Святые старцы - Вячеслав Васильевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другой отличительной чертой старца Серафима было ровное, спокойное состояние духа. Он всегда и со всеми был приветлив, внимателен, несуетен, постоянно пребывал в тайной молитве. Во время нечастых поездок из монастыря в Москву никогда не просил встречать его на машине, отвезти на такси - ехал в автобусе или метро. А если нужно было путешествовать в электричке, он обычно садился в углу и делал вид, что дремлет.
Ночами отец Серафим почти не спал. Стол его келии был постоянно завален бесчисленными письмами, и он сам отвечал на них. А его помощницы переписывали для духовных чад отрывки из святоотеческих творений.
Г. А. Пыльнева вспоминала: «Мы переписывали для отца Серафима-духовника отдельные места из писем епископа Феофана, сочинения епископа Игнатия или Троицких листков <...> На этих листках сверху он надписывал обращение, а внизу добавлял от себя несколько слов, если вопрос ставился конкретно. Когда же не было вопросов, подписывался». На многих письмах делалась пометка: «Давайте всем читать». Во времена, когда достать какую-либо «религиозную» книгу было практически невозможно, письма старца становились для многих людей настоящим откровением.
В письмах старец Серафим всегда находил верные слова и для тех, кто пребывал в унынии, делился своими неразрешимыми проблемами, и для тех, кто пытался свалить ответственность за происходящие с ним беды на других. Первым он писал: «Радуйтесь о Господе, а не унывайте. Вы сами знаете, что в унынии нет спасения, уныние помрачает душу и расслабляет чувства. Зачем унывать? Прочь уныние. Да возрадуется душа моя о Господе и уповает на Него. Молитесь, трудитесь, пойте, читайте - все во славу Божию творите, утешайте себя и говорите все, что душу назидает и к Царствию Божию ведет. Тогда сами делом уверитесь, как вся ваша душа покроется мирными помыслами и сердце ваше возвеселится, будучи объято неизреченною радостью о Христе Иисусе». Других же строго укорял, ставил на место. Целительная суровость тоже была ему присуща - но только по делу.
Более всего отец Серафим стремился привести своих духовных чад к великому дару - смирению. «Всего необходимее для спасения смирение истинное, внутреннее убеждение, что вы хуже и грешнее всех и всего, но это величайший дар Божий и приобретается он многими трудами и потами, - писал он. - Тогда человек в душе своей ощущает такое спокойствие, которое никакими человеческими словами неизъяснимо. Ищите денно и нощно этот драгоценный бриллиант. Истинно смиренный всех как себя любит, никого даже и мысленно не осудит, всех сожалеет, всем желает спастись, видит свою греховную нечистоту и со страхом помышляет, как будет отвечать на суде Божием, но не предается отчаянию или унынию, а твердо уповает на Создателя и Спасителя своего. Истинно смиренный, если имеет какие от Бога дарования: молитву, или слезы, или пост, или иное что, то все оное тщательно скрывает, ибо похвала людская, как моль или ржа, все изъедает».
К концу 1950-х годов известность отца Серафима (Романцова), как и других Глинских старцев, была уже очень велика. Его глубоко почитал и неоднократно встречался с ним Патриарх Алексий I. В 1954 и 1957 годах старец был награжден наперсными крестами, а в 1960-м возведен в сан схиигумена.
Верными учениками старца Серафима в конце десятилетия стали священники отец Виктор Шиповальников (1915— 2007) и отец Иоанн Крестьянкин (1910-2006). Они познакомились со старцем через его доброго друга, отца Макария (Ерёменко), который до 1956 года жил в Касимове, а после перебрался в Рязань, на Скорбященское кладбище (там он и похоронен). Отец Макарий не раз навещал своего младшего друга и ученика в Глинской, а отец Серафим приезжал к нему в Рязань. Летом старцы вместе селились в небольшом скиту в селе Данькове, недалеко от Касимова. Отец протоиерей Сергий Правдолюбов, трижды видевший старца Серафима во время его приездов на Рязанщину, запомнил его таким: «Совершенная простота и смирение, неброскость, спокойная тихая речь, всегда ровное и благодатное настроение, тайная постоянная молитва».
...Духовными трудами великих старцев и остальной братии Глинская пустынь снискала широкую известность во всем Советском Союзе. Больше всего паломников было, конечно, с Украины и из соседней Курской области, но ехали туда и из Москвы, Ленинграда, из Белоруссии, с Урала, из Сибири... Если в первые послевоенные годы добираться до пустыни было непросто (от города Глухова нужно было 15 километров идти пешком или ждать попутки), то в конце 1950-х паломники приезжали в монастырь уже без особенных трудностей. К примеру, в Москве нужно было сесть на Киевском вокзале на поезд до станции Терещинской, а там пересесть на местную узкоколейку до Глухова. Граница между Россией и Украиной тогда была условной, ее можно было заметить лишь благодаря большой гипсовой статуе Богдана Хмельницкого. В Глухове паломников подбирали монастырские конные повозки, да и все местные таксисты хорошо знали маршрут до обители. В последней перед пустынью деревне, Сосновке, паломников приветливо встречали местные жители - у них всегда можно было перекусить, выпить холодного молока со свежеиспеченным хлебом. Все паломники отмечали, что близость святого места оказывала большое воздействие на местных.
На протяжении всего десятилетия пустынь получала большую помощь от благотворителей. Так, только в апреле 1953 года монастырь получил более семисот посылок с разных концов страны (Москва, Фрунзе, Мурманск, Самарканд, Севастополь, Сухуми, Челябинск, Армавир, Алма-Ата и т. д.). Месяцем раньше прихожане села Викторовка пожертвовали пустыни 24 иконы и три хоругви. А за одиннадцать месяцев 1953 года жители ста девятнадцати советских городов прислали в Глинскую денежных переводов на
