Черный свет - Вячеслав Миронов

В доме Миненко достал карту, попросил показать, где находится эта поляна, потом мы договорились, что через четыре часа там встречаемся, он должен был оповестить командиров боевых групп. И там у нас пройдет совещание. Заодно и познакомимся.

Мы с Петровичем сели, пообедали, я отказался от спиртного. Не время. Кофе - самое время, чтобы взбодриться, не спать. Надо думать. У меня с годами выработалась фотографическая память. Вот и сейчас я не закрывая глаза, вспомнил карту, дорогу, места предполагаемых засад. Конечно много неясностей. Приходится работать " с колес". Это тебе не учения, когда все уже все изъезжено, отработано. И противник тебе известен и посредник, и все знают, какая сторона победит. А потом все сядут сначала за начальствующий стол, за которым руководитель учений проведет разбор. Кого-то поощрит, погладит по голове, кому-то строго укажет на ошибки. И все это брехня, что при проведении учений допустим определенный процент потерь. Каждая травма, не говоря уже про гибель -- это ЧП. А сейчас, здесь - все по-настоящему. Надо самому учиться и людей учить. Первый бой, пусть и бестолковый, первый боевой опыт. Если даже те же самые бандиты учились, и воевали где-то, то у меня лишь теоретическая подготовка в сухопутных операциях. Но, тем не менее, отступать я не собираюсь.

За анализом ситуации, раздумьях время незаметно пронеслось. Я посмотрел ан часы. Пора. Петровичу сказал, что скоро будем, и пошел в лес, благо, что недалеко было.

Пришел первым, стараясь оставаться незаметным, отошел немного вглубь, стал ждать. Проверил на месте ли розетка, куда вставляли телефонный аппарат ТА-57 и вы ходили с докладами на связь наблюдатели. Все на месте. Незнакомый, случайный человек не найдет. Так и подмывало вернуться в дом, взять телефон и позвонить в дивизию, узнать как там дела. Конечно, глупость, но хотелось.

Вот и Миненко появился. Он тоже не стал, светится на полянке, стал уходить в лес.

- Эй, грибник! - позвал я его.

- Привет. Все, ждем, минут через пятнадцать народ подтянется.

Постепенно поляна заполнилась людьми. Подходившие некоторое время наблюдали за поляной, за нами, потом осторожно подходили, знакомились. Миненко пояснил, что для конспирации каждый выбирал себе псевдоним. Вот у него оказывается - "Чукча". Пояснил. Что все звучные вызывают подозрение, а он человек скромный. И кто обратит внимание на "Чукчу" -- какой-то зачуханец, наверное. Не имя красит человека. А человек - имя. Мне также было предложено выбрать псевдоним. А т.к. я любил рыбалку, то выбрал "Рыбак".

Пришедшие командиры были разномастные. Были знакомые лица. Это все оперативные работники особого отдела. Они улыбались, здоровались и представлялись: "Горбатый", "Тверь", "Автобус", "Жиголо", "Высоцкий". Все сразу и не упомнишь. Были и бывшие подчиненные. Офицеры дивизии. Были офицеры из соседних частей, в том числе из летчиков, их эскадрилья ПВО прикрывала нашу дивизию. Были и незнакомые. И не определишь кто они, " из чьих конюшен". Военные или нет. Но чувствовалось, что посторонних не было. Все пришли не в одиночку. С каждым было по одному-два бойца. Они заняли оборону вокруг поляны. Мы расстелили карту прямо на траве. Я представился под псевдонимом.

- Вам надо другой! - "Тверь" -- Про вас уже легенды ходят по городу как вы одной пулей убили пятерых. Поделитесь опытом. - у человека хорошее настроение, народ одобрительно поддержал.

- Не пятерых, а только двух, остальные погибли на гранатах. Давайте, товарищи офицеры.... - увидел их взгляды, осекся, я же не на совещании, а потом продолжил - да, именно так, товарищи офицеры, я вас так буду вас всех называть. Здесь нет случайных людей, за каждым из вас стоят люди, и вы поведете их в бой.

Мы около часа обсуждали предстоящую операцию. Определили, какие группы пойдут для координации действий к бандитам и мусульманам. И чтобы тоже не по кустам сидели, а в бою дрались.

В общей сложности должно было участвовать около ста человек.

Разошлись тихо, по парам, чтобы не привлекать внимание.

В голове крутилось много мыслей, подсознание просчитывало ситуацию, предлагая различные варианты развития обстановки. Только все это было подобно гаданию на кофейной гуще.

Вечером, после ужина с небольшой порцией медовухи, задернув плотно окна, мы сидели за картой, обсуждая предстоящую операцию. Мы не знали толком картину. Потирая уставшие глаза, я откинулся на спинку стула.

- Иван Николаевич, как хочешь, но нам нужны люди в штабе или около него у американцев. А то слишком большую цену будем платить за слепые атаки.

