Меч Шаннары - Терри Брукс

Обсуждение быстро закончилось. О чем было говорить? Балинор отдал распоряжения капитану Шилону. Если они не вернутся вовремя, капитан должен найти Гиннисона и Фандвика, двух самых надежных и верных людей Балинора, и передать приказ принца: немедленно мобилизовать Пограничный Легион. Еще Шилон должен послать гонцов к эльфам и дварфам, предупредить их о сложившемся положении и попросить о помощи. Как можно скорее. Эвентин не допустит, чтобы его братья оставались пленниками в Каллахорне. И Алланон тоже придет сюда немедленно, как только узнает об их затруднениях. Назначенные четыре часа уже давно прошли, и пленникам оставалось лишь ждать. Однако уходило ценное время. Да и жизни друзей угрожала опасность: Палинс, похоже, намерен прочно усесться на троне Каллахорна. Понятно, что, пока жив Балинор, ему, Палинсу, не будет покоя. Балинор уже начал жалеть, что не послушал мудрого совета Дарина и поторопился идти к брату, не предусмотрев последствий.

Но он не предполагал, что все обернется так скверно. Палинс, похоже, сошел с ума: ненависть поглотила его, он даже не выслушал Балинора. А ведь принц должен был предвидеть это. Что толкнуло Палинса к столь решительным, жестоким действиям? Ведь не расхождение же во взглядах со старшим братом. И не болезнь отца. Болезнь, в которой Палинс почему-то винил Балинора. Нет, все это как-то связано с Шейль Равенлок, очаровательной девушкой, в которую Палинс влюбился без памяти и на которой собрался жениться, хотя сама Шейль очень сдержанно отнеслась к его предложению. Что-то случилось с этой девушкой из Керна, и опять Палинс обвинил Балинора. Из краткого замечания Палинса принц понял, что Шейль пропала. Не удивительно, что брат так взбесился. Он пойдет на все, лишь бы вернуть ее.

Балинор разъяснил это братьям-эльфам. Он был уверен, что скоро Палинс придет к ним, чтобы разузнать о Шейль, и он не поверит, когда они скажут, что ничего о ней не знают…

Уже прошло двадцать четыре часа, однако никто не пришел. Пленники успели проголодаться. Несколько раз они пытались заснуть, чтобы сберечь силы на будущее (мало ли что могло случиться), но оглушающая тишина разгоняла сон, а беспокойная дрема не помогала снять напряжение. Поначалу пленники еще пытались расшатать петли массивной железной двери, но они держались крепко. Будь у них инструменты, можно было бы сделать подкоп под дверью. Они попробовали разрыть смерзшийся земляной пол руками, но очень скоро отказались от этой затеи. Древние стены камеры были на удивление крепки: нигде не шатался камень, не крошилась известка. Убежать невозможно. Друзья оставили тщетные попытки и в полном молчании опять улеглись на пол.

Наконец после бесконечных часов ожидания в этой стылой тьме они услышали скрежет металла — где-то далеко наверху отворилась тяжелая дверь, раздались голоса, приглушенные и неясные, потом — звук шагов. Кто-то спускался по выщербленной лестнице вниз, в подземные темницы дворца. Друзья поднялись на ноги и бросились к двери камеры: голоса и шаги приближались. Очень скоро Балинор разобрал голос брата, странно прерывистый и даже смущенный. Наконец кто-то потянул за тяжелый засов — резкий скрежет металла отозвался болью в ушах пленников, уже успевших привыкнуть к гробовой тишине своей тюрьмы, — трое друзей подались назад, и дверь медленно открылась. Пятна света горящих факелов ворвались во тьму, ослепленные эльфы и Балинор прикрыли глаза руками. Пока они привыкали к свету, несколько человек вошли в камеру и остановились у самого входа.

Четверо. И среди них — Палинс. Младший сын короля Каллахорна вышел чуть вперед. Глаза выдавали ненависть, сжигающую его изнутри. Глаза и сцепленные в замок тонкие пальцы. Со странным раздражением, граничащим с истеричным отчаянием, Палинс оглядел пленников. Они с Балинором были очень похожи: те же крупные черты лица, толстые губы, выступающий орлиный нос, тот же высокий рост, то же крепкое телосложение. Рядом с Палинсом стоял человек, которого даже эльфы мгновенно узнали, хотя никогда не встречали раньше. Колдун Стенмин — сухопарый, немного сутулый мужчина средних лет, с мелкими острыми чертами лица, в красных одеждах, обвешанный дорогими украшениями и амулетами. Сумрачный, беспокойный взгляд выдавал злую натуру этого человека, сумевшего завоевать доверие — полное и безоговорочное — нового короля-узурпатора. Он нервно перебирал тонкими пальцами, то и дело машинально пощипывая, черную остренькую бородку. За спиной Стенмина стояли два вооруженных стражника в черных одеждах с эмблемой сокола на груди, и еще два — прямо за дверью. У всех четверых помимо обычного вооружения были тяжелые копья. Две группы молча разглядывали друг друга в дрожащем свете факелов. Прошла минута, наконец Палинс сделал какой-то быстрый жест в сторону двери.

— Я буду говорить с братом. Один на один. Уберите этих двоих.

Стражники вывели упирающихся эльфов из камеры. Палинс молча ждал, пока они уйдут, потом недоуменно повернулся к Стенмину, словно застывшему на месте.

— Я подумал, вдруг я буду нужен… — Маг задумчиво таращился на бесстрастного Балинора.

— Оставь нас, Стенмин. Я хочу говорить только с братом.

В голосе его прозвучало раздражение, и колдун, послушно кивнув, поспешил выйти из камеры. Тяжелые двери захлопнулись со зловещим грохотом — братья остались одни в гробовой тишине, нарушаемой только потрескиванием пламени факела. Балинор стоял неподвижно. Он ждал, что скажет Палинс, а пока пристально изучал юное лицо брата, пытаясь пробиться сквозь стену дикой ненависти к прежней любви и дружбе, ведь раньше, в детстве, они были так близки… Но прежних чувств не было и в помине. Через мгновение презрение и ярость в глазах Палинса сменились рассеянной отрешенностью, что показалось Балинору нелогичным и очень фальшивым, как будто бы брат пытался играть какую-то роль, даже не войдя в образ.

— Зачем ты вернулся, Балинор? — Его голос звучал как-то печально. — Ну зачем?

Балинор ничего не ответил, не доверяя этой внезапной смене настроения. Там, наверху, брат был готов разорвать его на куски, лишь бы узнать что-нибудь о прекрасной Шейль Равенлок, теперь же Палинс, похоже, вообще позабыл об этом.

— А впрочем, не важно, совсем не важно, — вновь заговорил Палинс. — И все же тебе не следовало возвращаться после… после всего… после твоего предательства. Я очень надеялся, что ты не придешь. Ведь когда-то мы были близки. И ты, несмотря ни на что, мой единственный брат. Я буду королем Каллахорна… Все равно это я должен был родиться первым…

Голос его сорвался на шепот, и Палинс о чем-то задумался. Он сошел с ума, в отчаянии подумал Балинор, теперь к нему не прорваться.