Полуночный Сокол - Дэвид Геммел

«Как глупо, — думал сейчас Конн, — никому не хочется, чтобы исчезали здоровье, сила и ум».

Коннавар сел. В палатке не было никаких удобств, и у него затекла шея, ломило поясницу. Он попытался потянуться и застонал от боли. С восточной стороны в палатку проникли первые солнечные лучи, позолотив все, что в ней находилось. Конн оглядел свои доспехи: кольчугу, нагрудник, шлем и клетчатую мантию, которую много лет назад сшила Мирия.

«Раз ты король всех кельтонов, живущих на этом берегу, то нельзя носить одежду цветов ригантов. Твоя одежда должна показывать, что ты выше конфликтов между племенами», — говорила она.

Впервые увидев накидку, Конн рассмеялся, такой она показалась ему нелепой, цвета кельтонских племен совершенно не сочетались! Теперь он думал иначе. Мирия оказалась права. Накидка превратилась в талисман, объединивший племена.

Конн налил себе воды. На него нахлынули воспоминания, он увидел своего отчима Руатайна. Гот стоял на берегу озера и обнимал за плечи безвременно умершего внука, названного в его честь. Конн окликнул его, но Руатайн не услышал.

Сидя в палатке в полном одиночестве, король Коннавар вспоминал собственную жизнь, радостные дни побед и горечь, когда его покинули Бануин, Таэ и, последним, Руатайн. Он очень любил Таэ, но далеко не так страстно и исступленно, как Ариан. Чувство вины не угасло даже по прошествии стольких лет. Таэ заслуживала лучшего отношения, но мужчина не может сказать: «Вот женщина, достойная любви, и я буду любить ее всем сердцем». Мужчина либо любит, либо нет, и третьего не дано.

Конн очень устал, и глаза закрывались сами собой. Бран, Гованнан и Оста просидели у него всю ночь, обсуждая стратегию, которую можно использовать против Джасарея. Бран разработал план битвы, он был хорош, но очень опасен. В центре риганты поставят пятнадцать тысяч бойцов народного ополчения, не имеющих профессиональной подготовки, а справа и слева — тяжелую пехоту. Оба фланга будут подкреплены Железными Волками и конными лучниками.

— Джасарей нападет на слабый центр, и мы сможем его окружить, — рассказывал Бран.

— Они долго не продержатся, — сказал Гованнан.

— Правильно, центр мы выстроим в форме дуги, так что фланги будут располагаться позади центра. Под натиском Джасарея центр начнет отступать, а тяжелая пехота под командованием Гованнана будет удерживать свои позиции. По мере отступления центра дуга превратится в полумесяц, и по моему сигналу левый и правый фланги сомкнутся. Железные Волки, разбив или разогнав вражескую кавалерию, нападут на Пантер с тыла.

У плана много достоинств, — заметил Коннавар, — двойное укрепление флангов поможет окружить Джасарея и сохранить нужное нам построение. Однако для его успешного осуществления необходимо, чтобы Джасарей повел себя так, как нужно нам. Если он сразу поймет, что мы задумали, то равномерно распределит силы по всей линии наступления, а если мы попытаемся атаковать, он без труда даст нам отпор.

— А мы не забыли о его лучниках? — спросил гатский генерал Оста. — У него целая тысяча прекрасно подготовленных лучников.

— Знаю, — ответил Бран. — У каждого из них колчан с тридцатью стрелами. Нужно, чтобы лучники тоже напали на центр, иначе они разобьют и кавалерию, и Железных Волков.

— А куда нам отступать, если план провалится? — спросил Гованнан.

— Отступать будет некуда, — ответил Бран. — Я встану в центре, а за нами будет река. Если мы не разобьем Джасарея в первой схватке, у нас не будет второго шанса. Так что все зависит от одной-единственной битвы. Другого способа победить Пантер я не вижу.

— Я тоже не вижу, — согласился Коннавар.

— Я, конечно, не стратег, — продолжал Бран, — но мне кажется, что потери среди ополченцев, которых поставят в центре, будут ужасными. А что, если они испугаются и сбегут с поля боя? Половина из них норвины и панноны, мы их совсем не знаем.

Коннавар засмеялся:

— До битвы на Когденовом поле большинство моих людей не доверяло гатам, а теперь тебя, Оста, знает каждый кельтон. В центре мы поставим ополченцев из трех разных племен. Ни один из них не захочет, чтобы воины из других племен увидели, что они трусы и бегут с поля брани. Уверен, они выстоят.

И вот теперь, наутро после бессонной ночи, Конн все больше беспокоился. План был крайне прост, но последствия могли быть абсолютно непоправимыми, ведь Джасарей не обычный генерал. Коннавар вспомнил, как двадцать лет назад вместе с ним участвовал в Пердийской кампании. Тогда еще просто генерал, Джасарей ни на минуту не утратил хладнокровия и, предвосхищая каждый шаг противника, действовал быстро, решительно и смертоносно.

Коннавар вышел из палатки и увидел, что Гованнан и остальные плещутся в озере неподалеку. Настроение тут же улучшилось, он пошел к озеру, на ходу скинув тунику, нырнул в холодную воду. Но даже во время купания Конн ни на секунду не забыл о Браэфаре и предстоящей сегодня встрече. Брат Солтайс уверен, что Крыло с дружками решили его убить. Конн считал, что это может быть правдой, но надеялся, что сбудется то, что он мельком увидел, подняв Морригу. Завтра он поведет Железных Волков в атаку и навсегда покончит с угрозой, исходящей из Города. Он готовился к битве всю жизнь и искренне верил, что самый капризный из богов не лишит его этого шанса.

Быстрые, сильные гребки понесли Конна к Гованнану, который мыл серебристые волосы. Конн слегка лягнул генерала и опустил его с головой в воду. Гованнан всплыл, отплевываясь, бросился на Конна, и оба исчезли под водой. Первым всплыл Гованнан, а когда над водой показалась голова Конна, Гованнан тут же окунул его еще раз. На этот раз долго отплевывался Конн.

— Вот как ты относишься к королю?! — воскликнул он.

Гованнан рассмеялся и снова бросился на него. Конн отклонился в сторону, схватил Гованнана за ногу и перекинул через плечо. Генерал шлепнулся на спину, но, прежде чем он ушел под воду, Конн поднял его на поверхность.

— День слишком хорош, чтобы потратить его на драку с тобой, — сказал он.

Оба двинулись к берегу и почти вышли из воды, когда что-то острое пронзило ляжку Коннавара. Тот выругался и, нагнувшись, увидел, что на него нападала выдра. Он быстро опустил руку в воду, схватил зверька и швырнул на берег. Выдра ударилась о дерево и со сломанной шеей упала на землю. Рана кровоточила. Конн внимательно ее осмотрел — она была неглубокой.

— Черт, от этих водяных собак одни неприятности, — сказал Гованнан, склонившись над королем.

Конн не ответил, кровь отхлынула от его лица.

— Что с тобой? — испуганно спросил Гованнан.

— Все в порядке, — ответил Конн, — выдра сдохла? Гованнан поддел ее носком, но зверек не пошевелился.