- Знаю. Работаю над этим. Давай решать проблемы, Владимирович, по мере их возникновения. Останемся в живых - тогда и поговорим, а сейчас не будем ничего загадывать.

- Годится.

На следующий день я просидел над картой, моделируя ситуации. Записывал умозаключения. Опыт проведения учений был. Картина вырисовывалась интересная. Нет, "интересная" не то слово, интересно, это когда играешь с офицерами преферанс и видишь, что можешь сыграть на мизере.

То есть не взять ни одной взятки, у тебя нет ни одного козыря, а всех посадить в лужу. И все объединяются против тебя. Вот это интересно. А предстоящий бой на "мизере" -- это уже не игра. Тем более, когда ставка в этой "игре" -- несколько десятков, а то и сотней жизней твоих соратников. Подчиненными язык не поворачивается их назвать. Операция "Мизер". Бой при минусовом раскладе.

Вот примерно так и будет завтра. Про себя я решил так, и назвать операцию. "Мизер". Ни одного козыря, только наглость и отчаяние. Авантюра. В академии меня бы порвали на части и выгнали обратно в войска с понижением как выжившего из ума. И ходил бы я вечным дежурным по части и старшим на всех хозяйственных работах и "куда пошлют". В армии есть разница между "Товарищ майор" и "Эй, майор".

Когда вечером появился усталый, нервный, злой, измотанный Миненко, я поделился с ним своими мыслями с выкладкой и схемами. Он сделал добрый глоток хозяйской медовухи, закусил сильной затяжкой сигареты. И мрачно произнес:

- Знаешь, командир. Я бы назвал "Абзац".

- Почему.

- Если мы победим, то это станет красной строкой в летописи борьбы с фашистами...

- Не думал, что чекисты способны на романтические чувства.

- А если проиграем, то очень уж хочется провести аналогию: "абзац" -- "трындец" -- "холодец" -- "конец". Понимаешь, я забрал наши радиоуправляемые мины и передал их нашим людям на авиабазе, изготовил "гондомные бомбы". Предварительно испытали. Рвет хорошо, только вот мы взяли две бутылки. В одной презик быстро растворился и он рванул минут через тридцать, а во второй - через шестьдесят семь минут.

- Думаю, что американцы, подобно немцам, чтят букву инструкции и поэтому запустят авиацию за час до выхода колонны.

Зашел хозяин дома Захаров, он рассказал, что за местными полицаями прибудет завтра автомобиль с их новым начальством и тогда уже поставят вдоль дороги. Где именно - никто не знает.

- Ты мне вот что скажи, Захаров, -- у Миненко был загадочный вид, точно, что их никто не знает? Я имею в виду начальников полицейских?

- Точно. Прежних арестовали, те там что-то много украли, вот новых и поставили, а прежних арестовали.

- А сбор у полицаев где?

- Вот здесь. - Захаров на карте указал развилку, примерно в паре километров - В шесть ноль-ноль завтра. Наши придурки поедут на Пашке - это шеф местной полиции.

- Понятно. - Миненко кивнул. - Какая машина у этого начальника гестапо? ---- "Жигули" третьей модели, красная, как пожарная машина.

- Да, такую машину ни с кем не спутаешь. - Миненко злорадно потер руки и вышел из дома, на ходу доставая мобильный телефон.

- Эй, Иван, ты тот телефон достал? А то... это, раньше времени устроишь салют.

- Все нормально. Тот самый. Что мне сейчас нужен.

Минут через пятнадцать он вернулся, улыбаясь своей обычной лучезарной улыбкой, он мне подмигнул, а когда Захаров вышел за хлебом на кухню, Миненко наклонившись к уху, рассказал:

- Коль этих полицаев никто не знает, то их завтра возьмут тихо, переоденутся и встанут на дорогу.

Я оценил изящество задуманного и просто показал ему большой палец. Не сговариваясь, мы решили не посвящать Захарова в этот план. Не то, что не доверяли ему, просто односельчане, пусть и подонки. А все равно жалко. Русский человек - жалостливый, лежачего бить не будет.

Так и русские женщины одинаково совали последнею краюху хлеба и кому-то из советских пленных, когда их гнали немцы, так и пленному немцу, когда тот шел в колонне под конвоем советского солдата.

Поэтому от греха подальше лучше при Захарове молчать, а то будет добрый дядька корить себя за смерть недоумков. То, что они не доживут до обеда, отчего-то я не сомневался ни секунду.

Был ли я готов к тому, что вот так просто Миненко решает чьи-то жизни, что мы точно также планируем убить массу незнакомых нам людей? Нисколько. Только внутри было возбуждение. Я старался его гасить. Только вот выпить много нельзя, а от никотина и в горле уже першит и глаза слезятся. Часов в одиннадцать вечера мы легли спать. Надо было вставать часа в три.