Человек боя. Поле боя. Бой не вечен - Василий Головачев

Очнулся Крутов, сидя на полу у стены гостиной, спиной к реставрированным фрескам. Прислушался к себе, удивляясь не слабости, разлившейся по телу, а отсутствию боли или других негативных ощущений после разряда «глушака». Посмотрел на два тела на полу: Саша лежал головой к двери, его напарник головой от порога. А рядом стоял высокий мощный старец, правда, не в балахоне, а в старинной русской рубахе чуть ли не до колен, с вышивкой на воротнике и груди, подпоясанный красным кушаком. Это был дед Спиридон.

– Оклемался, воин? – прогудел он в бороду. – Как себя чувствуешь?

– Как утопленник.

– Беречься надо, не доводить ситуацию до аховой. Аль не видел, что это за люди?

– Один из них мой… друг.

Спиридон покачал головой, наклонился к напарнику Зубко, вытащил у него из-под руки пси-генератор, внимательно осмотрел.

– Придумают же люди! Такого пужала я еще не видел.

– Это «глушак». – Егор, облившись потом, встал, схватился за стену – голова внезапно закружилась. – Дьявол!

– Не поминай нечистого всуе! – строго проговорил Спиридон. – Приляг, я сейчас полечу.

– Не надо, я сам. Как вы здесь оказались?

– Мимо шел, – дед усмехнулся, бросил «глушак» на стол, – случайно. Дай, думаю, загляну к военному человеку.

– Вовремя заглянули, – пробормотал Крутов. – Еще бы немного, и он бы меня окончательно ухайдокал. Как вам удалось его нейтрализовать? Не научите?

– А надобно?

– Похоже, что да.

– Потом. Кто эти люди и почему они напали?

– Долгая история…

– А я не спешу.

– Там третий в машине.

– Не беспокойся, он спит.

Егор выпрямился, не сводя вопросительного взгляда с родственника Елизаветы, и дед ответил сверкнувшим, словно молния, притягивающим и одновременно отталкивающим взглядом.

– Рассказывай все по порядку.

Доковыляв до стола, Крутов осушил целую кружку остывшего чая, сел на диван и, прикинув, с чего начать, принялся рассказывать историю своего появления в Жуковских лесах. Через пятнадцать минут закончил, выжидательно посмотрел на деда Спиридона, по лицу которого совершенно невозможно было прочитать, о чем он думает. Молчание затянулось. Дед о чем-то размышлял, оглаживая широкой ладонью бороду и глядя в пол, Егор тоже думал, в первую очередь о том, что напрасно все рассказал. Философия добра и мира, которую исповедовал столетний старец, вряд ли согласовывалась с мировоззрением Крутова, укладывающимся в слова «адекватный ответ».

– Но сюда я приехал не воевать, – добавил Егор, словно оправдываясь. – Честное слово, хочется жить мирно и тихо. Я вдруг понял, что для счастья человеку много не надо: любимая женщина да свой угол…

Спиридон Пафнутьевич внезапно улыбнулся.

– Вот тут ты ошибаешься, сынок, много надо. Семья и дом, здоровье, хлеб и соль, поле деятельности, приносящее плоды. Плоды как материальные, так и духовные. Чтобы и хлеб был на столе, и песня в душе, и детская улыбка, и теплое супружеское ложе, и чтобы хорошие соседи, и чтобы не топтали твое поле вооруженные люди, и не просили милостыню грязные бездельники, коих развелось на Руси слишком много, да чтобы тихий восход солнца…

Дед вперил в Егора свой загадочный, меняющийся, изредка вспыхивающий силой взгляд.

– Очень много чего человеку надо для счастья, и нет греха в том, что он пытается это защитить.

Крутов проглотил ком в горле, не ожидая одобрения из уст адепта русской белой магии. Тот улыбнулся, но тут же стал суровым и властным.

– Ты поступил правильно, сынок, но есть и другие пути и возможности наказать супостатов. Мы об этом еще поговорим. А сейчас надо решить, что делать с ними.

– Они зомбированы… то есть подчиняются заложенной в мозгу программе. Если бы я мог депрограммировать их…

– Ну это не так уж и сложно. Я вижу тьму в голове у каждого и могу ее рассеять. С кого начнем?

– С Александра, вот с этого, – оживился Крутов, уже ничему не удивляясь.

Спиридон склонился над лежащим ничком Зубко, поводил руками над его телом, положил ладонь на затылок и застыл в такой позе. С изумлением и благоговейным ужасом Крутов увидел, как ладонь деда налилась теплым розовым свечением, это свечение струйками потекло вокруг головы Саши, потом разом всосалось в волосы и погасло. Спиридон отнял руку, разогнулся, глядя на Александра. Тот вдруг пошевелился, застонал, дотрагиваясь руками до висков и затылка, с трудом сел, глядя перед собой бессмысленным взглядом. Но вот глаза его прояснились, он увидел тело своего напарника, напрягся было, хватаясь за карман брюк, где у него лежал пистолет, но вдруг обнаружил, что находится в комнате не один. Посмотрел на возвышавшегося над ним башней деда Спиридона, перевел взгляд на сидевшего на диване Крутова.

