За Уральским Камнем - Сергей Жук

К примеру, у стрельцов была форма и знаки различия. Десятника, сотника отличить было просто, а вот у сибирских казаков их не было. Но тем не менее отличить старшего тоже не составляло труда. Знаками различия служила одежда, строевой конь с красивой сбруей, но в первую очередь личное оружие. У бывалых воинов, а именно их назначали командирами, всегда имелось из оружия что-нибудь редкостное, такое, что привлекало всеобщее внимание и выделяло среди других казаков.

Из европейского в Сибири ценилось огнестрельное оружие. Именно европейское в те времена было наиболее передовым и превосходило другие по скорострельности и дальности стрельбы. А вот сабли, ножи, латы, конскую сбрую предпочитали азиатского изготовления. Металл был тверже, а изделия богаче, легче и привлекательней. В Сибирь попадали изделия великих оружейников Китая, Индии, Персии, Бухары, Хорезма.

Можно понять казака, добывшего в бою такое оружие. Оно было наградой за проявленную доблесть, знаком отличия и предметом гордости для него и его потомков.

Надо отметить и одежду казаков. Это была причудливая смесь из грубых льняных тканей, шелковых ярких изделий и дорогих отборных мехов. Обувь тоже отличалась разнообразием: яловые сапоги, сибирские чуни, унты, татарская и китайская обувь. Яркая, новая, но зачастую рваная и грубо латанная, она украшала казаков. Одежда тоже являлась воинской добычей, особо не береглась и часто менялась.

Юрий Шатров-Лугуев весь день бродил по городу, наблюдая за сборами казаков. Потомственный воин остался доволен происходящим. Все происходило основательно и без лишней суеты. Он побывал в купеческих лавках, в кузне, на берегу Иртыша, где спешно завершали ремонт старых стругов. Два новых струга, выделяясь среди других свежей, смоленой обшивкой, стояли возле берега. На них шла погрузка.

Роман Федорович Троекуров с большой тщательностью выполнял все предписания по подготовке воинской рати, а забот у него было предостаточно. Кроме формирования пешей казачьей сотни, на него возлагалось продовольственное и фуражное обеспечение всего войска, а это значит пятьсот здоровых мужиков кормить два, а то и три месяца. О двух сотнях коней особо не беспокоились. Летом в степи конь всегда будет сыт. Грузили огневой запас для пушек и ружей, а из продовольствия: соль, толокно, вяленое мясо и рыбу.

Толокняная каша в те времена была очень популярна и любима. Овес злак неприхотливый и неплохо родил в сибирских условиях. После обмолота овес толкли в ступах и сушили. Отсюда и название — толокно. Хранить удобно, готовить быстро, и каша получается сытная. Свежее мясо добывается в походе при случае. Иногда собственный конь поранится и пойдет на мясо, иногда дичь попадется, а в основном скот подгоняют подвластные русским народности в счет выплаты ясака, или силой отбивается у враждебных племен.

Понаблюдав за погрузкой, Юрий отправился к князю Шорину. Князь пребывал в бездеятельности и был явно не в духе.

— Что, дружа, бросаешь своего князя? — с сожалением, но без тени обиды в голосе встретил его князь.

— Так дружина собирается, княже, а нам, Шатровым, в стороне никак нельзя. Да воевода, Роман Федорович, крутит, зачислять в сотню не хочет. В Тюмень, к тамошнему воеводе отправляет.

— Ну, это не проблема, — вздохнув, произнес Шорин, — Матвея Михайловича Годунова я хорошо знаю, да и отношения добрые. Отпишу ему, и все устроится. Ты когда отбываешь?

— Хотел на первом струге, думаю, он завтра, с утра пойдет. А сейчас пойду, оружие осмотрю, может, что ладить надо.

Юрий, явно повеселев, стал прощаться.

— Ты погоди, — остановил его князь. — Вот возьми с собой.

Достав из сундука, он протянул Юрию два пистолета, те самые, что были на медвежьей охоте. Пистолеты по тем временам были большой редкостью. Штучно изготовленные европейскими мастерами, они были доступны только для высшей знати.

— Держи их при себе всегда заряженными. Они хороши тем, что в любой момент стрельнуть можно. Это кремневые пистолеты и фитиль палить не надо. В трудную минуту всегда выручат, — назидательно произнес князь Василий Шорин. — А за письмом утром перед отъездом зайди. Заодно и попрощаемся.

Отписка князя Василия Шорина тюменскому воеводе Матвею Михайловичу Годунову:

«Господину Матвею Михайловичу Василий Шорин челом бьет. В нынешнем 1606 году, летом, собираешь ты на Алея с братьями да на калмыков служилых людей. Послал тебе Тобольский воевода казачью сотню для участия в походе. С ними придет сотник Юрий Шатров-Лугуев. Сей воин весьма искусен во всех ратных делах и мой давнишний приятель. Прошу тебя, господине, принять его под свое начало и использовать в деле по разумению. Он часто бывал со мной в ратных делах, и я за него ручаюсь. Особо обрати внимание, что он пушкарь знатный и очень метко шибает из пушек. И тебе бы, господине, именно так его использовать. Писано в Тобольске лета 1606, мая в 20 день».

1606 год, Тюмень. В тяжелое время заступил на воеводство Матвей Михайлович Годунов. В Тюмени он не более полугода, и все это время как на вулкане. В степи неспокойно. Хан Алей, собрав около себя ногайцев, калмыков, угрожает русским городам. Только морозная снежная зима задержала его выступление. С наступлением весны из степи стали приходить вести, одна тревожнее другой. Вести приносили лазутчики, купцы и подвластные татары. Еще весной разорен Кинырский городок. В ближайшее время царевичи собираются воевать Тару, а объединившись с калмыками, пойдут на Тюмень.

— Если мы их не опередим, не выступим до объединения царевичей с калмыками, тяжело придется. Хан Алей большим числом осадит Тюмень, сожжет ее и пойдет дальше на Тобольск, — неоднократно высказывал он на военном совете.

По большой воде в Тюмень стали пребывать струги. Со всех сибирских городов и острогов потянулся служилый люд. Располагались на постой в подворьях горожан и окружающих селений. На берегу реки Тагил, на границе с великой степью, где кочевали враждебные народы, собралась русская рать. Хоть числом и не великая, но дюже грозная. Грозная своим умением воевать, грозная отменным вооружением и, самое важное, грозная неистребимой силой духа. Заседание военного совета шло непрерывно. Обсуждали, решали, исполняли все возникающие вопросы, большие и маленькие. Слово держал тюменский голова Назарий Михайлович Изъединов:

— Нынче собрались неплохо. Три сотни пеших и две конных казаков. Давно столько рати не собирали, да и припасов достаточно. Табаринские татары коней добрых пригнали, трошки диковаты, но ничего, путь долгий, по дороге казаки объездят. Нет только доброго пушкаря. Воеводы своих при острогах оставили, для бережения.