Зимой змеи спят - Владимир Ильин

Оглядевшись, чтобы убедиться в отсутствии других наблюдателей — за ним, а не за зданием — капитан Сверр подкрался к Кабине и дернул ручку. Но она не поддалась.

Судя по всему, «изолятор» уже был кем-то занят. Словно подтверждая это предположение, из Кабины донеслась грязная и очень угрожающая брань. Сверр знал, что замок в двери Кабины — чисто символический, а посему извлек свой пистолет и Жетон и предоставил обитателю Кабины десять секунд для выбора: или добровольно очистить помещение — или получить пулю в лоб за сопротивление полицейскому, находящемуся при исполнении…

Как и следовало ожидать, тот выбрал первый вариант и, что-то бурча себе под нос, вывалился из Кабины задолго до истечения установленного Сверром срока и кинулся за угол ближайшего барака. Сверр занял освободившееся место и вынужден был некоторое время адаптироваться к некоему подобию газовой атаки. Судя по стойкости ароматов внутри Кабины, бродягу, использовавшего ее как жилище, вовсе не смущало то обстоятельство, что туалетный блок в кабине давно не функционировал.

Сверр поудобнее устроился в продавленном кресле из полихлорэтана и принялся ждать. Чтобы скрасить ожидание, он включил радио с хрипящим от сырости и повреждений, но все еще достаточно разборчивым динамиком. Было раннее утро.

Ожидание могло затянуться на несколько дней, но Сверр готов был сидеть столько, сколько потребуется. Он предусмотрительно запасся пищевыми суперконцентратами и «Виталайзером», позволявшим поддерживать себя в тонусе без сна и пищи в течение недели.

Однако, столько ждать Сверру не пришлось. Капитан не знал, что тот, за кем он охотится, уже находится возле двери мансарды Букатина.

Вообще-то Ружина Яхина не должна была лично ехать к Букатину. По указанию Резидента ей следовало сообщить незадачливому шантажисту об отказе Ассоциации повысить оплату за его референтскую деятельность по видеосвязи. Но когда на ее десятый и сотый вызов Букатин не откликнулся, Ружина решила сама отправиться в его квартиру, местонахождение которой она установила с помощью закрытой адресно-справочной системы Информария, предназначенной для пользования полиции и специальных служб. Еще в самом начале своей скромной карьеры в качестве оператора сканера Всемирной информационно-библиотечной сети под кратким названием «Информарий» Яхина позаботилась раздобыть коды доступа к тем разделам, которые могли бы пригодиться для ее тайной деятельности.

Теперь это пригодилось.

Судя по адресу, Букатин жил в традиционно промышленно-складском районе, который еще во времена Москвы был пересечен товарной железной дорогой. Трущобы Марьиной Рощи… Значит, надо запастись каким-нибудь средством самозащиты.

Яхина полезла в свой домашний тайничок, где среди всяких безделушек и фотографий, на которых она и ее муж стояли на фоне еще целой Останкинской телебашни, хранился старый пневматический пистолет «кроссман» (в памяти всплывал рекламный ролик, под влиянием которого она в свое время и приобрела пистолет: «Крошка-сын к отцу пришел, и спросила кроха: Папа, „кроссман“ — хорошо?… Отец сказал: Неплохо!»). Пистолет уместился в сумочку так, будто последняя была специально приобретена для хранения и переноски оружия, и довольная Ружина отправилась в путь. Нет-нет, она, конечно, не собиралась использовать «кроссман» для того, чтобы выбить из него предателю глаз или прострелить ногу. Хотя, если быть честной до конца перед самой собой, то эта мысль все-таки приходила ей в голову…

Ставров в это время сидел на ступеньках лестницы возле букатинской каморки, прислушиваясь к каждому шороху в подъезде. Лифт здесь был безнадежен, как раковый больной, при нажатии кнопки он только тяжко вздыхал всем своим железным нутром, пытаясь расцепить застрявшие намертво створки дверей, но ничего из этого не выходило, только где-то в глубине лифтовой шахты начинал бешено гудеть и скрежетать трос, удерживающий кабину лифта на весу и не дающий ей рухнуть с огромной высоты… Если Букатин появится, то только пешком по лестнице, и будет очень удобно подпустить его на расстояние одного марша ступенек и всадить в голову и грудь парочку горячих свинцовых пуль…

Голова у Ставрова гудела от усталости, глаза то и дело слипались, и больше всего он боялся сейчас заснуть и пропустить момент приближения человека, которого он должен был пристрелить прямо здесь, в темном и грязном подъезде, ничем не напоминающем интерьер жилого модуля образца середины двадцать первого века.

Все эти дни Георгий мотался по городу из конца в конец, как гончая, пытаясь отыскать следы жертв из своего списка. На его счету уже было шесть человек, Букатин должен был стать седьмым. После убийства Рольщикова что-то окончательно лопнуло в душе Ставрова, и теперь ему было все равно, кого и за что он должен был ликвидировать. Так было с ним в Чечне, когда его взводу пришлось несколько нескончаемых дней отбивать атаки озверевших боевиков, теряя одного за другим молодых ребят, которые были от копоти и грязи похожи друг на друга, как близнецы, и восприятие смертей притуплялось настолько, что наступал момент, когда можно было запросто убить вместо врага своего, случайно, не успев вовремя снять палец с изгиба спускового крючка…

В подъезде было тихо, словно тут и не жил никто. Лишь время от времени где-то внизу грохали двери, слышались шаги, иногда раздавались обрывки мелодий и неразборчивые голоса. Но это всякий раз оказывалось ложной тревогой. Собственно, Ставров приходил сюда уже не в первый раз, но Букатин неизменно отсутствовал.

Опрос соседей показал, что уезжать он вроде бы не собирался, однако одному Богу было известно, где его носит с утра до ночи. Наконец, Ставрову надоело таскаться сюда, как просителю на прием к большому начальнику, и он заявился прошлой ночью.

К его удивлению, Букатина и посреди ночи не оказалось дома, а соседи, жившие этажом ниже, чуть ли не в один голос заявили, что накануне поздно вечером он куда-то отправился в очень странном, облегающем тело наряде. Остаток ночи прошел, вопреки ожиданиям Ставрова, незаметно, но сейчас он решил во что бы то ни стало выждать еще пару часов, прежде чем взломать дверь, ведущую в мансарду, в надежде найти внутри нечто, способное пролить свет на загадочное отсутствие бывшего «домушника»…

От нечего делать Ставров в который раз стал представлять себе, как он заявится домой, как его встретят Капка и Ольга, и как Ольга ворчливо скажет, пряча облегчение: «О, явился — не запылился!.. Тебя только за смертью посылать!» — и при этом будет не подозревать, как она близка к истине, а он подхватит на руки хрупкое тельце дочурки и, уткнувшись лицом в ее легкие волосы, скажет, тоже стараясь избегать патетических фраз: «Ну-ну, это называется: редька да говно не видалися давно!», а Капка торопливо скажет, как всегда: «Чур, я буду редькой!»… Видение было настолько четким и живым, что он не сразу понял, что это начинается сон. Лишь какое-то шестое чувство, звериное ощущение предстоящей опасности заставило Ставрова вернуться в явь.