Земля имеет форму чемодана - Владимир Орлов

Сегодня же он был приглашён в офис Звонковой. Два парня, недавно защитившиеся в институте на Рождественке, докладывали госпоже Звонковой о своих замыслах. Рисунки и чертежи прилагались. Парни желали оживить деревянный острог Охотска, стены с башнями, церковь и воеводский дом. Куропёлкин одобрительно кивнул. Но спросил: «А это что за рисунок?» «Это объект — вне Охотска. Но рядом. Колодец для работ академика Бавыкина». «Что?! — возмутился Куропёлкин и грозно взглянул на Звонкову. — Никаких колодцев Бавыкина!» «Нас не спросят, — вздохнула Звонкова. — И дело тут не в Бавыкине. А потому давай лучше посмотрим на более важные для нас с тобой хоромы… Вот… И знаете, ребята, тут не стоит спешить. Евгений Макарович высказал пожелание, чтобы эти хоромы состояли из двух строений — блистающего шара (солнце всё же появляется над страной здесь) и дорожного чемодана (сколько начиналось отсюда путешествий по Тихому океану!)».

— Чемодана с ручкой?

— С ручкой! С ручкой! — заверила Звонкова.

— Блестяще! — обрадовались архитекторы. — Мы пойдём.

— Погодите! Ещё одно пожелание Евгения Макаровича. Он теперь воевода в Джугджуре, и для него важно испытывать в острожном воеводском доме ощущения первопроходцев — холод, отсутствие всяческих удобств и прочие некомфорты.

— Поняли! Поняли! — воскликнули архитекторы. — Завтра принесём наброски.

— Почему завтра? Не спешите. Давайте через неделю.

— Ну, вы, Нина Аркадьевна, и…

— Стерва?

— Нет, шельма! И Бавыкин со своими Люками тут как тут!

— Ты на меня дуешься, а я на тебя сержусь, — сказала Звонкова. — И в этом ничего хорошего нет. А Бавыкин тут вовсе ни при чём…

432

Зазвонил телефон.

— Господин Селиванов? Да, Куропёлкин здесь. Вам что-то надо передать ему? Приезжайте в мой офис.

Селиванов приехал.

— Нам Евгением Макаровичем однажды была задана загадка. В Карибских морях он выловил бутылку «Великоустюгского рома». Из бутылки пили. Пробка её для крепости соединения была обмотана плотной бумагой. Евгений Макарович посчитал, что в обмотке — какая-то отчаянная записка, может, с мольбой о спасении, как в «Детях капитана Гранта». Её исследовали во многих лабораториях, и ничего не поняли. Прошу, Евгений Макарович, принять от нас бутылку и так и не разгаданную записку как свидетельство бестолковщины наших аналитиков.

Куропёлкин взял обмотку пробки, развернулась она сама, и возник совершенно гладкий лист с какими-то странными знаками, острыми, вертикальными, с короткими колючими отростками, будто из готики, и вдруг среди них стали проступать буквы кириллицы, сменившиеся машинописным текстом. Вот что прочитал Куропёлкин: «Уважаемый Евгений Макарович! К вам обращаются представители московской диаспоры Троллей уральского и кавказского происхождения. В Москве мы трудимся со времён Великого князя Ивана Третьего. Но нынче с документами происходит всякая билиберда и только некоторые из нас имеют возможность работать водителями троллейбусов. Но всё это наши проблемы и не ради жалоб мы к вам обратились. Мы восхищены вашими походами и выражаем желание, как и в прежних случаях, сопровождать вас в путешествиях и в Андах, и в Кордильерах, и с особой охотой в районе кратера Бубукина. Ещё раз с почтением. Гильдия московских Троллей».

— Ты чего разулыбался? — сказала Звонкова. — Ты чего там шептал «кратер Бубукина»? Дай-ка эту бумагу!

— Мне надо по делам, — заспешил встревоженный Селиванов.

— Спасибо. Мы вас не держим.

— Читай, читай бумагу! — смеялся Куропёлкин.

— Тут какие-то рунические знаки, — сказала Звонкова.

— Вглядывайся в них, и может, тебе что-то и откроется.

— Ты издеваешься надо мной, — расстроилась Звонкова, губы её задрожали. — Прошу тебя, повтори, что тебе открылось.

И Куропёлкин повторил. Слово в слово.

— Так! — возмутилась Звонкова. — Ещё и Анды, и Кордильеры! Вы так и Землю расколете!

433

Они вышли из офиса и направились к машине Звонковой. Сейчас же по плиткам тротуара мимо них проследовал Башмак. Повернулся боком и дал рассмотреть вспыхнувшую на нём бегущую строку: «Земля имеет форму Чемодана». И незамедлительно, не создавая на мостовых пробок, поспешил через проспект Вернадского и вскоре растворился в огнях сумерек…

434

Куропёлкин выгребся из-под земли. Или из-под камней. Встал. Под ним были Анды. А может — и Кордильеры. Красота! И кондор пролетел… И тут планета стала резко уходить из-под его ног. Улетала от него, уменьшалась… И вдруг стала разламываться. На три куска арбуза, потом раскрошился четвёртый… А Куропёлкин остался висеть в черноте, с кожаным «кейсом» в руке. Замок делового чемодана расщёлкнулся, из чемодана вывалились отбойный молоток Стаханова, лопата, лоток золотоискателя, бутылка великоустюгского рома… «Куропёлкин, чего ты стонешь?» — услышал он. И тёплая рука жены легла на его плечо. На табурете их опочивальни ровно светил ночник.

435

На этом наша правдивая история заканчивается. Но в реалиях жизни не кончается.

21 апреля 2011 — 21 августа 2013