Врата. За синим горизонтом событий - Фредерик Пол

— Нет. Никаких недель. И не со мной. Если тебе нужно куда-то ехать, пожалуйста, поезжай, Робин.

Я колебался. «Ну, Мортон, считает, что это было бы полезно».

Она резко кивнула и сказала: «Харриет! Завтра утром мистер Броудхед вылетает в Бразилиа. Подготовьте все необходимое».

— Конечно, миссис Броудхед, — ответила Харриет с консоли в голове постели Эсси. Ев изображение исчезло так же быстро, как появилось, и Эсси обняла меня.

— Я позабочусь, чтоб с Бразилиа поддерживалась непрерывная связь, — пообещала она, — и Харриет будет все время информировать тебя о моем состоянии. Обещаю, Робин. Если ты мне понадобишься, узнаешь немедленно.

Я сказал ей на ухо: «Ну…»

Она ответила мне в плечо: «Никаких „ну“. Решено. И знаешь что, Робин? Я тебя очень люблю».

Альберт говорит, что все радиосообщения, которые я получаю, всего лишь длинная цепочка фотонов, как копье, брошенное в пространство. Тридцатисекундное сообщение — это колонна в девять миллионов километров длиной, фотоны со скоростью света в образцовом порядке несутся в пространстве. Но даже такому длинному быстрому тонкому копью требуется вечность, чтобы преодолеть пять тысяч астрономических единиц. Приступ лихорадки, от которого пострадала моя жена, летел к нам двадцать пять суток. Приказ прекратить все манипуляции с кушеткой только начал свой путь, когда пришел новый приступ, тогда на кушетку легла эта девочка, Джанин. Приступ легкий. Наше поздравление Хертерам-Холлам с прибытием на Пищевую фабрику где-то в районе орбиты Плутона встретилось с их сообщением об отлете на Небо хичи. Теперь они уже там, а наши распоряжения еще не долетели до Пищевой фабрики. За короткое время произошли два события, имевшие непосредственное отношение друг к другу.

Но к тому времени, как мы поймем значение этих событий, они уже будут на двадцать пять дней в прошлом. Что за досада!

Мне многое нужно было от Пищевой фабрики, но сейчас больше всего нужно радио-быстрее-света. Поразительно, что такое вообще возможно! Но когда я заявил Альберту, что его застали врасплох, он улыбнулся своей мягкой, скромной улыбкой, сунул трубку за ухо и сказал: «Конечно, Робин, если вы имеете в виду удивление, которое испытываешь, когда нечто крайне маловероятное происходит. Но такая вероятность всегда существовала. Вспомните. Корабли хичи без всяких ошибок достигали движущихся целей. Это предполагает наличие почти мгновенной связи на астрономических расстояниях, то есть радио-быстрее-света».

— Почему ты мне ничего об этом не говорил? — спросил я.

Он почесал ногу в домашней туфле другой ногой. «Это была только вероятность, Робин, и небольшая, порядка 0.05. Условие достаточное, но не необходимое. Просто до настоящего времени у нас не было данных».

Я мог бы поговорить об этом с Альбертом на пути в Бразилиа. Но я летел коммерческим рейсом — самолет компании недостаточно быстр для таких расстояний, — а я люблю смотреть на Альберта, разговаривая с ним, поэтому время полета я провел в разговорах с Мортоном. И, конечно, с Харриет, которая должна была каждый час, когда я не сплю, давать краткие отчеты о состоянии Эсси.

Даже на сверхзвуковой скорости полет в десять тысяч километров занимает немало времени, и я занялся делами. Мортон получил возможность говорить и старался отговорить меня от встречи с Боувером. «Вы должны серьезно к нему относиться, — завывал он в микрофоне у меня в ухе. — Боувера представляют Анджело, Карпентер и Гатман, а это влиятельные люди, и у них очень хорошие юридические программы».

— Лучше тебя?

