Лучшие подруги - Кэти Келли

– Нет, спасибо, я подожду ее в кафе. А ты, случайно, не знаешь, когда она вернется?

Девочка пожала плечами:

– Нет, не знаю. Но она выходила из дома вместе со мной и, похоже, направлялась в магазин. Значит, должна скоро вернуться. – Девочка с любопытством оглядела Эрин. – А вы очень похожи на нее. Вы ее сестра или родственница?

– Родственница, – ответила Эрин.

Сидя в кафе на другой стороне улицы, Эрин не отрывала взгляда от старого дома, и все же едва не проглядела стройную женщину, переходившую улицу. Несмотря на большие пакеты в руках, женщина быстрой походкой приближалась к черной двери. На ней был длинный кремовый кардиган с капюшоном, и Эрин не удалось разглядеть лицо, но она увидела рыжие волосы, выбивавшиеся из-под капюшона. Эти волосы Эрин не спутала бы ни с какими другими, ведь они так были похожи на ее собственные. Оставив на столике деньги за сок, Эрин вышла из кафе и перешла на другую сторону улицы. Когда она открыла черную дверь, в нос ей ударил сильный запах затхлости, но Эрин, не обращая внимания на запах, стала подниматься по лестнице. На первой лестничной площадке располагались квартиры третья и четвертая, значит, первая и вторая, видимо, находились в цокольном этаже. Добравшись до второго этажа, Эрин подошла к зеленой двери с цифрой «шесть» и увидела, что дверь слегка приоткрыта. Подождав немного, чтобы успокоить дыхание и пульс, Эрин постучала в дверь. В ответ она услышала женский голос:

– Кайра, это ты? Заходи, дверь открыта. Я сейчас.

Эрин нерешительно толкнула дверь, не веря в реальность происходящего. Но дверь поддалась и распахнулась. Через прихожую Эрин прошла в большую комнату с высоким потолком; стены комнаты были выкрашены в зеленый цвет. Отсюда открытая дверь вела в другую комнату, вероятно, спальню. Со стен смотрели плакаты антивоенного содержания, здесь же стоял старый диван, а на полу лежало несколько потрепанных циновок. Пожалуй, комната напоминала дешевое студенческое общежитие.

Шум, донесшийся из соседней комнаты, подсказал Эрин, что там кто-то есть. И вдруг ее охватила тревога: может, она не туда попала? Вдруг сейчас появятся хозяева с криками «Полиция!»…

Но тут из спальни вышла женщина, и мысли Эрин о том, что она не туда попала, мгновенно улетучились.

Стоявшая напротив нее с удивленным выражением на лице женщина была как будто зеркальным отражением Эрин. Те же волосы медного цвета, те же миндалевидные глаза, то же узкое лицо с крупным носом и пухлой верхней губой.

Эрин подумала, что девочка, встретившаяся ей у подъезда, не случайно приняла их за сестер. На вид женщине можно было дать лет тридцать шесть, не больше, кожа на лице без морщин, бледные веснушки.

– Здравствуйте, – приветливо поздоровалась женщина, похоже, ничуть не встревоженная тем, что видит в своем доме незнакомого человека.

– Простите, но дверь была открыта, – начала было Эрин, но тут же разозлилась на себя. А за что она, собственно, извиняется? Это Шеннон должна извиняться. – Вы Шеннон Флинн?

– Да. – Женщина улыбнулась.

– Я ваша дочь, Эрин, – выпалила Эрин.

Женщина еще больше расплылась в улыбке:

– Вот это да! Правда?

Эрин ожидала любой реакции, но только не такой.

– Вы не удивлены? – спросила она.

– Я понимала, что когда-нибудь ты придешь, – без всякого удивления проговорила Шеннон. – Чай будешь? Я как раз собиралась приготовить себе чай с мятой, а для соседки из квартиры напротив обычный.

– Да, я выпью чаю, – кивнула Эрин.

– Знаешь, я не употребляю молочные продукты, – сказала Шеннон, проходя на кухню.

Она не предложила Эрин сесть, не обняла ее, вообще не проявила никаких чувств, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что правила хорошего тона не играли особой роли в жизни Шеннон. Но Эрин все же села на стул.

– А ты употребляешь молочные продукты? – спросила Шеннон так, словно они встретились на автобусной остановке и решили поболтать, чтобы скоротать время. – На самом-то деле они вредные. Другое дело – соя.

Эрин наблюдала за действиями Шеннон. Вот мама была идеальным примером того, как женщина может одновременно готовить чай, проверять блюда в духовке и гладить мужские рубашки. А Шеннон готовила чай так, словно выполняла какой-то обряд, целиком сосредоточившись на этом занятии.

– Молочные продукты вызывают рак, – продолжала Шеннон. – Я читала об этом, поэтому уже несколько лет употребляю сою.

Внезапно Эрин охватила вспышка ярости.

– У Керри был рак. Вы знаете об этом?

Шеннон не прервала своего занятия.

– Да. Но сейчас у нее все в порядке, так ведь?

– Но вы даже не навестили ее, когда она была больна. – Эрин чувствовала собственную вину за то, что ее не было рядом во время болезни Керри, но она по крайней мере ничего не знала об этом. А Шеннон знала. – Почему вы не навестили ее? – спросила Эрин. Но на самом деле ей хотелось спросить, почему, черт побери, Шеннон бросила ее, Эрин, когда она была ребенком.

– Ой, ты знаешь, у меня не столь сильны родственные чувства, – беспечным тоном бросила Шеннон. – Я давно порвала с семьей. У меня была другая семья, она называлась коммуной. – В ее глазах вспыхнули огоньки. – Я два года прожила в коммуне, когда участвовала в движении антиглобалистов. Чудесное было время. Ты никогда не жила в коммуне? Тебе бы понравилось.

– Откуда вы знаете, что бы мне понравилось, а что нет?

– Конечно, не знаю, просто в коммуне жизнь без всяких скучных условностей, ты делаешь то, что хочешь.

– Поэтому вы и ушли в молодости из дома? – спросила Эрин, едва сдержавшись, чтобы не добавить «когда я была ребенком».

– Я ушла, чтобы быть свободной. – Шеннон откинула назад длинные волосы, и Эрин вздрогнула, узнав этот жест, потому что она сама делала это точно так же. – Я понимала, что не смогу сидеть на одном месте, я бы с ума сошла от такой жизни. Ты знаешь, что в этом мире ни у кого нет никаких принципов? Все просто хотят получать деньги, выполняя скучную работу, а по вечерам идти домой. Люди ни во что не верят.

Эрин так и подмывало спросить, какую же жизнь получила Шеннон в обмен на то, что бросила семью. По ее мнению, старая обшарпанная квартира, треснутые чашки и воспоминания о коммуне, в которой Шеннон когда-то жила, не стоили того.

– Я включу музыку, – сказала Шеннон, видимо, желая снять возникшее напряжение.

– Привет, – раздался из прихожей женский голос, и через несколько секунд на пороге кухни появилась высокая, очень худая женщина с черными кудрями.

– Привет, Кайра, чайник уже вскипел, – сказала Шеннон. – Это Эрин.

– Привет, Эрин. – Кайра прошла на кухню и стала возиться с чаем.