Хогвартс - Inferiat
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Осторожнее, не попадите под копыта! — громко прокричал Хагрид, одной рукой придерживая очередного испуганного младшекурсника, а другой запрягая последнюю карету.
Возле арки трое магов — профессора Флитвик Спэнгл и Геккат — держали защитный барьер. Ткань щита, переливаясь едва уловимыми цветами радуги, искрилась, принимая на себя град камней и мелких заклинаний, отголоски которых долетали с башни.
— Коллеги, отходим, — коротко бросил Флитвик, не отводя взгляда от движущихся волн магической энергии. Его лицо покрылось потом, но движения палочки оставались точными и расчетливыми.
— Филиус, а не стоит ли нам… — с сомнением начал седовласый Геккат.
Последующий за этим грохот поглотил слова пожилого профессора. Взрыв на башне был таким сильным, что землю возле арки тряхнуло, и несколько студентов вскрикнули, свалившись на землю. Шрапнель из земли и камней градом ударила по пленке щита, но творение трех немолодых магов с легкостью выдержало такой незначительный ущерб.
— Мы должны защищать детей, — покачал головой Флитвик, который осознавал, что в битве Сириуса один на один с Волдемортом бравые старички будут только обузой, но не мог сказать об этом прямо. Да и судя по масштабу сил, он сам скорее подходил в эту категорию.
— Мы должны помочь! — воскликнул кто-то из учеников.
— Помощь — это слушаться преподавателей и уходить! — резко ответил декан Слизерина, повернувшись к отважному первокурснику, который все никак не хотел усаживаться в карету. Вот только заклинание, сорвавшееся с палочки зельевара не разбирало желание ребенка, закинув его в карету и захлопнув дверь.
Сам зельевар, правда, уходить точно не собирался.
— Но! — хлопнул по крупу животного Хагрид, и первая, набитая детьми повозка помчалась к Хогсмиту.
Остальные кареты также одна за другой тронулись с места, унося учеников прочь от замка, все еще содрогающегося от битвы.
Глава 41
«Самый страшный момент всегда перед самым началом.» — Стивен Кинг
***
Волдеморт… Том Реддл. Его имя всплывало в мыслях раз за разом, как неизбежная тень на фоне любой магической истории. Я часто пытался понять, как тот, кто начинал с почти ничего — без поддержки, без наследия, без связей, — смог стать фигурой, затмившей целые поколения великих магов.
На начальном этапе у него была лишь купленная палочка, потрепанная мантия да учебники, что даже по меркам бедных магов выглядели жалкими. У него не было ни фамильной библиотеки, ни могущественного родового источника, которыми так гордились аристократы. Единственным его врожденным даром был змеиный язык, но что мог дать этот редкий талант ребенку в полном равнодушия мире?
И все же он добился своего. Полукровка из обедневшей ветви древней семьи превратился в нечто большее, чем просто маг. Он стал легендой и ужасом. Клеймил аристократов меткой, превращая их в рабов своей воли. Создал движение, равного которому не знали маги, привлекая в него не только фанатиков, но и умнейших, самых влиятельных магов своего времени. Даже спустя десятилетия его имя все еще не произносят вслух, а его власть ощущается эхом смертей и разрушений, что он оставил по пути к своей цели.
Ответ на этот парадокс, пожалуй, лежал в его характере. Упорство. Ум. Изворотливость, что могла бы посрамить любую змею. И, конечно, нечто особенное — его глубокая, почти интуитивная связь с магией. Казалось, что она была его дыханием, его кровью, его сущностью.
Сейчас, когда мы сошлись в схватке, это ощущалось как никогда раньше. Волдеморт не просто сражался — он доминировал, обрушивая на меня шквал заклинаний, каждое из которых было хитроумно сплетено, каждое скрывало за собой неочевидную цель.
В отличие от другого «осколка», с самого начала нашего сражения, Реддл сразу обрушил на меня лавину разных заклинаний, целью которых, как я уже потом понял, было просто не дать мне вырваться за пределы замка.
Знал ли он о моем плане? Или просто играл на упреждение? Неважно. Я использовал все, что у меня было: несмотря на боль разорванных магических каналов, я на полную пользовался иссушающей энергией родового источника, навыками, отточенными тысячами часов тренировок и схваток. Но все, что я мог сделать — это просто не погибнуть сразу.
Каждая секунда в бою только подтверждала то, что я всегда знал, но не хотел признавать. Волдеморт был больше, чем человеком. Он был явлением, воплощением магии, тьмы и неограниченной воли.
Он не говорил ни слова. В отличие от своих копий, ужасное лицо Реддла не лучилось самодовольством или бахвальством. Он не произносил пафосных фраз. Не останавливался, чтобы потянуть время. Больше не пытался сманить меня уговорами. Медленно и методично, отсекая любые шансы сбежать загонял меня в узкий коридор из которого не было выхода.
Я также не говорил ни слова, на это не хватало дыхания. Не пытался достать зелья, от них сейчас не было никакого прока. Только из последних сил, с каждым новым заклинанием чувствуя, как кровь превращается в жгучую кислоту, пытался пробить этот узкий коридор, все продолжая затянувшийся забег. Сила на силу. Заклинание на заклинание. Стихия на стихию.
Как бы я ни старался, Волдеморт превосходил меня во всем.
Мои заклинания, мои щиты, даже моя ярость — всё ломалось под его натиском, как прочное дерево корабля ломается под огромной волной холодной морской воды. И я чувствовал себя мелкой лодкой, которую как-то занесло в десятибалльный шторм. Его магия была абсолютной. Она сжимала пространство, ломала все мои чары, не оставляла пространства для маневра… Я каким-то чудом избегал критических попаданий, но так продолжаться не могло.
Лавируя из стороны в сторону, умело загоняемый в одну точку, я чувствовал себя всего лишь бараном, которого упрямо ведут к одной единственной цели. Цели, которая мне точно не очень понравится. Но все, что мне оставалось, это пытаться вырваться из коридора, который проложил для меня возрожденный «лорд судеб».
Это напоминало шахматную партию. Поле битвы превратилось в шахматную доску, где каждая фигура — магия, воля и отчаяние. где переставляя фигуры ты вдруг понимаешь, что каждый новый шаг, как бы ты не старался, все приближает тебя к закономерному исходу.
Шторм молний вспыхивал в небе, как яростный крик умирающей звезды, прорывая тьму ночи и переполняя воздух грохотом и озоном. Я бросил все, что мог, все, что осталось, чтобы создать эту бурю — чтобы вырваться из