Колебания. «Ну… я надеюсь, что нет, Робин».

— Ответь мне, Мортон. Если у Боувера с самого начала не было особых надежд, почему за дело взялись такие влиятельные люди?

Хоть я его не видел, но знал, что сейчас у Мортона отчасти обиженное, отчасти оправдывающееся выражение. Выражение вы-не-юристы-не-в-состоянии-понять. «Оно не так уже безнадежно, Робин. И мы до сих пор вели себя не лучшим образом. Дело принимает более крупные размеры, чем мы первоначально оценивали. Я думаю, они считают, что сумеют найти немало слабых мест в нашей позиции. Думаю также, что они рассчитывают на очень крупный гонорар. Я советовал бы вам самому нащупать слабые места в позиции Боувера и не относиться к нему легкомысленно, Робин. Ваш приятель сенатор Прагглер в комитете надзора. Повидайтесь сначала с ним».

— Я с ним повидаюсь, но не сначала, — ответил я Мортону и отключил его: мы начали снижаться. Я видел огромную башню административного здания Корпорации Врат: оно совершенно закрывало глупое блюдце палаты представителей. В озере отражались яркие жестяные крыши Свободного города. Я прибыл без всякого запаса времени. Меньше чем через час у меня назначено свидание с вдовцом (или мужем, как посмотреть) Триш Боувер, и мне не хотелось заставлять его ждать.

И не пришлось. Я уже сидел за столиком на открытом воздухе в ресторане дворца Бразилиа, когда он подошел. Тощий. Высокий. Лысеющий. Он нервно сел, как будто очень торопился или куда-то опаздывал. Но когда я пригласил его поесть, он целых десять минут изучал меню и кончил тем, что заказал почти все. Свежий пальмовый салат, маленькие пресноводные моллюски с озера, к которому уходят удивительно красивые ряды апельсиновых деревьев. «Это мой любимый отель в Бразилиа, — мягко и гостеприимно сообщил я ему, когда она начал поливать пальмовый салат соусом. — Старый. Но хороший. Вы, вероятно, все тут уже видели?»

— Я восемь лет прожил здесь, мистер Броудхед.

— Понятно. — Я понятия не имел, где живет этот сукин сын, для меня это было лишь имя помехи. Я попытался отыскать общий интерес. — По пути сюда я получил последние изображения с Пищевой фабрики. У группы Хертеров-Холлов все хорошо, они нашли там удивительные вещи. Знаете ли вы, что мы идентифицировали четверых Мертвецов как старателей с Врат?

— Да, мистер Броудхед, я что-то об этом видел на ПВ. Очень интересно.

— Больше того, Боувер. Это может изменить весь мир — не говоря уже о том, что сделать нас ужасно богатыми. — Он кивнул, набив рот салатом. Не очень мне удавалось разговорить его. — Ну, хорошо, — сказал я, — давайте перейдем к делу. Я хочу, чтобы вы отказались от иска.

Он пожевал и проглотил. Нацепив на вилку следующую устрицу, он сказал: «Я это знаю, мистер Броудхед», — и набил рот.

Я отпил вина с сельтерской водой, сказал, сохраняя полный контроль над голосом и манерами: «Мистер Боувер, мне кажется, вы не совсем понимаете, как обстоят дела. Я не хочу вас обидеть. Просто вам не все факты знакомы. Мы оба многое потеряем, если ваш иск сохранит силу. — Я начал разбирать случай, тщательно и осторожно, точно, как советовал Мортон; вмешательство Корпорации Врат, сфера интересов всего человечества, необходимость исполнять судебный запрет, который нельзя сообщить Хертерам-Холлам раньше чем за месяц, а в это время там будут делать, что сочтут нужным, возможность мирной сделки. — Я хочу вам сказать, — продолжал я, — что дело слишком важное. Его нельзя поделить между нами. С нами не станут нянчиться. Конфискуют у обоих».