Игры рядом - Юлия Остапенко

— Я хочу видеть леди Аттену.

Внутри тоже было совсем обычно: немного старомодно — по крайней мере, по сравнению со столичными поместьями тут слишком темно, а мебель кажется громоздкой, но, опять-таки, ничего излишне мрачного. Дворецкий сказал, что доложит его милости, и попросил меня обождать. Я остался в просторном нижнем помещении, совершенно пустом, не считая непритязательных статуй у входа и ковров, ведущих к симметричным лестницам, и развлекал себя размышлениями о том, кто такой его милость — лорд Лестере или, может быть, Шерваль. Робер, вспомнил я, так он себя тут называет. Он, должно быть, уже заждался — мне пришлось сделать небольшой крюк, огибая Кельстерское распутье — видеться с Зелеными, пусть и без Ларса, в мои планы не входило.

Дворецкий вернулся и, любезно улыбаясь, попросил меня следовать за ним. Мы прошли в западное крыло, поднялись на второй этаж. Если в доме и находился кто-то, кроме нас, они остались мной ие замеченными. Даже слуг не было видно.

Дворецкий остановился у двери в конце коридора, указал мне на нее и с поклоном удалился.

Я вошел не раздумывая. Думать уже поздно.

Шерваль, по крайней мере, честен. Его комната была черной. Настолько черной, что в первый миг, после светлой и по-провинциальному непритязательной обстановки дома, это почти шокировало. Черным было всё: мебель, ковер, потолок, стекла в окнах, стены. Впрочем, нет: стены были густо-фиолетовыми, а стекла — черными с синим. Здесь горели свечи, хотя стоял ясный день, и немудрено — в апартаментах лорда Робера было темно даже днем. Я вдруг подумал, что ему, пожалуй, казалось не так уж неуютно в подвале Урсона.

— Нортон! — сказал Шерваль, вставая из-за стола. Он что-то писал, когда я вошел, и пальцы у него были вымазаны в темно-красных чернилах.

Я слегка поклонился, чувствуя, что при всем желании не смогу выдавить улыбку.

— Монсеньор, — серьезно сказал я.

— Ты один? — он бросил взгляд мне за плечо, будто ожидая увидеть там припозднившихся Зеленых, которые, вероятно, пустили меня вперед, а сами задержались в ближайшем трактире.

— Судя по всему, — тут уж сдержать усмешку было так же трудно, как выдавить ее несколько мгновений назад. — Я понимаю, вы ждали меня пораньше и с эскортом, но не сложилось. И, если уж на то пошло, не было никакой нужны применять силу, монсеньор. Вам было достаточно сказать, что меня хочет видеть леди Аттена.

Его взгляд стал очень пристальным. А потом Шерваль улыбнулся. Так, будто я был его старым другом, которого он только что признал.

— Значит, я не ошибся, — с глубоким удовлетворением в голосе проговорил он и хлопнул в ладоши, словно ребенок. — Отлично! Просто прекрасно! Нортон! Как я рад тебя видеть.

— Где она?

— Сейчас будет здесь. Я послал за ней, как только мне доложили, что ты приехал… Поверить не могу… Ты приехал, — он засмеялся, легко и радостно, и, снова хлопнув в ладоши, восторженно покачал головой, не сводя с меня пылающего взгляда. В полумраке его глаза казались похожими на угольки.

— Я же сказала, чтобы вы… — резко сказала Йевелин за моей спиной и задохнулась.

Я обернулся.

Она опять была в белом — теперь в ослепительно-белом, странно выделяясь на фоне черной стены. И волосы снова распущены — всегда они у нее распущены, и всегда на них играют отблески света. Я отметил всё это и только тогда посмотрел ей в глаза, не зная, хочу ли, жду ли увидеть в них тот, прежний страх. Наверное, да — ведь я приехал, чтобы увидеть его. Чтобы заставить его пропасть. Чтобы слить его со страхом в моих глазах.

Хотя бы так.

— Моя дорогая! — с невероятной торжественностью сказал Шерваль, кладя руку мне на плечо; я вздрогнул, но не от его прикосновения, а от того, до чего же в этот миг он стал похож на своего брата. — Позвольте представить вам особого гостя, о котором я говорил. Он всё-таки прибыл, осчастливив всех нас… не правда ли?

Ну же, Йев… Ну, скажи что-нибудь. Сделай. Дай мне понять, что я правильно поступил. Что ты этого и хотела от меня, этого и ждала. Скажи… Пожалуйста. Скажи.

Рука Шерваля давила на мое плечо, а Йевелин смотрела мне в глаза. Без страха, без благодарности. Без презрения. Просто смотрела, мертво, пусто.

«Это ведь не Йевелин, — запоздало понял я. — Это не Йевелин. Это леди Аттена».

Но Йевелин тоже была, я чувствовал ее, видел карминовую краску на ее губах — ту самую, слышал змей в ее голосе, замечал отблески желтого света в ее волосах. Чувствовал лед в кончиках ее пальцев, когда они коснулись моего лица и заскользили вниз, будто она была слепой, а я — тем, что она пыталась узнать, понять на ощупь. Когда ее пальцы оказались на моих губах, я слабо улыбнулся — хотел, чтобы она почувствовала эту улыбку. Чтобы ощутила.

Ее глаза слабо вспыхнули и тут же погасли.

— Безумец, — еле слышно сказала она, не сводя с меня глаз. — Сумасшедший… мой… что же ты наделал?

Если бы я знал, Йев… Если бы знал, наверное, не сделал бы.

— Ты сказала, что умеешь только отнимать, — сказал я и, взяв ее безвольно обвисшую руку, положил ее пальцы себе на запястье. — Ну так отними.

Потому что, Йев, это всё, что умею я. Делать чужую игру сладкой. Не похожей на игру. Вести туда, где это станет не игрой.

Я бы сказал ей и это, если бы не Шерваль, смотревший на нас с болезненной жадностью мальчишки, подглядывающего за испражняющейся служанкой. Впрочем, уверен, Йевелин и так всё поняла — потому что ее пальцы, слабо дрогнув, медленно сжали мою руку. И когда в ее мертвых глазах появилась неуверенность, моя улыбка наконец-то стала искренней.

Шерваль снова хлопнул в ладоши — звук получился оглушительным.

— Очень трогательно, но на этом всё! — бодро сказал он. — Не надо портить предстоящий праздник. Самое интересное впереди. Нортон, ты понимаешь, что не выйдешь отсюда живым?

Вряд ли я действительно понимал, пока он не спросил. У меня мелькнула сумасшедшая мысль — отшвырнуть ее, отшвырнуть его, вырваться, наплевать на обоих… на нас… сбежать. Просто сбежать и жить дальше, всё равно как — лишь бы только… Но я ведь решил, что не сбегаю больше.

— Понимаю, — сказал я.

— Прекрасно! — воскликнул Шерваль. — Надеюсь, ты не обидишься, если я приму некоторые меры предосторожности? Твой порыв поистине не имеет себе равных, но вдруг ты до завтра передумаешь?

— Так это завтра? — вырвалось у меня. Проклятье, а я ведь совсем потерял счет дням.

— Завтра, — улыбнулся Шерваль и крикнул: — Стража!

И когда они успели появиться? А главное, где он их прятал? Ни в доме, ни снаружи я не заметил ни одного. Вошли трое. И еще, кажется, двое остались снаружи.