Трудные дети (СИ) - Людмила Молчанова

   - При-и-вет, - невообразимо шатаясь, Марат практически на ощупь пошел ко мне. - Приехала.

   Не дошел. Вздохнул грустно, оглянулся на диван, который был всяко ближе, чем моя застывшая в дверном проеме фигура. Затем с облегчением рухнул на него и поманил меня к себе.

   - Иди ко мне.

   Коля несильно хлопнул чечена по плечу и подмигнул мне.

   - Забирай своего. Уже готовый.

   - Я вижу.

   Приблизилась вплотную и охнула от неожиданности, когда оказалась у Марата на коленях. Тот снова пьяно улыбнулся и полез целоваться.

   Глава 36.

   Я задержала дыхание и отвернула голову влево, стараясь избежать навязчивых и излишне романтических ласк. Но чечен в пьяном состоянии, увы, своей силы не растерял, казалось, она наоборот удвоилась или утроилась. На мои маневры он не обратил никакого внимания.

   Сидящие рядом пару минут за нами понаблюдали, а потом, весело хохоча и переговариваясь, принялись продолжать свою попойку. Марат тоже потянулся за рюмкой. Я мягко, на настойчиво обхватила его за широкое запястье и отвела руку в сторону.

   - Тебе уже хватит.

   - Да?

   - Да, - с уверенностью закивала и поерзала у него на коленях, пытаясь слезть. - Поехали отсюда.

   Марат радостно вскинулся.

   - Домой? Поехали!

   Трофим тронул меня за локоть, привлекая к себе внимание.

   - Я вам такси вызвал до гостиницы. У входа стоит.

   Хотя бы не думать о том, как и куда везти это тело.

   - Спасибо, - негромко пробормотала и тут же потянула чечена с удобного и мягкого дивана. - Поехали, хороший мой.

   Он весь был послушный, разомлевший, наверное, как кот после убойной дозы валерианы. Таким добрым Марата я никогда не видела. Мужчина все время лез обниматься и целоваться, глупости и нежности бормотал, неосознанно повышая голос, так что на нас периодически оборачивались. Трофим мне помог Марата до машины дотащить, потому что, я хоть и сильная, нести на себе почти стокилограммовую тушу не могу.

   Я надеялась, что в такси Марат слегка образумится и, возможно, уснет. Но он не уснул, вместо этого продолжил меня лапать, целовать, и я еле сдержалась, чтобы не изогнуть шею, когда он мягко принялся скользить губами по нежной коже и щекотать ее колючей щетиной. У меня шея всегда была слабым местом, и пусть пьяный, но мужчина об этом прекрасно помнил. А затем совсем щекой потерся и аккуратно подул, и до меня донесся легкий и слегка сладкий аромат алкоголя вперемешку с запахом его туалетной воды.

   - Прекрати, Марат, - он начал на меня наваливаться, руку под кофту запустил и прошелся ею по животу, а я изо всех сил ногтями вцепилась в его предплечье. Такое ощущение, что в ту минуту чечен ничего не чувствовал. - Перестань, я тебя прошу. Ты пьяный.

   - Я соскучился, радость моя. Ты скучала? Скучала, да?

   - Скучала, только слезь с меня.

   Фора в пару недель со стороны Марата оказалась всего лишь уступкой, в чем можно было даже не сомневаться. У него после алкоголя язык развязался, и теперь он, не особо скрываясь, прямым текстом об этом говорил. Говорил, что любит, что скучал, что чуть не поубивал мою охрану, когда она позвонила и сказала, что я исчезла в неизвестном направлении, к тому же и мой сокурсник не пойми куда делся.

   - Я дал тебе отдохнуть, - повторял раз за разом Марат. - Много времени дал. Да?

   Он упирался, из такси вылезать не хотел совсем, и я на автомате со всеми его словами соглашалась.

   - Да-да, - раздраженно смахнула длинную прядь с лица и выпрямила, устало выдохнув. - Марат, пойдем в номер.

   Мужчина продолжал упираться.

   - Ты теперь поедешь со мной домой?

   - Поеду, только пойдем.

   С грехом пополам я его довела до номера, уложила, но он все равно не унимался. Меня за собой утягивал на кровать, сжимал крепко и через слово повторял, как любит и как волнуется. А еще рассказывал, как тяжело ему было сидеть от меня в трех кварталах и не сорваться ко мне, зная, что я не одна.

   - Он тебя не трогал? - грозно свел брови на переносице и приподнялся на локте. - Этот твой...

   Я толкнула его в грудь, вынуждая упасть на подушки.

   - Не трогал. Угомонишься ты сегодня или нет? Спи, наконец!

   Мое ворчание Марата лишь умиляло и вызывало довольную улыбку. Чего греха таить, мне самой лестно было столько приятного о себе услышать, но такой чечен меня напрягал и выбивал из колеи. Я не привыкла к нежностям, во всяком случае тем, что не в постели. В постели во время или после секса многое говоришь и многое слышишь, как правило, совсем не понимая смысла слов. Сейчас, конечно, все можно списать на то, что Марат пьяный и совсем не понимает, что говорит, но и это как-то не очень успокаивало. Его слова заставляли меня ерзать, прятать глаза, а кожу - покрываться мурашками. Такой Марат меня почти пугал, потому что я понятия не имела, что с ним делать.

   Он снова пьяно ухмыльнулся и заложил руки за голову, вольготно разложившись на широкой кровати.

   - Это хорошо. Руки бы вырвал.

   - Кому?

   - Обоим. Ложись со мной.

   - Ты спать собираешься или как?! - взорвалась я. - Закрывай глаза быстро.

   - Ты такая забавная, когда ругаешься.

   - Залмаев!

   - Что? - притворно удивился. - Честное слово.

   - Засыпай, я тебя прошу.

   Через минут десять он, наконец, мерно задышал, а я поехала за своими вещами. Оставила записку Андрею. Не то чтобы ему уж так интересно, куда я пропала или что со мной, но приличия соблюсти нужно. Когда я вернулась, Марат по-прежнему спокойно спал.

   Мы пробыли в Питере еще два дня. Просто так, будто мы влюбленная парочка туристов. Марат хорошо знал город и во что бы то ни стало вознамерился показать мне все то, чего я так и не увидела. Таких вещей оказалось много.

   Мы бродили по улицам, держась за руки, тихо переговаривались, словно никаких проблем и не было. Ксюши не было, этого ребенка не было - никого. Мужчина все делал, чтобы я не задавала никаких вопросов. Задабривал меня, развлекал, а комплименты и ласковые словечки, почти смущавшие, сыпались на мою персону как из рога изобилия.

   - Ты меня пугаешь, - честно призналась ему после очередной порции нежности.

   - А ты привыкла, что я только рычу?

   - Да. На меня - да.

   И пусть я позволяла увлечь себя, закрыть себе глаза, но не могла забыть о злосчастном ублюдке. Никогда не скрывала своего отношения к нему. Сейчас же, пользуясь нежданной мягкостью и вседозволенностью, я решилась исследовать почву. Раньше с Маратом я откровенно побаивалась говорить на эту тему, потому что, во-первых, ничего приличного не сказала бы, а во-вторых, получила бы такой нагоняй, что, наверное, с неделю не вставала бы с постели. На данный момент же меня холили и любили, так что можно было и попытаться.