Капкан для гончей - Надежда Федотова

– Да я поняла, поняла, – быстро закивала она. – Я не обижаюсь, что ты!.. Я просто… Ивар, а можно и мне на нее посмотреть?!

– Ты с ума сошла?

– Я внутрь заходить не буду! Правда-правда! – Она просительно сложила ладошки под подбородком. – Эйнар говорил, что он ее через окошко видел. На сосну залез… Ивар, ну пожалуйста! Все видели, все знают… Я тоже взглянуть хочу!..

– Бог мой, ну на ком я женился? – философски вздохнул многострадальный муж. – Нэрис, уймись. Утром войдем спокойно, там на стене вверху лестницы ее большой портрет есть. Неплохо сохранился, рассмотришь в подробностях…

– Но я только одним глазком, она мне ничего не сделает.

– Она тебе, положим, и так ничего не сделает. Она женщин не трогает.

– Тем более!

– Нэрис, уймись, говорю!.. Не на что там смотреть.

– Эх!

– Ну да, – в тон русичу хмыкнул Ивар, – виноват, зная Тома – зрелище там будет то еще! Ему что призрак, что не призрак… Тем более она сама на все согласна и на шею вешается. Милая, ты уверена, что хочешь увидеть все это непотребство?

– Да уж хоть посмотреть бы! – не удержалась от шпильки девушка.

Ивар поднял обе руки кверху:

– Хорошо! Я капитулирую. Хочешь в окно поглазеть – пожалуйста. Только имей в виду, на сосну придется карабкаться самой. Помогать не будем.

– Ну и ладно, – надулась Нэрис, независимо вздернув нос. – Без вас обойдусь.

Она поднялась на ноги и, стащив с плеч плащ, принялась выбирать подходящее дерево.

– Эх… – с укором посмотрел на командира Творимир.

Ивар пожал плечами:

– А что? – Он покосился на пыхтящую супругу, которая, подоткнув юбки, целеустремленно пыталась вскарабкаться по липкому стволу сосны, и фыркнул: – Выше чем на фут все равно не залезет. Падать будет небольно… И не смотри на меня так, оно мне надо – этого призрака ей собственноручно показывать?! Мне еще, чую, и за Грейс влетит, когда Нэрис про нее вспомнит… А уж это! Забыл, что ли – Эйнар вот с этой самой сосны в прошлый раз прекрасно видел, как я тут… гхм! И ведь сто к одному – он что увидел, то и ей рассказал!

– Эх, – отмахнулся русич.

– Ну да, ничего уж прямо такого и не было, но все-таки! – Ивар покачал головой: – Нет уж, я и так только за сегодня уже три раза слышал слово «развод»… Так что, друже, меньше знает – лучше спит!

Творимир хмыкнул и подкинул в огонь еще хворосту. Ивар оказался прав: так ничего и не добившись, насупленная и перемазанная смолой леди Мак-Лайон вернулась к костру минут через двадцать. Обиженно сопя, плюхнулась на расстеленный плед у огня, по самый нос закуталась в теплый плащ и буркнула мужу:

– Вредина. Вот жалко тебе, что ли?

– Дорогая, вы так любите красивых женщин? – ехидно поинтересовался Ивар, не удержавшись от улыбки при взгляде на ее разочарованную мордашку.

– Мне просто было интересно. – Надув губы, Нэрис со вздохом оглянулась на замок. – Ладно… Ты насчет портрета не соврал?

– Нет. – Он снова улыбнулся и, вынув платок, повернул супругу к себе лицом: – Утром все увидишь. Не морщись, у тебя все щеки в смоле и иголках…

– Я упала, – с упреком отозвалась девушка, подставляя ему лицо и зажмуриваясь. – Четыре раза, между прочим.

– Я бессердечный мерзавец, да, я знаю, – закивал лорд. – Погоди, почти все… Вот. Можешь глаза открывать.

– Спасибо… – Девушка улыбнулась. Помолчали, слушая треск хвороста. Нэрис потерла покрасневший кончик носа и спросила: – А все-таки откуда ты узнал, что Томас… Ну что это он пытался отравить его величество? И при чем тут письмо Флоренс?

– Флоренс – это ведь мать твоей горничной, так?

– Да.

– И ваша кухарка. – Ивар посмотрел на огонь. – Я же говорил, тебе стоило-таки прочесть ее письмо. Понимаю, ты сердилась на меня, и не без причины…

– Ты был ужасно злой!

– Не на тебя. – Лорд Мак-Лайон тяжело вздохнул. – На себя, что раньше не понял. Кроме того, я опасался, что наш с тобой разговор могут услышать. Поэтому пришлось изобразить оскорбленного мужа и сделать вид, что во всем подозреваю тебя, а не Тома. Нельзя было дать ему уйти.

– Он и так собирался, – вспомнила девушка. – Только позже, ночью.

– Да, он же был в ночном карауле… Точнее, должен был быть. Это уже неважно. – Ивар принялся выстукивать пальцами по колену. – Видишь ли, мне это отравленное вино с самого начала покоя не давало! Я наливал своей рукой из одного и того же кувшина нам обоим, – и себе и его величеству. И могу поклясться, что к королевской чаше, кроме нас двоих, никто не приближался. Мое вино оказалось чистым. Остатки в кувшине тоже… Я чуть голову не сломал, пытаясь понять, как нужно было извернуться, чтобы подсыпать яд в кубок его величества. А все оказалось гораздо проще. Вино не было отравлено, Нэрис.

– Как так?! – изумилась она. – Но собака…

– Собака сдохла, – невесело усмехнулся он, – проглотив пропитанный вином кусок пирога. Пирога с королевской тарелки. Яд был в нем, а не в вине.

– Но… погоди, Ивар. – Девушка наморщила лоб. – Но ведь на блюде был не один кусок. И все мы ели пирог: и я, и ты, и папа… Да и потом, когда поднялась эта буча, там еще оставалось! Мама пишет, все благополучно, значит, больше тоже никто не отравился… Да и его величество едва ли не дюжину до этого съел!

– О том и речь, – согласно кивнул он. – Те пироги, что стояли на столе, никакой опасности не представляли. Отравленный кусок был взят не с этого блюда. Его заранее нашпиговали ядом и позже подложили в королевскую тарелку…

– Не понимаю. – Нэрис посмотрела на мужа. – Но ведь все было спланировано заранее? Значит, надо было знать, куда именно класть яд. А если бы его величеству не понравился бы пирог? Если бы мама вообще решила приготовить что-то другое?

– Вот именно. Все было подготовлено, но куда именно класть отраву, я так понимаю, Томас собирался решить уже на месте. Заметив, с каким увлечением наш король уплетает пирог с зайчатиной, Том прошел на кухню, стянул со второго блюда один кусок, в укромном месте начинил его ядом и позже, пока я занимался вином, подсунул пирог на нужную тарелку. Его величество не заметил ничего. И я тоже.

– А откуда ты узнал, что именно Том…

– Он еще на свадьбе начал раздавать авансы Бесс, – пояснил лорд. – А она помогала матери на кухне. Так что ваша Флоренс, как ни была занята, быстро приметила, как наш ловелас крутится воруг ее дочки. Кухарка, как я понял из ее письма, женщина строгих правил, к тому же – мать. И, само собой, ей все это не понравилось. Она и в письме интересуется, «не задурил ли этот хлыщ» голову твоей Бесс. И грозится, в случае правильности своих подозрений, надрать уши обоим. Причем это я еще смягчил…