Яромира. Украденная княжна - Виктория Богачева

Ярослав Мстиславич с воеводой Стемидом и старшим сыном седмицами пропадал в Новом Граде. Все никак не могли рассудить и с боярами договориться, как дальше быть. Нужно было избирать нового князя, созывать вече, но слишком много нашлось желающих.

Вестимо, Ярослав злился и уступать не хотел. Его-то немногие поддержали! Но вот завоеванное чужой кровью и по́том добро все были горазды делить.

А без князя в тереме дружина скучала. Чеслава так и вовсе готова была волком выть.

— Ты совсем с лица спала.

Так в один из дней на исходе Травня* сказала ей княжна Яромира. Чеслава наблюдала за потасовкой, затеянной младшим княжичем Мстиславом и Желаном, сыном Рогнеды. Мальчишки сражались на деревянным мечах, а она следила, чтобы ненароком друг друга не покалечили.

Яромира застала ее врасплох. Стыдно сказать, а не услышала воительница ее поступи. Слишком сильно задумалась.

Чеслава поглядела на княжну. Она тоже не шибко много румянца нагуляла себе за весну. Скорее, напрочь, осунулась и похудела, как и она сама.

«Хороши невесты!», — горечью пронеслось в голове.

— Не хочу уезжать из терема, — вырвалось у Чеславы прежде, чем она опомнилась.

Мальчишки, извалявшись в пыли, довольно смеялись. По воздуху плыл теплый аромат цветов и трав. Где-то жужжали проснувшиеся после долгой зимней спячки букашки и жучки.

— Матушка по тебе каждый день вздыхает, — отозвалась Яромира со слабой улыбкой.

Она замолчала, поджав губы. Верно, хотела сказать что-то еще, но передумала.

— А ты, княжна? — затаив дыхание, спросила Чеслава. — Каково тебе?

— Я его люблю. Я знала, за кого иду замуж.

Голос ее самую малость дрогнул, и у воительницы болезненно сжалось сердце. Яромира все свои переживания носила в себе. Ни с кем не говорила. И не позволяла себе усомниться.

— Конунг Харальд говорил с князем, чтобы остаться в Новом Граде…

— Я знаю, — Яромира прикрыла глаза. — Хорошо, что не сладилось. Конунг должен править там, где живет его народ.

Чеславе захотелось как-то утешить казавшуюся несчастной и одинокой княжну, но она осеклась. Не стоило лезть, коли ее не спрашивали.

— А ты поговори с женихом-то, — Яромира подняла на нее лукавый, просветлевший взгляд. — Он тоже знает, кого берет в жены! Ты воительница, а не девка теремная, носишь меч за моим отцом, по праву надеваешь воинский пояс.

Княжна оживилась и повернулась к Чеславе, схватила ее за руку обеими ладонями.

— Поговори, обязательно поговори!

Воительница кивнула. И как только сама до этого не додумалась?

— Стало быть, осенью сразу две свадьбы отпразднуем здесь.

Чеслава покосилась на вновь сделавшуюся задумчивой княжну. Неужто та про себя говорила?

Но оказалось, что нет. Яромира, заметив ее удивление, ухмыльнулась и доверительно прошептала, склонившись к уху.

— Не слышала ты? Воевода Стемид посватался к Рогнеде Некрасовне. Матушка говорит, та согласилась!

* * *

Мудрого совета княжны Яромиры Чеслава послушалась. Воевода Буривой, как и обещался, приехал под самый конец Травня. Оставив Даринку на попечение княгини Звениславы, воительница прямо в тот же день направилась в часть терема, которую выделили для гостей из Черноводского княжества.

Воевода и немногие сопровождавшие его воины только-только попарились с дороги в бане да расселись за стол, когда Чеслава появилась на пороге. Буривой сперва улыбнулся, но, повнимательнее ее рассмотрев, переменился в лице. И коротким жестом прогнал прочь нескольких кметей.

— Так ли следует привечать жениха? — спросил он, безуспешно пытаясь скрыть за насмешкой волнение, охватившее его.

А ведь давно уже не юнец!

Чеслава вздохнула и переступила с ноги на ногу. Воевода окреп со дня, как они виделись. Ушли с лица серость и болезненность. В плечах вновь стал широк, как и был до ранения. С палкой управлялся, как с родной ногой. Двигался ловко и свободно, даже садился за стол и вставал со скамьи легко, словно и не случилось с ним ничего.

Лишь седые волосы в бороде напоминали: случилось. Много чего с ним случилось.

— Гляди, привез тебе, — заговорил вновь Буривой, нарушив тишину, что камнем повисла между ними.

Чеслава молчала, глядя на него исподлобья. Она отчаянно пыталась собраться с мыслями, чтобы что-то сказать, но слова всё не находились.

Воевода же подошел к переметным сумам и вытащил из одной… ножны!

Чеслава ахнула, увидев их.

Ножны были сделаны из темной, гладкой кожи, украшенной тиснением в виде замысловатых узоров. По краям серебрились металлические накладки, искусно вычеканенные.

— Красота какая… — выдохнула она, не в силах скрыть удивления.

— Ладно сделаны, — довольно кивнул Буривой, протягивая их ей. — Как раз для твоего клинка. Он у тебя славный, а ножны не те.

Ее пальцы невольно дрогнули, когда она взяла ножны из его рук. Они оказались тяжелыми, но крепкими. Будут служить верой и правдой долгие зимы.

— Воевода… — заговорила Чеслава, поднимая на него растерянный взгляд.

— Зови меня по имени! Не чужие ведь друг другу, — Буривой усмехнулся.

Но смотрел он на воительницу настороженно.

— Я не хочу уезжать из терема! — выпалила она, зажмурившись.

Она подле стен Нового Града так не боялась, как в тот миг.

Буривой застыл, словно его ударили. Его взгляд, до этого настороженный, стал холодным и пронзительным. Он долго молчал, и тишина, что повисла между ними, казалась невыносимой.

— Не хочешь, значит, — наконец проговорил он.

Чеслава сжала кулаки.

— Ладога — мой дом. Я здесь прожила столько зим… Это все, что у меня есть, все, что я знаю!

Ее голос дрожал, но она продолжала.

— Я… я привыкла быть здесь, привыкла быть нужной. Я служу князю в дружине… А там, в твоем тереме… я буду чужой.

Воевода крепко задумался. Чеслава изо всех сил стискивала ножны, стараясь на него не глядеть. Внутри нее все сжималось и учащенно билось, ухало в пятки и вновь взлетало, крутилось и царапалось.

— Добро, — ухмыльнулся Буривой.

— Ч-что? — переспросила она.

— Сыновья у меня уже сами отцы, — он пожал плечами. — Батька им давно не нужен. Князю своему я с честью послужил, — и он косо глянул на ногу, которой не было.

— В-в-воевода, — вновь запнулась Чеслава, которая не верила тому, что слышала. — Ты останешься на Ладоге?..

— А что? — вновь ухмыльнулся он. — Ты никак сызнова передумала?

Воительница прислонилась спиной к деревянному срубу и прижала