Торговец отражений - Мария Валерьева

Грейс этот пятачок умиротворения. — Просто сегодня здесь не очень приятно.

Грейс повернула голову и посмотрела вокруг. Людей на самом деле много.

— А где ты посидишь? — спросила Грейс.

— Я… Я пойду в библиотеку! Там сейчас, наверное, никого нет, — придумал Осборн. — Полистаю сборники стихотворений чьи-нибудь. А ты мне напиши, как освободишься. Не торопись.

— В библиотеке значит?

— В библиотеке, — повторил Осборн.

Грейс моргнула. Взгляд ее изменился.

— Хорошо. В библиотеке. Значит, в библиотеке. Я тебя позову.

— Напишешь?

— Напишу.

Осборн развернулся и направился к библиотеке. Некоторые люди смотрели на него, но он не обратил внимания. Засунул руки в карманы, сгорбился и шел, чтобы поскорее скрыться от чужих глаз. Но когда открыл дверь, решил все-таки обернуться, чтобы посмотреть, ушла ли Грейс, увидел, что она все еще стояла на крыльце храма. Тогда Осборн кивнул и, не дождавшись ответа, юркнул в библиотеку.

Солнце скрывалось за тучами, даже капельки тепла не доходило до земли. Город затягивал вечерний туман. Холодный ветер касался кожи Грейс. Она закрыла глаза, вдохнула знакомый аромат сырой земли и увядания. Грейс была одна, даже несмотря на то, что вокруг много людей. Она один на один с миром. Но не чувствовала себя одинокой.

Грейс знала, что Кристофер внутри: он не упускал возможности пообщаться с приезжими. Стоял в одном месте, вдохновленно рассматривая стену, или просто отворачивался от входа и погружался в размышления о вечном и земном, а когда кто-то подходил к нему, улыбался и разговаривал.

Когда Грейс зашла внутрь, жемчужная белизна храмовых стен в пасмурный день не ослепила, даже не блеснула. Казалось, она потеряла прежний лоск. На лавочках сидели люди. Кто-то читал Библию, кто-то разговаривал с соседом, а кто-то просто погрузился в мысли. Кристофера не видно.

Грейс посмотрела на последний ряд и улыбнулась. В отдалении от входа сидел Шелдон. Но когда Грейс подошла, отложил листок бумаги, который читал, поднял голову и улыбнулся, словно вовсе и не был занят.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Грейс, когда села рядом, и дотронулась до плеча Шелдона.

— Лучше. Ты не ощущаешь этого? Легкости? — спросил Шелдон. Он хрипел.

— Легкости?

— Да, будто больше к земле совсем не тянет.

— Это больше отрешенность.

— Намного лучше, поверь. Летать над телом не очень приятно.

Шелдон протянул сложенный лист бумаги, который прежде разглядывал, Грейс.

— Я нашел это на столе в доме. Джексон заходил и оставил нам, — прошептал он.

— Зачем вы возвращались? Одежда ведь была в багажнике, — спросила Грейс и аккуратно взяла письмо, но не развернула.

— Нужно было кое-что закончить.

— Ты про…

— Не здесь. Лучше прочти.

Грейс осмотрелась, и, не заметив никого, кто бы обращал внимание на сидевших на заднем ряду людей в белом, развернула листок, быстро, словно изголодавшись, прочитала записи. Содержание письма ничуть не напугало, даже не удивило. Она ожидала подобного.

— Это твой?

— Да, держи свой. — Шелдон отдал Грейс сложенный листок.

— Кто там написан?

— Я не читал. И ты пока не читай, лучше потом, когда будешь одна.

— Думаешь, у нас получится? — прошептала Грейс и положила листок в карман платья.

— Не может не получиться. На улицах сейчас полно людей, а туристов приехало столько, что отсутствие одного из них будет сложно заметить.

— А если это не одиночка? Если обознаемся?

— Одиночек легко вычислить. Джексон сказал, как это сделать. Мы не ошибемся.

— Очень на это надеюсь.

— Джексон не даст нас в обиду.

— Ты думаешь, он все еще здесь?

— Он был с нами всегда. В квартире, в университете, в доме. Он следил, чтобы ничего не случилось. — Шелдон улыбнулся. — Он защищал нас, теперь мы должны помочь ему. Отыщем кого-то, не ошибемся. Мы же теперь равны, помнишь?

Грейс долго рассматривала листок в руках. Чувствовала, как ответ паром собирается у нее во рту, но произнести его не смогла.

— Я видела Лизу в толпе. Она бродила между прилавков, но ко мне не подошла.

— Нам не нужно часто появляться вместе на людях, — сказал Шелдон. — Так сказал Джексон.

— Да, я помню. Но где остальные?

— Джеймс ходит по окраинам, там сейчас остались только те, кому не с кем идти на праздник. А Сабрина в районе вокзала, там сейчас много новеньких.

— А почему ты здесь?

— Я ждал тебя. Знал, что сегодня зайдешь.

— Зачем ждал?

— Хотел поговорить. Ты ведь ушла вчера.

— Мне нужно было вернуться к Осборну. А ты хотел убедиться, что я жива? — Грейс улыбнулась.

— Можно и так сказать. Рад, что с тобой все хорошо.

Грейс вздохнула и кивнула. Шелдон, заметив ее задумчивость, накрыл прохладную ладошку своей, не многим теплее.

— Джексон все уладит. Он сказал мне, что все под контролем. Реальность ведь теперь пишется нами.

— А если реальность не очень хочет писаться, Шелдон?

— Тогда мы напишем ее силой.

Грейс смотрела на письмо Шелдону. Аккуратные буквы на белой бумаге смешивались в единое черное пятно, а из всех фраз, что написал Джексон своей рукой, Грейс перечитывала одну: «Наступил ваш час. Несите правду в мир. И не жалейте способов для правды». Он говорил это множество раз, и в квартире, когда они жили вместе, и в дороге до Англии, и в аэропорте, он говорил снова и снова, что их ждет великая миссия. До этого они спали. Существовали, но не жили. Не было правды и не было счастья. Но Джексон увел их на другую сторону, познакомил со смертью и вернул.

Грейс смотрела на список имен на листке и понимала, что этим людям тоже придется пройти тот же путь. Люди, которых Грейс почти не знала, нужно будет решить, обрести ли счастье с Джексоном или не получить его уже никогда. Люди, которых выбрал Джексон. Он выбрал не случайно. Джексон лучше знал, что делать. Но Грейс не могла перестать думать об именах в ее листке, которых она не видела. Кого