Столетняя война. Том I. Испытание битвой - Джонатан Сампшен

VI, прославленным королем Франции или его уполномоченными представителями по вопросу о праве на королевство Франция и о том, кому оно должно принадлежать — ему или нам".  Вряд ли дипломатический такт мог быть проявлен больше. Епископ Бергерш, однако, был снабжен и некоторыми менее уклончиво сформулированными документами. В них Эдуард III смело объявлялся "Эдуардом Божьей милостью королем Англии и Франции". В них говорилось, что корона Франции перешла к нему по наследству и что теперь, после многих лет, в течение которых он оставался в неведении относительно своих королевских прав, он намерен приступить к исполнению своих обязанностей. Несколько королевских лейтенантов, в том числе герцог Брабанта, граф Эно и маркграф Юлиха, были назначены действовать от его имени во Франции, объясняя прелатам и дворянам справедливые права короля и приглашая их к поддержке. Эти документы, очевидно, предназначались для использования в конфиденциальных переговорах с врагами Филиппа VI в его собственном королевстве, в частности, с фламандцами. Но случилось так, что события обошли их стороной. В течение шести недель после их составления, вторжение во Францию было отложено, и кардиналы заставили Эдуарда III объявить о временном прекращении военных действий. Поэтому письмо об отказе от вассальных обязательств было отложено в сторону. Оно было предъявлено только в следующем году. Что касается документов, уполномочивающих королевских лейтенантов разъяснять права Эдуарда III во  Франции, то, скорее всего, они никогда не покидали сундучков клерков Бергерша. Однако решение, принятое в октябре 1337 года, не было пустой формальностью. После этой даты английское правительство в своих публичных документах последовательно придерживалось линии, согласно которой Филипп VI был самозванцем или де-факто королем Франции. Вопрос о том, кто должен быть королем Франции, если Филипп VI им не является, был благоразумно проигнорирован. Очевидно, политика заключалась в том, чтобы сохранить право на предъявление претензий в случае необходимости и не предпринимать ничего, что могло бы привести к признанию титула Филиппа VI. На данный момент Эдуард III был готов ранить, но боялся ударить всерьез[498].

Английское правительство сохраняло эту двусмысленную позицию на протяжении всего 1338 года и большей части 1339 года. Во время долгих и малопродуктивных дипломатических конференций в Аррасе, длившихся с конца августа 1338 года по июль 1339 года, английская Канцелярия прибегала к сложным изворотам, чтобы не называть Филиппа VI королем Франции и не спровоцировать его уход из-за стола переговоров, открыто отрицая его титул. Полномочия английских послов были подготовлены, пока король ожидал в Уолтоне своего отъезда на континент. Все они были составлены в двух экземплярах, в одном из которых король Франции назывался своим титулом, а в другом — двусмысленной фразой "наш кузен из Франции". Когда Эдуард III прибыл в Антверпен почти месяц спустя, одним из первых его действий была отмена той грамоты, в которой к Филиппу VI обращались как к королю. Трудно не заметить в этом изменении руку Генри Бергерша, который присутствовал при втором случае, но, вероятно, не при первом. При повторном обращении в ноябре 1338 года альтернативами были "наш кузен из Франции" и "самозваный король Франции". В каждом случае послам предписывалось не делать ничего, что могло бы повредить будущим притязаниям Эдуарда III на корону Филиппа VI. Интересен вопрос: какой набор формулировок был использован на самом деле? Похоже, что это всегда была более уважительная версия. Папа, чьи агенты председательствовали на конференции и снабжали его постоянным потоком новостей, совершенно не знал о каком-либо вызове королевской власти Филиппа VI зимой 1338–39 годов. По его мнению, Эдуард III не оспаривал того, что он должен быть вассалом Филиппа VI; проблема заключалась в определении условий его зависимости. Бенедикт XII был прав. На данном этапе Эдуард III не был заинтересован в своих притязаниях на Францию, разве что как в юридическом приеме и оружии, которое нужно было держать заточенным на заднем плане на случай, если в другой раз потребуется его использовать, что вскоре и произошло. Только в самом конце конференции в Аррасе, когда переговоры были близки к краху из-за начавшейся войны, английские представители официально включили в повестку дня вопрос о притязаниях своего господина на Францию. Это был, как они объяснили, единственный оставшийся у них путь, учитывая упрямый отказ французских переговорщиков что-либо уступить. И даже сейчас они готовы были подумать еще раз, если бы от французской стороны поступило разумное предложение. Это должно было произойти примерно в июне 1339 года. В июле англичане предложили передать арбитраж в руки Папы Римского лично. Для этого они подготовили очень длинные и подробные документы, в которых претензии Эдуарда III на трон Франции обосновывались ссылками на Священное Писание, обычаи и законы. Но французы отказались принять участие в этом деле, и вся изобретательность и убедительное мастерство, потраченные на составление документа, пропали даром[499].

* * *

Мало кто сомневается, что Эдуарда III окончательно убедили провозгласить себя королем Франции фламандцы, которые настаивали на этом как на условии заключения с ним военного союза. Фламандцы, чей нейтралитет был признан обеими сторонами, поначалу наблюдали за событиями на своих южных и восточных границах с отрядом людей, принимавших в них лишь незначительное участие. Главная гавань Фландрии, Слейс, использовалась в качестве базы французскими и итальянскими военными кораблями, несмотря на договоры о нейтралитете, и была ареной небольшого сражения (уже описанного) в мае 1339 года. В остальном, напоминания о войне были немногочисленны и не драматичны: постоянная беготня гонцов, шпионы, поджидавшие на берегу конвои вьючных животных, перевозившие деньги из банка Перуцци в Брюгге в Антверпен, Брюссель и Валансьен. Эдуард III сделал все возможное, чтобы оградить фламандцев от войны, выплачивая щедрые и удивительно своевременные компенсации жертвам пьяных солдат и недисциплинированных моряков[500]. Он не отказался от своих прежних надежд, потерпевших крах в 1338 году, сделать фламандцев своими союзниками, а не нейтральными зрителями. Его интерес к изменениям общественного мнения в графстве был поразительным. Король регулярно переписывался с лидерами трех городов и льстил им пенсиями и милостивыми ответами на их петиции. Он заплатил странствующему доминиканцу за проповедь своего дела в графстве и послал капеллана верхом "почти по всей длине и ширине Фландрии", чтобы разузнать, что думают о нем ее жители[501].

Настроения во Фландрии складывались в пользу Эдуарда III на протяжении всего 1339 года и сохранялись даже после того, как его предприятие было остановлено при Ла-Капель в октябре. Война подняла на поверхность древние обиды. Филипп VI пытался успокоить антифранцузские настроения, которые, как он знал, существовали во Фландрии, но его уступок было недостаточно для Якоба ван Артевелде. В 1339 году Артевелде задумал вернуть