Темная магия - Энгус Уэллс

— Это… существо… отвергло вашего бога; она готова убить беззащитного человека, она нарушила уговор. Она запятнала честь ни Ларрхынов. — Катя чеканила слова, и толпа согласно кивала. — И Брахт предупреждал вас об этом. Как видите, он оказался прав. Точно так же он говорил правду о Рхыфамуне, совратившем эту подлую женщину. Помните это, когда я возьму над ней верх. Помните, что Давен Тирас — просто тело, в которое вселился колдун, жаждущий пробудить Безумного бога и ввергнуть мир в хаос. Поддержите ее в замыслах, зародившихся в безумном мозгу ее, — и сами вы обезумеете, и богом вашим станет тот, кто был отвергнут своими собственными родителями и кто вознамерился уничтожить Ахрда и Молодых богов. Последуете за Джехенне — и вы, люди Куан-на'Фора, станете игрушкой в руках Фарна.

Она замолчала. Тело ее было напряжено, глаза сердито и с вызовом блестели. Каландрилл порадовался за нее — она очень умело воспользовалась моментом, чтобы настроить ни Ларрхынов против Рхыфамуна. Сомнение все больше овладевало лыкардами, многие уже не одобряли предложенный Джехенне союз.

— Этого не будет, — сказал говорящий с духами. — Мы донесем весть до всех, — поддержал его другой. — О колдуне узнают все.

— Союза не будет, — пообещал первый.

Катя кивнула.

— В таком случае дайте мне меч, и положим этому конец, — сказала она. — Пусть Джехенне попытается отомстить.

На мгновение установилась мертвая тишина. Затем говорящий с духами воскликнул:

— Да будет так!

И воин поторопился передать Кате саблю с почтительным поклоном. Она взвесила оружие в руке. Они с Джехенне оказались в центре круга.

— Прощайся с жизнью, — прорычала женщина с огненными волосами.

Катя взметнула льняную гриву и холодно улыбнулась.

— Возьми ее, — с вызовом бросила она.

Джехенне не заставила себя упрашивать и со скоростью падающего на добычу ястреба бросилась вперед, сверкнув мечом.

Катя, не дрогнув, взмахнула саблей, парировав удар, и тут же сделала выпад. Атака Джехенне была отбита, и две женщины, отскочив друг от друга, затанцевали по кругу, испытывая оборону соперницы ложными выпадами. Сталь звенела о сталь. Соперницы мерились силами. Джехенне руководили ненависть и безумие, Катей — решимость защитить любимого человека и довести до конца начатое дело.

Каландриллу оставалось только смотреть вместе со всеми. Лыкарды расступились, освобождая им место. Бой шел равный, и поначалу было трудно предсказать, кто победит. Джехенне сделала ложный выпад, якобы метя Кате в голову, но в ту же секунду направила клинок ей прямо в грудь, однако вануйка отбила удар и ответила косым в живот. Рыжеволосая увернулась, сделав шаг назад, в надежде использовать инерцию выпада Кати и, зайдя ей в тыл, вонзить меч в незащищенную спину. Катя же легко избежала удара и ответила новым выпадом, настолько сильным, что Джехенне не смогла его парировать и избежала раны только благодаря своей быстроте.

Бой продолжался на равных, и воздух вокруг соперниц звенел металлом. Но потом, когда Катя подняла саблю, отражая удар сверху, Джехенне вдруг выхватила кинжал, который был привязан у нее к бедру. Каландрилл предостерегающе крикнул, однако Катя и сама все видела — или почувствовала — и схватила Джехенне за запястье, прежде чем кинжал чуть не вонзился ей в живот. Они долго стояли в этой позе: Катина сабля высоко поднята над головой, удерживая меч Джехенне, левая рука — на запястье левой руки соперницы, рвавшейся с кинжалом прямо ей к животу. Потом Катя носком ноги подцепила Джехенне за лодыжку и развернулась на пятках, убирая саблю так, что меч ее соперницы, разрубив воздух, вонзился в землю, увлекая за собой рыжеволосую лыкардку.

С пронзительным воплем Джехенне упала на землю, а Катя, все еще не выпуская ее левого запястья, ногой со всей силы наступила ей на правую руку. Кончик Катиной сабли коснулся горла Джехенне, и на нем проступила капелька крови; Лицо Джехенне исказилось в гримасе и из красивого стало отталкивающим. Она прорычала:

— Кончай. О пощаде я молить не буду, и не надейся.

Катя мотнула головой, и солнце заиграло на ее густых серебристых волосах. Растянув полные губы в едва заметной улыбке, она сказала на энвахе, чтобы все поняли и никто потом не мог обвинить ее в том, что схватка была бесчестной:

— Я и не надеюсь. Но убивать того, кто не может оказать сопротивления, не в моих правилах. Это больше пристало тебе.

Она отпустила Джехенне и тут же отпрыгнула назад. Брызжа от ярости слюной, Джехенне вскочила на ноги, размахивая мечом и кинжалом. Толпа одобрительно загудела, но Каландрилл подумал, что, окажись он на месте Кати, не задумываясь вонзил бы саблю Джехенне в горло и отделил бы ее голову от плеч. Он не стал бы играть в благородство.

Но Катя чувствовала себя очень уверенно, а Джехенне стала неосмотрительна, словно, пощадив ее, Катя разожгла в ней еще большую ярость и заставила забыть об осторожности. Джехенне бросилась в атаку, не думая о защите, словно надеялась победить соперницу одним лишь пылом. Меч и кинжал описывали дугу за дугой в попытке пробиться сквозь глухую защиту Кати. Но вануйка прекрасно владела саблей и не поддавалась эмоциям. Она без труда парировала каждый удар, каждый выпад соперницы, и Каландрилл понял, что Катя намеренно изматывает Джехенне, сохраняя собственные силы. Она только защищалась, сдерживая яростный натиск рыжеволосой Джехенне. Каландрилл видел, что Катя почти не двигается, в то время как Джехенне прыгает и скачет вокруг нее и пот струится у нее по лицу, а прерывистое дыхание с хрипом вырывается из открытых губ.

Однажды кинжал скользнул Кате по ребрам, но девушка легко оттолкнула от себя соперницу и даже улыбнулась, хотя тонкая красная полоска проступила у нее на кольчуге. В следующий раз меч чиркнул ее по бедру, но и эта рана была неглубокой. Сабля Кати тоже оставляла одну рану за другой на теле Джехенне — на ребрах туника ее расползлась и окрасилась в красный цвет, кровь капала из предплечья на пальцы, сжимавшие кинжал, под грудью бренчали оторвавшиеся бляхи. Но все эти раны были незначительными, и в пылу битвы соперницы их не замечали. Джехенне наседала, пытаясь пробиться сквозь оборону Кати.

Они приблизились к дубу, и Каландрилл встал между ними и Брахтом, все еще лежавшим без сознания, опасаясь, что Джехенне может пожертвовать собой, только бы убить обидчика. Да и случайный удар тоже мог сделать свое дело. К своему удивлению, он увидел, что говорящие с духами и те самые воины, что вбивали гвозди, тоже выстроились живым барьером около Брахта. Он бросил торопливый взгляд на товарища — керниец лежал со спокойным лицом, как во сне. И тут раздался резкий вздох толпы.