Герои умирают - Мэтью Стовер

У Паславы отвисает челюсть. Через секунду-другую он просто упадет на стол. Кайрендал нетерпеливо тянется к камням и вздыхает, по уши удовлетворенная, когда я кладу их в ее ладонь.

– Вот вам и ваш союз. Змеи, Дунджеры и Крысы никуда не денутся. После падения правительства вам придется драться с ними – а они наверняка навербуют дезертиров из армии, уж будьте уверены. Но если фейсы и кантийцы заключат союз, остальные банды из Лабиринта не успеют даже помолиться перед смертью. – Я цинично улыбаюсь. – Не успеют помолиться Ма'элКоту.

– А что с Берном? – спрашивает король. – Что, если там не будет Ма'элКота? У Берна появилась такая Сила, что он может поубивать нас всех.

– Не беспокойтесь о Берне, его не будет.

– Да ну? – Его величество корчит гримасу. – Он что, пойдет вздремнуть после того, как задаст тебе очередную взбучку?

Я показываю все свои зубы сразу.

– Точно, вздремнуть. Навечно.

– Мне это не нравится, – задумчиво говорит король и рывком встает из-за стола. – Это бессмысленно.

– Это может сработать, – вмешивается Паслава, не сводя глаз с зажатого в пальцах камня. – У нас хватит сил.

– Конечно, хватит, – эхом откликается король. – А что потом? Кто будет править Империей? Мы? – Своим едким тоном он ясно дает понять, что думает об этом деле. – Кто может гарантировать, что новый император не будет еще хуже? А Коты, они хоть и чудовища, но все же имперские войска. Ты просишь меня поднять королевство Канта на открытое восстание – фактически на убийство императора – только потому, что кому-то надо штурмовать дворец и убить этого ублюдка. Он слишком силен, чтобы оставить его в живых. А кто сделает это кроме нас? Кто бы там ни влез на трон, ему придется изничтожить нас, чтобы кинуть кость сторонникам Ма'элКота; иначе они начнут готовить свою собственную революцию, как только все это дерьмо уляжется.

– Твое величество, ты забыл, что уже участвуешь в этом, – говорю я. – Если Ма'элКот переживет этот день, то к заходу солнца ты будешь трупом. – Я бы тебя за это убил, – хмурится король.

– Поздно, приятель. Это тебе не поможет, сам знаешь. Кроме того, разве я не обещал сделать тебя герцогом? Теперь нужен только император, который задолжал бы тебе услугу.

– У тебя такой есть?

– Нет, – ухмыляюсь я, – зато он есть у тебя.

– Что?

– Есть-есть. Это Тоа-Сителл.

Я улыбаюсь молчанию, последовавшему за моим предложением. Король округляет глаза, силясь сдержать рвущееся с языка проклятие, и оглядывается. Кайрендал кивает с угрюмым удовлетворением – наконец-то подтвердились ее давние подозрения. Паслава разевает рот.

– Я что, единственный не в курсе? – недоверчиво спрашивает он.

Король кивает ему.

– Позже объясню.

– Да уж, пожалуйста, – с чувством произносит Заклинатель.

Я продолжаю:

– Подумай сам, тебе нужен кто-то, кому ты сможешь доверять, Несмотря на верность твоих подданных, несмотря на занимаемое тобой долгие годы положение, ты все же простолюдин. Твоя власть держится на преданности, а не на наследстве. Дворяне за тобой не пойдут. А вот Тоа-Сителл…

Король прищуривается, что-то подсчитывая.

– Понял.

– Его сделал герцогом еще Тоа-Фелатон, последний законный правитель из династии Менелетидов. Таким образом, он настоящий герцог в глазах дворян; они могли бы отрицать титул, дарованный Ма'элКотом, но никак не тот, что был дан их любимым принцем-регентом. Тоа-Сителл, кроме того, контролирует Королевские Глаза. Ты хочешь управлять Империей – для этого тебе нужен он.

– Кто сказал, что я хочу управлять Империей?

– К черту управление, – отвечаю я. – Когда шум уляжется, ты просто придешь к Тоа-Сителлу и предложишь ему поддержку. Королевство Канта будет единственным организованным войском, способным поддерживать в городе порядок. Но, придя к нему первым, ты можешь заслужить его благодарность, которую он выразит титулом – может быть, даже герцогским – и назначением в министры. Ну, к примеру, хочешь быть министром торговли и налогов?

В занятой подсчетами голове короля начинает звенеть золото.

Я продолжаю:

– Вы, ребята, уже спелись, так? Вы доверяете друг другу?

– Более или менее, – соглашается король. – Но Ма'элКот… он может выдержать во дворце годовую осаду.

Я наклоняюсь, делая свой взгляд серьезным, а лицо – каменным,

– Можешь поручить это мне.

– Тебе?

– Мне не впервой.

