Юдоль - Сергей Малицкий

— Вот, — наконец развернул торговец на испещренном шрамами черном столе ветхий от старости сверток. — Тут пять листков, и уверяю вас, что больше вы не найдете нигде, разве только в хранилищах иши, да и то если ушлый хранитель не добрался до тех пергаментов и не соскоблил их для занесения на них каких-нибудь глупостей.

— Тут, выходит, записаны не глупости? — принялся рассматривать письмена Кай.

— Если у тебя хорошая память, парень, я могу прочитать все пять, — усмехнулся старик, — молодка-то твоя, я вижу, приуныла? Да, мало того что буквицы странные, так на первый взгляд еще и не разберешь, где одно слово кончается, а другое начинается. Это если не знать, что вот эти узелки и есть границы между словами! На самом деле, говорите сразу, будете брать или нет, а то с месяц назад явился тут один хиланец с мутным лицом, заставил вот так же эти свертки разворачивать, а так и не купил.

— Сколько хочешь за них? — спросил Кай.

— Сколько? — Старик окинул взглядом охотника, его спутницу, скорчил гримасу, оценивая потертые куртки, щетину на лице Кая, наконец махнул рукой: — За полновесную серебряную хиланскую монету отдам все пять!

— А если прочитать? — поинтересовался Кай.

— Да что тут читать? — удивился торговец. — Вот торговая расписка, в которой отчет о продаже коней, ослов и пустынных коров. Это смета на ремонт крепостной стены, наверное, в самой Гиме, — есть такая крепость на излете Восточных Ребер. Это заклинание на дождь, летом я пробовал, не работает. Здесь-то не работает, а уж в Холодных песках тем более. Вот отрывок из жизнеописания кусатара, без начала и конца. И кусок уложения базарных дней на торжище у гимского перевала. Если добраться до Гимы, думаю, выручить монет пять можно.

— Добавлю серебряный. — Кай развязал кошель. — Час или полтора у нас еще есть. За него ты дашь нам крепкой бумаги и писало. Пять листов. Мне нужно, чтобы так же, как на этих пергаментах, построчно было переписано все. Но теканскими буквицами, и тут же чтобы повторено все было по-текански!

— Да это труда на неделю! — возмутился старик.

— Полтора часа! — потребовал Кай и выкатил на стол еще монету. — Больше не дам.

Через полтора часа Кай и Каттими удалялись от лавки, хозяин которой вновь гремел засовом и замками и поносил нежданных покупателей, которые разбрасываются серебром, но не понимают, что рука у старика уже дрожит и глаза почти ничего не видят.

— Не лгал? — спросил Кай. — Не вычерчивал какую-то бессмыслицу?

— Нет, — мотнула головой Каттими. — Я уж присмотрелась. Одинаковую вязь одинаковыми словами переводил. Да и язык знает. К чему бы он стал хитрить? И все-таки я хоть и говорю по-лапаньски немного, но из пяти слов знала два. Хотя посиди над этими листками с день, прочитала бы все. Зачем только, понять не могу? От серебра избавляешься?

— Посидишь еще, — уверил ее Кай. — И серебро мне пояс не рвет. Ты все еще ничего не поняла?

— Нет! — вытаращила она глаза, даже остановилась.

— Я все помню, — сказал ей Кай. — Если что и забываю, то сяду, закрою глаза, и, будь уверена, вспомню в подробностях. Ты разве забыла мелкие письмена на браслете, что нацепил на тебя Такшан?

— Они! — пораженно прошептала Каттими.

— Они, — кивнул Кай. — Если обойдется с нынешним концом Хилана, сяду и вспомню. Вычерчу тебе письмена, а ты переведешь, что написано было на том браслете. Эх, жаль, в Кету нельзя уже попасть!

— Надпись на сводах! — в испуге прижала ладони к губам Каттими.

— Вот именно! — скрипнул зубами Кай. — Может быть, и здесь что-то на сводах! Нельзя оставлять за спиной темное, обернешься и споткнешься.

— Как обернуться? — схватила охотника за руку Каттими. — Где мы и где тот браслет? Сводов в Хилане несчитано! А четыре часа уже скоро. Только не обойдется с Хиланом. Ты разве сам не чувствуешь?

Он чувствовал. Теперь, когда жажда не сушила глотку, когда ломота не взламывала виски, он чувствовал беду, которая была в тысячи раз больше той беды, что он видел за всю жизнь, и она черной невидимой тучей поднималась над стенами Хилана.

— Поспешим, — предложил Каттими Кай. — Думаю, придется обойтись и без обеда, и без отдыха. Сейчас в смотрительную, потом к этому Аршу, а там к Водяной башне. Наймем лодку и уйдем на другой берег.

— Лодку — и на другой берег! — радостно кивнула Каттими и тут же сморщила нос. — А может, не пойдем к Аршу?

— Пойдем, — отрезал Кай. — Надо. Чувствую, надо.

— А если бы мы были в Кете? — спросила Каттими. — Если бы нас позвали в замок, мы пошли бы, а он бы рухнул?

— Знаешь, что я тебе скажу, — усмехнулся Кай, — если бы мы остались в Кете и пошли бы в замок, думаю, что он бы не рухнул.

— Тебя так сберегают? — поразилась Каттими. — Я бы согласилась, если бы Пагуба с такой же силой накатывала на меня одну, как она пытается сберечь тебя.

Дробилку замело снегом, и стальные крючья торчали из сугроба, разевая челюсти, как неоперившиеся птенцы в гнезде, вымаливали порцию плоти. Кай долго стучал в ворота смотрительной и уже подумывал, а не поднять ли решетку водостока и не проникнуть внутрь известной ему воровской дорогой, когда в воротах приоткрылось оконце и на вопрос: «Чего надо» — пришлось ответить: «К подмастерью». Сами воротины, которые открывались внутрь, сдвинулись не скоро. Когда наконец одна из них подалась, Кай увидел с десяток молодых парней, почти подростков, с лопатами, которые пытались отрыть ворота от снега, словно решившего наполнить двор смотрительской вровень со стенами.

— Так легче, — объяснил Каю испуганный белобрысый послушник. — Подмастерью так легче. Легче держаться. Снег его прячет.

— Держаться? — не понял Кай.

— Туда, — показал послушник просеку в сугробе, ведущую в дальний конец двора. Нужно спуститься в подвал. Подмастерье там. И вот ключи. Потом надо будет пройти водостоком до решетки. Там будет ждать лодка. Подмастерье сказал, что ты знаешь дорогу. Мы ее расчистили. Все замки проверили, смазали. Дверь прикроем. Подмастерье сказал, когда ты придешь, нам уходить.

— Кого вы ждали? — спросил Кай. — Куда вы собрались уходить?

— Мы ждали тебя, — ответил послушник. — Ты — Кир Харти или Кай. У тебя зеленые глаза. Такие глаза только у тебя, у подмастерья и мастера. Мастер ушел вчера. Мы не можем ошибиться. Но мы уходим. Мы должны сохранить то, что мастер передал подмастерью, а подмастерье нам. Мы должны выжить. Или хотя бы кто-то из нас.

Они побросали лопаты и исчезли один за другим за воротами.

— А где смотритель? — удивленно спросила Каттими.

— Скоро мы это узнаем, — твердо сказал Кай.