И в болезни, и в здравии, и на подоконнике - Юлия Стешенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В кино после таких скандалов герои мирились страстным сексом, но Стэн, вернувшись домой, едва стоял на ногах. Гнев ушел, осталось тихое, серое, как пепел, разочарование – и страх, что он все испортил. Поднимаясь по лестнице, Стэн повторял слова примирения, они звучали ровно и складно – но здесь, в доме, превратились в набор бессмысленных звуков. Делла сидела на кровати. Стэн вошел молча и остановился, привалившись плечом к стене. В голове крутилась странная мысль «надо бы выпить какой-нибудь бальзам» - но лекарства от идиотизма Бабингтон не выписывала.
- Делл, я… - он запнулся, не зная, что сказать, но Делла просто протянула руку.
- Да хер с ними, с этими деньгами. Иди сюда, чудила.
Он рухнул на кровать, уткнулся носом ей в живот и выдохнул. А через десять минут задремал, убаюканный мерным поглаживанием теплой руки.
Проснувшись утром под душераздирающие вопли будильника, Стэн сделал два вывода. Во-первых, он нихуя не голливудский любовник и ебаться после скандала не хочет. А во-вторых, он вообще скандалить не хочет.
Сейчас, отчетливо осознавая перспективу посраться еще раз, Стэн испытывал неодолимое желание встать и уйти. Или залезть в окоп. В крайнем случае – под скамейку.
- Делл, не начинай, - обреченно вздохнул Стэн.
- Молчу, - примирительным жестом вскинула руки Делла. – Ты не содержанка, я помню.
- Да.
- Ты целомудренная и высокоморальная личность. Не какая-нибудь кокотка.
- Делл…
- Не куртизанка.
- Делл!
- Дама с камелиями.
- Да мать же твою… - застонал Стэн, прикрывая глаза рукой.
- Гетера. Наложница. Гурия. Нарцисс саронский, лилия долин… - вдохновенно декламировала Делла с патетическим подвыванием. Проходившая мимо парочка благообразных старичков заинтригованно на них оглянулась.
- Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в ожерельях…
Стэн выбросил в урну стакан из-под кофе и хрустнул пальцами.
- …Золотые подвески мы сделаем тебе с серебряными блестками…
- Ну все. Беги, - тихо и внятно сказал Стэн. И Делла, счастливо взвизгнув, сорвалась с лавочки. Стэн рванул по дорожке за ней, мысленно вознося мольбы всем богам, чтобы бдительные граждане не вызвали полицию.
Погоня была короткой и эффектной – Делла петляла между деревьям, горной козой скакала через ограждения и пряталась за лавками. Стэн заблокировал ее в углу у набережной, перехватил за талию и прижал к перилам.
- А я тебе говорил: давай вместе по утрам бегать, - назидательно провозгласил он, тщательно скрывая одышку. Делла пыхтела, как паровоз, отдувалась и хохотала. – Что, выдохлась, лентяйка?
- Да что бы ты понимал. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви, - томно простонала Делла и повисла на нем всем весом. Стэн рефлекторно подхватил ее, прижимая к себе. – Ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!
- Да заткнись ты уже! – не выдержал Стэн и поцеловал ее, запечатывая насмешливо улыбающийся рот. Парящая на воздушных потоках чайка, заметив всплеск рыбы в холодной воде, спикировала вниз, едва не зацепив Стэна крылом. Фыркнув, Делла прикрыла ему голову ладонями.
- Не отвлекайся. На чем мы остановились?
***
Артур предлагал помещать знаки на долларовые купюры и оставлять их в людных местах. Это было просто. Это было дешево. И это было неправильно. Потому что найти на земле доллар – случайность, а в случайности нет справедливости. Метод Артура напоминал стрельбу по толпе с закрытыми глазами, а я не люблю бессмысленную жестокость. Боль и смерть – это инструмент, который должно использовать во благо. Хирург не размахивает скальпелем, хаотично нанося порезы. Он действует разумно и взвешенно, более того, больной соглашается быть разъятым во имя благой цели. Так же хотел действовать и я.
Поэтому я выбрал амулеты. Они превращали случайность в сделку. Любой, кто желает обрести успех, не прилагая к тому усилий, должен понимать: за удачу нужно платить. И цена эта – не жалкие двадцать долларов. Когда судьба взымает плату, она забирает не деньги.
Люди сами приходили за амулетами. Сами брали их в руки и оплачивали, подтверждая сделку. А потом долго пользовались дареной удачей, наслаждались жизнью так, как никогда раньше. До тех пор, пока не приходило время заплатить по счету.
Все мы чем-то платим. Временем. Усилиями. Болью. Другими. Собой. Это правильно, так и должно быть. Вопрос в том, чтобы приобретение стоило платы.
Мое – стоило. Я отпер врата, и теперь они открывались все шире и шире.
Глава 39
- Ненавижу допросы, - поморщился Петер, пиная коленками кресло Деллы. Приличная с виду тойота изнутри была крохотной, и Петер чувствовал себя, как анчоус-клаустрофоб в банке.
- Благодарим за ваше мнение. Мы обязательно примем его к сведению, - обернулась к Петеру Делла. - Напомни мне еще раз, нахера ты с нами поперся?
- Потому что я разбираюсь в ритуалистике лучше, чем ты. – Развернувшись боком, Петер выпрямил ноги и сдавленно выругался. – Но боже мой, как же я не люблю разговаривать с идиотами.
- Розалинда из секретариата не производит впечатление высокоинтеллектуальной личности.
- Так мы с ней на разговоры время не тратим, - парировал Петер. - Сколько там людей в списке?
- Пятнадцать. Мы опросили трех. За полтора часа. Простейшие математические вычисления подсказывают, что нас ожидает шесть часов унылого нытья. - Делла вылезла из машины и склонилась к приоткрытому окну. – Ты идешь с нами или остаешься здесь и жалеешь себя?
Петер посмотрел на нетерпеливо притопывающую ногой Деллу. Посмотрел на старательно-равнодушного Паттерсона, меланхолично гоняющего во рту жвачку. И вылез из машины.
- Пошли. Но как же я все это ненавижу.
Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице, Петер вслед за Деллой вошел в тесную, пропахшую мышиным дерьмом квартирку. Тощая блондинка одернула растянутую футболку, без особого старания прикрывая трусы.
- Эльза Форестер? Добрый день. Делайла Ругер, департамент магического правопорядка, - показала удостоверение Делла. - Отдел исследования несертифицированных идиосинкратических артефактов. Вы хорошо знали Эдварда Конфорту?
- Конфорту? – переспросила блондинка,
