Совсем не респектабелен - Мэри Патни

Кири смотрела на него так, будто он сошел с ума.

— Вы с моим братом враги?

— Нет, но это не означает, что он одобрительно отнесется к тому, что я тебя целовал. («Тем более если бы я допустил что-нибудь более интимное, чем поцелуи», — подумал он.) Я знал Эштона в школе. Он учился на два класса старше меня.

— A-а, ты говоришь, об Уэстерфилдской академии для юношей хорошего происхождения и плохого поведения? — с усмешкой сказала она. — Значит, ты джентльмен. Причем джентльмен в гораздо большей степени, чем тот презренный тип, за которого я подумывала выйти замуж.

Он встретился с ней взглядом, пытаясь настроить ее на серьезную волну.

— Большинство учащихся Уэстерфилда действительно являются джентльменами. Многие из них стали обладателями титулов. Как, например, Эштон. Но только не я. Я незаконнорожденный сын актрисы, меня уволили из армии за недостойное поведение, и я владелец игорного клуба. Стоило бы мне появиться, как твой отчим, генерал Стилуэлл высек бы меня лошадиным кнутом. — Поднявшись на ноги, он предложил ей руку, чтобы помочь встать, — Если мы выедем сейчас, то сможем добраться до Уэстерфилдской академии за час или около того.

— Мне показалось, что ты двигаешься как военный человек, — заметила она, поднимаясь на ноги. — Что правда, то правда: генералу не понравится, когда он узнает, что тебя уволили из армии за недостойное поведение. Но как это произошло?

— Это сложно объяснить, — сказал он. История была не только сложная, но и грязная. Ему совсем не хотелось рассказывать ее молодой женщине, которая, несмотря ни на что, вела довольно затворническую жизнь.

Она стряхнула с юбки сено.

— Зачем нам нужно ехать к леди Агнес?

— Чтобы защитить твою репутацию. У вас высокое положение в обществе, леди Кири. Всегда найдутся люди, которым доставит удовольствие запачкать ваше доброе имя.

— Из-за моей смешанной крови? — напрямик спросила она.

— Да, — ответил он с такой же прямотой. — К вам всегда будут предъявлять более высокие требования, чем к другим. Существует немало людей, которые не одобряют тех, кто чем-то от них отличается, — сказал он, с трудом представляя себе, кто бы мог не одобрить такую восхитительную и такую красивую женщину, как Кири Лоуфорд. Но он достаточно хорошо знал свет и понимал, что она непременно станет мишенью для людей завистливых и ограниченных.

Она скорчила гримаску.

— Я с этим сталкивалась, — обронила она.

— Если повезет, никто в свете не узнает, что вы были похищены. Однако на всякий случай будет лучше, если вы проведете остаток ночи под защитой безупречной леди Агнес.

— У леди Агнес душа мятежницы, — заметила Кири. — Каким образом пребывание у нее может спасти мою хрупкую репутацию?

— Она дочь и сестра герцога, ее все уважают и считают не мятежницей, а прелестной оригиналкой. — Он набросил плащ на плечи Кири. — Так что пребывание у нее защитит тебя от возможных последствий.

— Так почему же ты сразу не отвез меня в Уэстерфилд?

— Потому что потребовался бы еще час езды под ледяным ливнем. К тому же чем меньше людей увидели бы тебя, тем лучше, — пояснил Маккензи. Когда он узнал, кто она такая, это изменило ситуацию. Он жестом указал в сторону двери. — Дождь перестал, так что еще час в седле не будет для тебя слишком утомительным.

Она накинула капюшон на темные волосы.

— Когда я увидела тебя в пещере, ты показался мне знакомым. Не могла ли я случайно встретить тебя в доме своего брата?

Он покачал головой:

— Я не принадлежу к так называемому хорошему обществу. Но ты могла встречать лорда Мастерсона, моего единокровного брата. Мы с ним очень похожи друг на друга.

— Ну конечно! Уилл Мастерсон. Он милый парень. — Она окинула взглядом Мака. — Но вы с ним совсем разные люди.

Он усмехнулся:

— Возможно, это оскорбление, но ты права. Уилл — человек здравомыслящий, надежный и честный. Совсем не такой, как я.

— Но вы оба добрые, — тихо сказала она.

— Уилл, безусловно, добрый, — подтвердил Мак, пропустив мимо ушей ее похвалу. — Если бы не его доброта, одному Богу известно, где я мог бы оказаться. Вполне возможно, в Ньюгейтской тюрьме.

— За то, что жульничал, играя в карты?

— Есть множество других способов оказаться в Ньюгейтской тюрьме. — Маккензи вывел из стойла ее коня и принялся седлать его. — После смерти моей матери меня могли отправить в работный дом, но ее служанка отослала меня к моему отцу. Уиллу я понравился, и он не захотел, чтобы меня куда-нибудь отправляли. Наследник Мастерсона должен получить хорошее образование, но отец не пожелал, чтобы внебрачный сын сопровождал Уилла в Итон. Поэтому нас отдали в руки леди Агнес.

Кири проверила седло и подтянула подпругу.

— Что ж, честь обязывает меня согласиться.

Он усмехнулся:

— Пусть тебя утешает мысль о том, что у тебя там будут постель и даже горячая ванна, если пожелаешь.

Когда он седлал Цезаря, Кири сказала:

— Расскажи мне о своем клубе, где можно сыграть в карты и поужинать.

Маккензи чуточку помедлил. Но поскольку она знает его имя, ей ничего не стоит по возвращении в Лондон узнать о его клубе все.

— Клуб называется «Деймиен», и я очень надеюсь, что ты никогда о нем не слышала. Мой клуб — неподходящее место для молодой леди.

— Конечно же, я о нем слышала! — воскликнула она. — «Деймиен» — очень модное место. Как ты можешь быть нереспектабельным, если сам принц-регент покровительствует твоему клубу?

— Принца едва ли можно назвать образцом респектабельности, — сказал Мак, открывая дверь в холодную, ветреную ночь. Высоко в небе плыл серпик луны, заливая поля серебристым светом. — А сам я всего на одну ступеньку выше какого-нибудь слуги. Ведь я не только незаконнорожденный и уволенный из армии за недостойное поведение, я еще и занимаюсь коммерцией.

— Говорят, в «Деймиене» лучший в Лондоне повар, а джентльмены могут приводить туда леди поужинать, — продолжала Кири, когда они вывели лошадей из сарая.

— Мой шеф-повар действительно мастер уникальный, но порог моего клуба переступают только самые легкомысленные особы, — сдержанно сказал он. — Многие из них даже не являются леди.

— Клуб славится и своими маскарадами, — не унималась она, когда, встав на его сцепленные руки, уселась верхом.

На какое-то короткое мгновение все его мысли вытеснил аромат сирени, специй и женщины. Черт возьми, эта женщина была опасна.

— Было бы вернее сказать: «печально прославился» ими, — уточнил он, когда вновь обрел способность мыслить.

Кири задумчиво посмотрела на него: