Красная Латвия. Долгая дорога в дюнах - И. Э. Исаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При этом нужно отметить, что в 1940 году о «советской оккупации Латвии» никто не говорил. Впервые этот термин получил распространение, причем на уровне политической пропаганды, только после начала немецко-фашистской оккупации Латвии в 1941 году. Иными словами, источник происхождения этого термина – пропаганда гитлеровской Германии. После окончания Второй мировой войны это определение стало широко использоваться странами Запада в целях политического и идеологического противостояния с СССР. А в период так называемой «перестройки» и после распада СССР получило широкое распространение и стало основой новой государственной идеологии именно благодаря осевшим после войны в странах Запада бывшим латышским нацистским коллаборационистам.
При этом на уровне международного права факт советской оккупации Латвии, как и тезис о якобы непрерывности существования Латвийского государства с 1918 до 1991 года, не признаны до настоящего времени.
И тот факт, что Верховный Совет, большинство депутатов которого было избрано по спискам Народного Фронта Латвии, поддержало именно эту концепцию истории Латвии, свидетельствовал о том, что уже в это время Народный Фронт Латвии в идеологическом плане фактически объединился с представленными в ВОСЛ бывшими нацистскими коллаборационистами, а также с Конгрессом граждан и ДННЛ. Пройдет еще всего лишь пять месяцев, и Народный Фронт Латвии на своем 3-м конгрессе, состоявшемся в октябре 1990 года, уже открыто поддержит политическую линию Конгресса граждан на строительство тоталитарного государства – так называемой «латышской Латвии», или «Латвии – для латышей».
Кроме того, опирающееся на принятые странами Запада в послевоенные годы многочисленные политические декларации утверждение, что «включение Латвийской Республики в состав Советского Союза с точки зрения международного права не имеет силы, и Латвийская Республика как субъект международного права существует de jure до настоящего времени, что признают более 50 государств мира», на самом деле не имеет никакого отношения к международному праву, поскольку любая политическая декларация – это всего лишь политическое заявление, а не юридически обязывающий для международного сообщества документ. Эти заявления нельзя рассматривать как нормы международного права, к каковым могут быть отнесены межгосударственные соглашения и договора, подписанные официальными представителями государств и затем ратифицированные законодательными органами власти в этих государствах. К таким юридически обязывающим нормам международного права относятся, например, решения состоявшейся в апреле 1945 г. в Сан-Франциско (США) конференции о создании Организации объединенных наций и принятии ее Устава. Если бы Латвийская Республика как субъект международного права продолжала бы существовать после 1940 г., то она должна была бы быть в списке стран-учредителей ООН, но ее почему в этом списке нет. К юридически обязывающим нормам международного права относится также Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, который 1 августа 1975 года подписали представители 33 государств Европы, США и Канады. В этом документе, напомним, международное сообщество признало границы государств, которые сложились в Европе после окончания Второй мировой войны. В том числе и границы СССР. Но опять же якобы продолжающая существовать де-юре Латвийская Республика почему-то вновь отсутствует в перечне стран – субъектов международного права, которые поставили свою подпись под Хельсинкским Заключительным актом. Здесь следует также указать, что после перемен 1940 г., приведших к вхождению бывшей Латвийской Республики в состав СССР на правах одной из союзных республик, за пределами СССР никогда не было создано правительство Латвийской Республики в изгнании, которое представляло бы якобы оккупированную Латвийскую Республику и от имени которого совершались бы какие-то действия, признаваемые международным сообществом. Так что попытка обосновать в тексте Декларации утверждение, что Латвийское государство после 1940 г. продолжало якобы существовать как субъект международного права на самом деле никакого отношения к международному праву не имеет. Это всего лишь очередное политическое заявление, которое никак не может рассматриваться в качестве обязательной для других стран нормы международного права.
Наконец, ссылка в тексте Декларации на Обращение Вселатвийского собрания народных депутатов от 21 апреля 1990 года, а также ссылка на «определенно выраженную волю населения Латвии, отдавшего большинство голосов тем народным депутатам, которые в своей предвыборной программе выразили решимость восстановить государственную независимость Латвийской Республики», не могли служить конституционным основанием для принятия решения о выходе Латвии из состава СССР. Таким конституционным основанием могли служить только итоги референдума, о необходимости проведения которого, напомним, говорилось в постановлении «О декларации по вопросу о государственной независимости Латвии», принятом Верховным Советом ЛССР 15 февраля 1990 года. Однако руководство Народного фронта Латвии, одержавшего победу на выборах Верховного Совета 18 марта, из опасения не получить убедительное большинство голосов на референдуме от его проведения отказалось, чем поставило под сомнение законность принятой 4 мая Декларации о восстановлении независимости Латвийской Республики.
57 депутатов фракции «Равноправие» и один из лидеров Интерфронта депутат Алексеев, объявивший себя «независимым», «после, – как пишет Рута Шац-Марьяш, – длительных и настойчивых попыток сорвать принятие Декларации о восстановлении независимости»11 участия в голосовании не принимали. Альфред Рубикс потребовал предварительного проведения всенародного референдума по вопросу о независимости, т. е. как раз того, отсутствие чего позволило авторам Декларации о восстановлении независимости Латвийской Республики говорить о незаконности перемен в 1940 году. (Выделено мной – В.Г.) Депутат Леонид Курдюмов заявил, что избиратели не уполномочили их участвовать в этом голосовании. В знак протеста все они покинули зал. «Таким образом, в этот исторический для народа Латвии день депутаты, претендовавшие на роль единственных представителей нелатышской части населения, продемонстрировали враждебность идее восстановления государственной независимости Латвии», – считает Р.Шац-Марьяш.12
Бывший депутат Верховного Совета Олег Щипцов в своей книге «Записки депутата. Три года в парламенте Латвии. 1990–1993» (Рига, 1994) поведение депутатов фракции «Равноправие» описывает иначе. «Фракция «Равноправие» заранее подготовилась к выражению своего мнения. Принципиально против независимости мы не могли и не хотели голосовать хотя бы потому, что народ имеет право на самоопределение. Правда, в этом случае необходим референдум. С другой стороны, выразив с трибуны свою точку зрения, мы не могли воздержаться при голосовании, т. к. это практически показывало бы некую неопределенность, колебание (кстати, по регламенту при принятии документа голоса «против» суммируются с голосами «воздержался»). Поэтому оставался один выход: не нажимать кнопки, т. е. не участвовать в голосовании, не мешать законному или незаконному ходу процесса. Во всяком случае, никто потом не сможет сказать, что ты голосовал «против» Декларации…», – отмечает О.Щипцов.13
Иными словами, Рута Шац-Марьяш ошибается, когда пишет, что депутаты фракции «Равноправие» при голосовании Декларации в знак протеста покинули зал заседаний. Это не так. Фракция оставалась в зале заседаний Верховного Совета, но не принимала участия в голосовании. Не было и демонстрации
