.

Опять замешательство.

– Причиной… для чего?

– Он отвечает за этот новый луна-парк, который собираются строить. Он считает Бат Золотым берегом. Говорит, что деньги ползут по шоссе.

– Гм… – замялся молодой врач.

– Давайте обсудим что-то такое, в чем вы разбираетесь, – предложила мисс Берил. – Что со мною не так? Кроме того, что мне восемьдесят.

Молодой врач открыл было рот, но мисс Берил его перебила:

– Не ходите вокруг да около. Представьте, что вы разговариваете с Клайвом.

– С каким Клайвом?

– Младшим. Но только для вида. На самом деле вы ничего ему не расскажете. Никогда.

– Что ж, миссис Пиплз…

– Если вы будете называть Клайва именем его матери, выйдет не очень-то убедительно, – вновь перебила мисс Берил.

Молодой человек расплылся в улыбке.

– Что ж, Клайв, – уступил он, – единственное, чем я сейчас могу вам помочь, – это высказать профессиональное предположение.

– Ма бывшая учительница, – ответила мисс Берил, подражая голосу сына. – Она поймет.

Ее собеседник посерьезнел.

– Я полагаю – то есть я почти уверен, – что у вашей матери сегодня утром был инсульт. Или, если угодно, микроинсульт. В почтенном возрасте вашей матери такое бывает нередко. Кислород вдруг перестает поступать в мозг, отсюда и головокружение, и иллюзия, будто идет снег. Причина? Скорее всего, маленький сгусток крови, но наверняка мы едва ли узнаем. Причины могли копиться долго.

Мисс Берил выслушала врача, гадая, какие причины он имеет в виду – только физические или духовные тоже. Образуются ли от предательства сгустки крови? Мисс Берил склонялась к тому, что да.

– И это может повториться?

Врач, помявшись, кивнул.

– Быть может, следующий инсульт у вас… то есть, прошу прощения, у нее случится лишь через год или больше. А может, и через месяц. И он может оказаться как сильнее, так и слабее предыдущего. Возможно, у нее будут серии микроинсультов, обычно они предвещают более серьезный инсульт. Если у нее снова появятся такие симптомы, как сегодня, ей следует немедленно попасть ко мне на прием. Пожалуйста, объясните ей это.

– Ма очень упряма. – Мисс Берил услышала, как произносит эти слова голосом сына.

Удивительно, до чего просто копировать Клайва-младшего. И не только те особенности его речи, которые раздражают ее больше всего, – например, то, что он называет ее “ма”, – но и неуловимую интонацию, и общий ритм. Точно некая сложная общая генетическая черта в их телесном обличье (может, в самых голосовых связках?) помогает мисс Берил в точности повторять те звуки, которые издает Клайв-младший. Она впервые спародировала голос сына для чужака, чувствовала себя немного предательницей и гадала, не образуется ли от этого очередной сгусток крови.

– Если она чего-то решила, ее можно лупить по голове палкой, но ма не передумает.

– У меня после общения с ней сложилось такое же впечатление, – ответил врач и ухмыльнулся, показывая, что эта игра ему в удовольствие. – Но вообще она замечательная.

Врач вышел в коридор, махнул медсестре.

– Когда придут результаты анализов, я выпишу вам рецепт на антикоагулянт, – сказал он. – А до тех пор берегите себя, миссис Пиплз… я же сейчас разговариваю с миссис Пиплз?

Взять кровь у мисс Берил пришла та же самая медсестра, которая ранее мерила ей давление; медсестра с некоторым раздражением шлепнула мисс Берил по руке, точно желала бы придать ее руке другую форму. Мисс Берил понимала это чувство.

– Вот бы еще эти гвозди не гнулись, – сказал Руб, когда погнулся очередной паркетный гвоздь.

Плоские гвозди, крепившие тонкие доски к балкам, гнулись от первого же удара при попытке выбить их. Вытаскивать их из досок, как и предсказывал Питер, оказалось долго и муторно. Салли и Руб поставили две пары козел на листы фанеры посередине гостиной, образовав островок, окруженный дырами, в которые взрослый человек мог по невнимательности провалиться и улететь в самый подвал, – серьезная угроза, учитывая, что Салли с Рубом, возможно, были самыми невнимательными людьми в Бате. Снизу из темноты доносились временами какие-то шебуршания. Салли не собирался лезть в подвал и выяснять, что там творится. Он слышал, как рабочие, делавшие ремонт в “Сан-Суси”, жаловались, что вся территория вокруг этого беспорядочно выстроенного здания и нижние его этажи кишат крысами, – наверняка тварей спугнула тяжелая техника, и теперь те сновали повсюду. В “Сан-Суси” даже вызывали дератизаторов, хотя, по мнению Салли, с тем же успехом можно было бы пригласить крысолова с дудочкой, чтобы он вывел все крысиное население “Сан-Суси” в подвальчик под домом, где некогда жил Салли.

– Лучше бы ты не говорил, что там крысы, – посетовал Руб, прислушиваясь к доносящемуся снизу шороху, похожему на шелест бумаги.

Любой, кто услышал бы сегодня ворчание Руба, счел бы, что тот недоволен, но Салли знал, что это не так. Несмотря на неиссякаемый перечень желаний, Руб был доволен впервые за две недели – то есть с тех самых пор, как вернулся Питер. После обеда к ним вдруг нагрянул Ральф, переговорил о чем-то с Питером с глазу на глаз, и Питер без объяснений уехал с отчимом. Что-то явно случилось, но ни Питер, ни Ральф не сочли нужным рассказать об этом Салли, и тот подумал, что у Веры очередная истерика. Он весь день невольно представлял, как его бывшую жену поймали на краже в аптеке Джоко. Интересно, знает ли Питер, подумал Салли. И знает ли Ральф.

Руб ничуть не расстроился, что Питер уехал, теперь Салли снова принадлежал только ему. Стоя перед козлами посреди минного поля из дыр в полу, они весь этот долгий день провели лицом друг к другу, методично выдирали гвозди, чтобы паркетины можно было использовать заново. Когда они закончили с досками, которые лежали у западной стены, Руб притащил те, что были свалены на крыльце, проворно переступая с балки на балку с охапкой тяжелых досок, а Салли ждал его, стоя на фанерном настиле, и клял дурацкие гнущиеся гвозди.