Проклятие Деш-Тира - Дженни Вурц

Здесь Дакар опередил Аритона и, продолжая давиться и повизгивать от смеха, сказал:

— Эти проклятые ведьмы попытались сунуть нос...

Спазмы смеха мешали ему говорить. Безумный Пророк вытер рукавом слезы и начал снова:

— Морриэль опять захотела разнюхать, что же за птицы наши принцы. Ну и воспользовалась своей любимой шавкой Лирендой и ихним камешком Скирионом. Но та дура наделала столько шуму...

Речь Безумного Пророка перешла в икоту, не дававшую ему вымолвить ни слова.

Асандир вопросительно взглянул на Аритона.

— Выходит, вы зацепили сердцевину Скириона и ударили по нему со всей силой, которую собрали против Деш-Тира?

Аритон не был уверен, что сумеет проговорить хоть слово, а потому просто кивнул.

— Эт милосердный! — воскликнул Лизаэр, пораженный столь откровенным признанием. — Ты что же, вместо Деш-Тира обратил силу нашего дара против каких-то колдуний? Что за дурацкая беспечность? А вдруг наша сила убила кого-нибудь из них?

Не переставая улыбаться, Аритон замахал руками.

— Едва ли. Эти дамы умеют защищаться. Уверяю тебя, никто не пострадал. Я имею в виду людей. А так — портьеры в клочья, мебель в щепки, и старой кладке досталось. Просто наша сила оказалась мощнее их преград.

— Дакар! — Голос мага разом оборвал по-мальчишески беззаботное веселье. — Отвечай немедленно: неужели кориатанкам удалось прорвать защиту Келина и добраться сюда?

Безумный Пророк вздрогнул, словно его ударили по щекам.

— Не знаю, что и думать. Спроси у Аритона.

Ликующее состояние Фаленита тоже будто ветром сдуло; лицо Аритона побледнело и стало непроницаемым. К нему вернулась былая настороженность по отношению к Асандиру, и тот, зная, что может столкнуться с упрямым нежеланием отвечать на любые вопросы, счел за благо воздержаться от них.

Однако зрение мага давало иные возможности для получения ясных ответов. Даже темные клубы тумана Деш-Тира не были для него преградой. Внимательно разглядывая напряженную позу, в какой застыл Аритон, Асандир понимал, что Повелитель Теней испытывает примерно то же, что чувствует раненый на поле боя, когда рядом нет лекаря и сотоварищ извлекает у него засевший обломок стрелы с помощью осколка стекла. То ли из упрямства, то ли из подогреваемой гневом гордости Аритон не дрогнул и не отвернулся. Никто не знал, каких усилий ему стоило подавлять свой стыд, потому что Асандир вывернул и выставил на всеобщее обозрение все самое сокровенное в его душе. Дакар не мог пропустить подобного зрелища, но Лизаэр предпочел отвернуться, ибо его понятия о чести не позволяли ему наблюдать за вторжением в чужую личность.

Между тем ни маг, ни Повелитель Теней никого не замечали — их столкновение было глубоко личным.

— Сострадание, — через какое-то время пробормотал Асандир. Голос его звучал с небрежной уверенностью человека, излагающего неоспоримые факты. — Охранительные заклинания риатанцев отличаются предельной надежностью. Эти заклинания невозможно обмануть, как невозможно обмануть Эта-творца. Башня Келин неприступна для всех сил... за исключением искренней и беззаветной любви.

Асандир умолк. Лицо его резко побледнело.

— Юная колдунья, с которой ты оказался на сеновале таверны «Четыре ворона», — догадался маг, и слова его, точно пика, кольнули Лизаэра.

Аритон даже не пытался скрыть владевшую им неприязнь.

— Лиренда грубо воспользовалась ею. Самой Элайры здесь не было. Она не давала согласия на этот трюк и даже не знала о нем. А теперь пусть кто-нибудь мне скажет, что ее вероломные наставницы не заслуживают разгрома, который я им устроил!

Лизаэр не помнил, чтобы его брат когда-нибудь произносил имя Элайры. Асандир мысленно оценивал сказанное, после чего его свирепость угасла. Теперь он глядел на Аритона с мольбой и жалостью.

— Никогда, ни при каких обстоятельствах ты не должен позволять Элайре разжигать свои чувства к тебе. Она не играет; ее чувства вполне искренни и глубоки. Но любой твой отклик погубит ее. Не забывай: она поклялась повиноваться учению Кориатанского ордена, а это учение противоречит человеческой природе.

— А ваше? Оно что, полностью с ней согласуется?

Аритон отвернулся, ухватившись руками за зубцы парапета. Туман оставлял капельки влаги на его волосах, но Повелитель Теней как будто не замечал холода и сырости.

— Если мне суждено сделаться коронованной марионеткой и вытаскивать вашу несчастную землю из тьмы, я ни за что не впутаю в это занятие ни одну женщину.

— Ловлю тебя на слове, — огрызнулся Асандир. — Где бы и когда дело ни коснулось Элайры, я заставлю тебя держать твое слово чести, наследный принц Ратана.

Аритон медленно втянул в себя воздух, потом вновь повернулся к магу, и на лице его сияла ослепительная улыбка.

— Вы не заставите меня сделать ничего, что противоречило бы моей воле, всемогущий маг. Элайра надежно ограждена от моего внимания. В этом вы можете быть уверены, как, впрочем, и в другом: ваше Содружество никогда не дождется от меня наследника.

В ответ Асандир рассмеялся, как смеются взрослые над детской болтовней.

— Не зарекайся, дорогой принц. Пять веков — срок немалый. А если ты хочешь, чтобы я поверил, будто эта девчонка тебе безразлична, придумай более тонкую уловку, нежели обыкновенная ложь.

— Попал! — пробормотал стоявший сбоку Дакар, но его острота осталась без внимания.

Аритон вспыхнул. Потом его зеленые глаза сузились. Смысл слов, которые он произнес, едва ли был понятен кому-либо, кроме Асандира.

— Что заставило вас отказаться от предложения, сделанного мне вскоре после празднества на западном форпосте Камриса?

Аритон ничего не сказал об обещанной ему свободе выбора, от которой теперь его постоянно вынуждали отказываться. Возможно, Асандир понял это и без слов. Из бледного он стал мертвенно-белым. На памяти Дакара это был первый случай, когда его учитель, казалось, готов был отступить. Но Асандир все же ответил Аритону, хотя это и стоило ему немалых усилий.

— Ты уловил отзвук великой тайны, все еще живущей в долинах Кайд-эль-Кайена. Выдержишь ли ты исчезновение всего того, что слагало эту тайну? Такое вполне может случиться. Неужели ты будешь спокойно наблюдать, как мир паравианцев уходит навсегда?

— Эт милосердный! При чем тут паравианцы?

Аритон схватился за парапет, как будто каменные стены, окруженные магической защитой, могли удержать вселенную, качавшуюся у него под ногами.

— Неужели мое утверждение королем Ратана связано с возвращением паравианцев?

— Более, чем ты думаешь, — вмешался Дакар, уставший бороться с искушением вставить свое осуждающее словцо. — Откажись от короны, и ты собственными руками закроешь им путь на Этеру.