Печать Соломона - Рик Янси

Он никак не отреагировал, и я спросил:

– А что будет, когда мы доберемся до точки ввода?

– Будем ждать захода солнца. А с наступлением темноты совершим бросок к нексусу.

– Нексус… Это где-то в Египте?

– Это не название места, Кропп. Это нексус, ядро, суть. Нуклеус.

– Ага, понятно. А нуклеус чего?

– Повторного входа.

– Ух ты! Вряд ли ты поделишься информацией об этих Печатях. Давай сделаем так: ты ничего не говоришь и только киваешь или ртом дергаешь – короче, подаешь знак, что я на верном пути.

– Кольцо Соломона контролирует что-то находящееся внутри Святой Чаши. Судя по названию нашего корабля, с ним лучше не связываться. Майк стащил эти Печати и удрал с ними в египетскую пустыню, потому что не может просто взять и открыть Святую Чашу. У нас есть часов пять на то, чтобы добраться до нужного места, а это значит, что он не может открыть ее, когда ему вздумается. Возможно, для этого надо, чтобы правильно выстроились звезды, или Марс, например, оказался в созвездии Стрельца, или еще что-нибудь в этом роде.

Оп-девять ни разу ни кивнул и не дернул ртом, у него вообще не дрогнул ни один мускул на лице. Он просто стоял и смотрел на меня. Обутым я был бы немного повыше и не видел бы густой поросли у него в носу.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Оперативник-девять.

– Нет, как тебя по-настоящему зовут?

– По ситуации.

– Обещаю, я никому не скажу.

Оп-девять улыбнулся. Улыбка у него была не очень-то естественная, как будто ему было больно улыбаться.

– Я могу тебе сказать. Но тогда мне придется тебя убить.

– Это старая шутка.

– Я не шучу. – Оп-девять отступил на шаг и махнул в сторону носа корабля. – Идем, Кропп. Нам не следует тут светиться. И у моря есть глаза.

13

Мы вернулись в мою каюту. Я сказал, что у меня мерзнут ноги, а Оп-девять посмотрел на меня так, будто я говорю на суахили, то есть скорее было похоже, что это он говорит на суахили, а я – нет.

– У меня есть дела, – сказал Оп-девять и ушел.

А мне осталось надеяться, что одно из них решит мою проблему с обувью и носками. Я сел на кровать и глянул на свои ноги. Ногти пора и подстричь. У меня появился соблазн пообкусывать их, но я не делал этого с десяти лет, а некоторые привычки следует оставлять в прошлом.

Я принялся думать о том, что стало с Эшли после нашего спасения в Теннесси. Поправилась? Я испытывал к ней двойственные чувства. Эшли спасла мне жизнь, но в то же время обманывала – не рассказала, кто она такая и почему ее ко мне приставили. Откуда эти смешанные чувства? Какой она мне кажется – хорошей или хорошенькой?

Я делил агентов АМПНА на две категории: преппи, похожих на выпускников частных колледжей, образчиком которых был Майк Арнольд, и более грозных – стоиков, представленных Оперативником-девять. Этот тип был начисто лишен эмоций. Я даже подумывал, не является ли он живым воплощением «официально не признанных технологий», о которых еще в Лондоне упомянула Абигейл?

Может, он киборг? Нет, это было бы слишком. Но с другой стороны, я участвовал в охоте за волшебным кольцом, которое когда-то принадлежало библейскому царю Соломону, и верил во все это без особых проблем.

Дверь распахнулась, и в каюту вошла высокая загорелая блондинка с большими голубыми глазами, одетая в стандартный комбинезон АМПНА. Я встал, и первые секунды мы не могли произнести ни слова. Потом она шагнула вперед и обняла меня. Эшли приятно пахла. Сиренью. Правда, я точно не знал, как пахнет сирень, просто это было первое слово, пришедшее мне в голову. Она обняла меня, и я сразу подумал: сирень.

– Я хотела тебя поблагодарить, – сказала Эшли. – За то, что спас мне жизнь.

– Ладно, – сказал я, потому что понятия не имел, что еще сказать.

– И еще извиниться.

– За что?

– За то, что обманывала тебя там, в Ноксвилле.

– Ну, это у тебя такая работа.

– Да, такая работа, – кивнула Эшли.

– А что хранится в Святой Чаше? – Я решил, что если кто-то и может ответить на этот вопрос, то это Эшли.

– Я не могу тебе сказать.

– А ты знаешь, почему Майк пытался убить меня?

Эшли отвела взгляд.

– Ты можешь объяснить, зачем он украл эти Печати?

– Я не знаю.

У меня снова закружилась голова, и я сел на кровать.

– На борту есть доктор?

– А что, ты болен?