– Ладно, давай посмотрим, что получается, – саркастически ухмыляется король. – Значит, на завтра у тебя такой распорядок: встать, позавтракать, убить Берна, пробраться на Стадион Победы и разоблачить Ма'элКота, пообедать, выбраться со Стадиона, проникнуть во дворец, убить Ма'элКота, снова выйти из дворца, поужинать, немного выпить и лечь спать. Так?

– Приблизительно, – говорю я, – Ты забыл только одну вещь.

– Какую? Ах да, после обеда ты ляжешь соснуть.

– Нет. – Я делаю паузу, чтобы слова прозвучали более веско. – Я собираюсь спасти Пэллес Рил.

При этом имени король бледнеет и прикрывает глаза. Пользуясь тем, что он находится под действием заклинания, я развиваю свою мысль.

– Весь фокус в том, что Тоа-Сителл – действительно достойный человек, который превыше всего ставит порядок. У него есть власть и репутация безжалостного министра. Именно он – тот человек, который сумеет спасти Империю от гражданской войны. С другой стороны, он не может удерживать город без вас до тех пор, пока не восстановит армию. Он нужен вам не меньше, чем вы ему. Он – тот, кто нужен.

– Ты забыл, что он предан Ма'элКоту, – замечает король. Я улыбаюсь.

– Позаботимся об этом завтра. Он предан трону, а не человеку.

– Черт бы тебя побрал, Кейн, – говорит король. – Черт бы тебя побрал, если ты уже не продумал все до конца. Паслава?

Заклинатель с трудом отрывается от созерцания лежащего на его ладони грифонова камня. Когда же он наконец поднимает взгляд, в нем светится яростная уверенность.

– Мы сможем, – заявляет он.

– Кайрендал?

За время разговора черты ее лица успели незаметно измениться – глаза из золотистых стали карими, платиновые волосы – темно-русыми, почти каштановыми, острые скулы смягчились и стали больше походить на человеческие. Ее взгляд едва не прожигает короля насквозь.

– Я могу помочь, – медленно говорит она. Ее хрипловатый голос напоминает мне Пэллес. Какую игру она ведет? Может, она заметила наложенное заклинание? Следующая ее фраза полностью снимает мои подозрения.

– Я тебе помогу, твое величество, но мы должны… закрепить наш союз более… м-м… формальным путем.

Ее тон бросает в жаркую дрожь даже меня, не говоря уже о короле – боюсь даже подумать, какой эффект он производит на него.

Король выглядит несколько ошеломленным и только через минуту вспоминает об остальных присутствующих. Он краснеет, кашляет и качает головой, глядя на меня.

– А что будешь иметь с этого ты? Благодарность нового герцога? Но тебе ведь на нее наплевать, так? Я пожимаю плечами.

– Ну, не совсем…

– Ты хочешь сказать, что намерен разрушить Империю только ради того, чтобы спасти Пэллес Рил?

– Именно так.

– Ладно, – говорит он и странно улыбается, – я согласен. Я едва удерживаюсь, чтобы не обнять его, но успеваю опомниться и всего лишь протягиваю руку. Он пожимает ее.

– Спасибо тебе, Кейн, огромное спасибо.

– За что?

– За то, что ты даешь мне шанс спасти ее. Это очень много значит для меня.

– Да, – соглашаюсь я, уже без смущения. – Я знал, что так и будет.

Комнату наполняет молчание – отзвук завтрашней войны. В этот миг мы замираем вокруг стола, раздумывая над величием нашего замысла.

Наконец Паслава кашляет.

– Меня очень интересует эта серебряная сеть, – говорит он. – Я хотел бы с вашего разрешения осмотреть ее.

– Боюсь, до завтра это невозможно. Я ее припрятал.

– Думаете, это стоило делать? – тревожно спрашивает Паслава. – Ведь от этой сети зависит наша победа или поражение! Если ее украдут или она пропадет…

– Она в безопасности, – уверяю я их, мысленно улыбаясь. – Завтра я покажу ее вам. А сегодня за ней… присмотрят.

Берн ругался про себя и лез вниз по шахте, оставляя позади свет и глядя в черную пропасть под ним. Как глубока эта проклятая труба? Как Кейн сумел спуститься, не оставив веревки? И что он делает там, внизу? Как он вообще ухитряется дышать в таком смраде?

На мгновение притормозив, Берн обмотал веревкой запястье и достал свободной рукой кинжал, заколдованный для него Ма'элКотом. Взмахнул им и заметил, что клинок светится ярче, когда направлен вниз. Ярче, чем когда-либо.

Его сияния хватало, чтобы осветить дно шахты, оказавшееся всего в нескольких футах, и небрежно брошенную сеть, лежавшую на камнях, словно старая тряпка.

Берн перестал сквернословить молча – теперь его проклятия отражались от стен столь оглушительно, что ожидавшие наверху Коты вздрогнули, как испуганные лошади.