– Что здесь происходит, командир?

– Как ты себя чувствуешь?

– Хреново… будто по мне асфальтовый каток прошелся…

– Твой приятель выстрелил в тебя из «глушака».

– Зачем?! Откуда ты?.. – Александр осекся. Глаза его расширились, потемнели. Он вспомнил, где и почему здесь находится. Перевел взгляд на тело напарника.

– Он…

– Жив, Спиридон Пафнутьевич его просто усыпил.

– Кто это?

– Родственник моей жены. А теперь сядь со мной, сосредоточься и вспомни, где, кто и как тебя зомбировал. Только не горячись. Ты был запрограммирован, а мы эту программу сняли.

Взгляд Зубко заледенел, застыл, лицо покрылось бледностью, на лбу выступил пот, однако программа самоликвидации, внедренная в мозг при зомбировании, не сработала, дед Спиридон действительно рассеял тьму в сознании Саши.

– Черт! Мне… я был… не помню! – Зубко с силой потер лоб, ошеломленно глянул на взиравшего на него Спиридона. – Мне было приказано…

Крутов помог Александру встать с пола, усадил на диван.

– Колись, подполковник, и благодари Бога, что есть на свете люди, способные вдохнуть душу в мертвое тело.

– Ну я, пожалуй, пойду, сынки, – сказал старик. – Вы тут теперь и без меня управитесь. Этого вашего дружка не трогайте, он будет спать еще долго, но ничего не вспомнит. Заходи, Егор Лукич, поговорим.

И Спиридон исчез. Вот он стоял посреди гостиной внушительной глыбой, чуть ли не доставая макушкой потолка, а вот и нет его, только ветерок пронесся по залу и вздул кисейные занавески на окнах.

– Я сплю… – сипло пробормотал Зубко. – Это лишь дурной сон… Как он это сделал? Мистика какая-то!..

– Не знаю, – признался Егор. – Но это не сон и не мистика, Саня. Это проявление сил, о которых мы не имеем ни малейшего понятия. Есть какая-то система, очень древняя, славянская, уходящая корнями в наших предков – арктов…

– Ариев, ты хотел сказать?

– Арии, как и русские, и индийцы, тоже потомки арктов, северного народа, населявшего когда-то в незапамятные времена материк на месте Северного Ледовитого океана. В общем, это великая тайна, кладезь эзотерических знаний наших предков, черпать из которого может далеко не каждый.

– А ты?

– Я не исключение, Саня, я воин, и путь мой во мраке… Если повезет, может, и мне приоткроется какая-то щелочка к знаниям предков. Но давай вернемся к суровой действительности. Ты понял, что был зомбирован?

– Как он это сделал, твой дед-колдун? Как ему удалось меня декодировать?

– Не знаю, – начал терять терпение Егор. – Он целитель и маг, он многое может. Ты же видел, как он исчез? Что будем делать, подполковник? Как ты теперь вернешься назад, зная, что тебе приказано завербовать меня?

– Еще не думал. – Зубко сморщился, помотал головой, потер затылок. – Дьявол! Надо же было так бездарно влипнуть! Я же знал, чувствовал, что там засада…

– Где? Рассказывай.

Александр подошел к напарнику, наклонился над ним, покачал головой и вернулся.

– Надо же, в самом деле спит, как младенец… так вот, после гибели Коки я с Серегой…

– Погореловым?

– Да… кстати, он тоже…

– Зомбирован?!

– Так получилось. Мы с ним решили выяснить, кто стрелял… – И Зубко поведал о своем поиске и о том, как нашел квартиру, где сидел снайпер в ту злополучную ночь и где Александра ждала засада. – Дальше я ничего не помню. Очнулся в каком-то помещении, забитом аппаратурой, кругом люди в белых халатах, голова гудит и кружится, а на меня смотрит какой-то человек, громадный, как скала, под стать твоему деду, с мясистым лицом, с мощными бровями. Увидел, что я глаза открыл, улыбнулся, а меня от его улыбки чуть не вырвало… снова сознание потерял. И окончательно пришел в себя уже на базе. Как там оказался – не понял.

– И все?

– На другой день ко мне подошел новенький, недавно пришел в группу, и сказал два слова: тотус – мизер…

– Пароль. Кто-то из твоих программаторов играет в преферанс.

– Может быть. И я все вспомнил, вернее, вспомнил, что со мной сделали и что надлежит сделать мне.