– У меня постоянно кружится голова. А еще я обнаружил болезненное место под… – Мне почему-то показалось неудобным употребить слово «подмышка», и я выкрутился: – На коже. Понимаешь, я бы не волновался, я очень даже крепкий парень, играл в футбол и все такое. А в прошлом году вообще участвовал в серьезных разборках. Меня даже один раз убили. Но у моей мамы рак начался с одной болезненной точки. Ты же знаешь, что это передается по наследству. Не болезненные точки. Рак. То есть я думаю, что и болезненные точки тоже могут передаваться…

– Да, на «Пандоре» есть доктор, – сказала Эшли и почему-то улыбнулась. – Привести?

– Ну, может, попозже. Мне лучше, когда я сижу.

Эшли присела рядом, будто ей тоже надо было прийти в себя. Она скрестила длинные ноги и наклонилась вперед. Волосы упали ей на щеку.

– В последнее время я много думаю о маме, – признался я. – После ее смерти все пошло наперекосяк.

Эшли кивнула, потом заправила прядь за ухо и украдкой посмотрела в мою сторону.

– Ты, наверное, уже знаешь о ней, – сказал я. – Могу поспорить, у АМПНА есть досье на меня и ты его прочла, когда тебя… прикрепили ко мне. Оттуда и узнала, что моя кровь способна заживлять раны.

– А ты сообразительный.

– Значит, досье существует.

– В Агентстве есть досье на многих людей.

– На многих – это на скольких?

– Практически на всех.

– Зачем заводить досье на всех?

– Затем, что практически каждый может оказаться важным для Агентства.

– Да? Никогда о себе так не думал. То есть знаю, что я последний потомок Ланселота и мой отец был очень богатым и влиятельным человеком, но то, что я спас мир, – это просто слепое везение.

Эшли накрыла мою руку ладонью:

– Ты особенный, Альфред. У тебя уникальный дар, не забывай об этом.

– Нет у меня никакого дара.

Это было такое завуалированное предложение перечислить все мои таланты, но Эшли не повелась. Секунду я колебался, не положить ли и мне ладонь на ее руку. Но момент был упущен. Эшли убрала свою.

– Мне надо идти.

– Тебя зачислили в команду?

Эшли кивнула. Судя по выражению ее лица, она не была от этого в восторге.

– А можно мне с вами?

Эшли посмотрела на меня в упор:

– Тебе не сказали? У тебя нет выбора.

14

Тут дверь в каюту распахнулась, и появился Оп-девять. Он принес пару армейских ботинок и толстые носки. Эшли соскочила с кровати. Я тоже. Как будто он застукал нас за чем-то предосудительным. Лицо у него было как раз такое.

Оп-девять посмотрел на Эшли:

– Вся команда уже в сборе на верхней палубе.

– Я как раз туда и шла.

– Верхняя палуба на два этажа выше, – процедил Оп-девять.

И она без лишних слов вышла из каюты.

– Не наказывайте ее, – попросил я. – Она ничего не сказала, мы говорили только о том, что я и так уже знаю.

– Это хорошо, иначе все закончилось бы весьма печально. Особенно для нее. – Оп-девять поставил ботинки с носками рядом с кроватью и отошел назад.

– Ладно, – уступил я. – Кое-что она сообщила. Вы берете меня с собой к нексусу.

– Это неизбежно.

– Почему же?

Оп-девять просто смотрел на меня и молчал.

– Мне тут пришло в голову, что вы киборг, – сказал я.

– Ты шутишь.

– Только наполовину.

– Как можно шутить наполовину?

– Никогда об этом не думал. А если я откажусь идти с вами?

– Мне придется тебя заставить.

– А я буду драться. – (Тут Оп-девять приподнял одну бровь.) – Я кусаюсь и царапаюсь.

– Тогда я тебя свяжу, закину на плечо и отнесу к нексусу, как мешок с картошкой.

– Шутите, да?

– Наполовину.

Оп-девять указал на ботинки. Затем молча наблюдал, как я их натягиваю.

– Как себя чувствуешь? – спросил он.

– Голова еще немного кружится.

– Это пройдет.

– Откуда вы знаете?

– Я не только киборг, я еще и прошел медицинскую подготовку. – Он открыл дверь и кивнул в сторону коридора. – После тебя, Альфред Кропп.

Тут меня осенило, и, вместо того чтобы молчать в тряпочку, что было бы самым мудрым решением, я брякнул:

– Я наживка, да?

– Наживка? – переспросил Оп-девять.

– Или выкуп, или что-нибудь вроде этого. Майк хочет, чтобы вы привели меня к нему.

– Это вряд ли.

– Тогда почему я должен идти с вами?

– Потому что мы так велим, – спокойно ответил Оп-девять.

«Тупой Кропп. Тупой, тупой, тупой», – повторил я себе и вышел из каюты в коридор.

15

Мы поднялись по винтовой лестнице на два пролета, потом повернули за угол и сразу вдруг оказались под открытым небом. Снаружи было холоднее, чем я ожидал, но я где-то читал, что ночи в пустыне очень даже морозные. «Пандора» стояла на якоре примерно в двухстах ярдах от берега. Я видел мерцающие огни. Марса-Алам.