Мои питомцы и другие звери - Борис Сергеев

Вслед за мной в кастрюльку сунул нос сосед — двенадцатилетний Димка. Глубокомысленно похмыкав, он вынес приговор: «Рукастик». Что такое? Почему? Я поднес кастрюльку к свету. Действительно, у странной водяной змеи были крохотные руки-лапки с тремя пальчиками на каждой, а ног — задних конечностей, — как я ни рассматривал странного зверя, не нашел.

— Что за уродца ты притащил? — поднял я глаза на друга. — Животных с маленькими передними и большими задними ногами сколько угодно, но чтобы у зверюшки были большие передние и крохотные задние или задних конечностей вообще не было, что-то не припомню! Откуда ты приволок эту диковинную змею?

Конечно, если бы я знал, что друг приплыл из Флориды, я бы сразу догадался, что маленький рукастый уродец является карликовым сиреном — родственником настоящих саламандр. В отличие от них, сирены поистине удивительные существа — они потеряли способность становиться взрослыми. Их личинки, как и личинки широко известного у нас пришельца с Американского континента — аксолотля, вылупившись из икринок, нормально растут, но не проходят метаморфоза, то есть не превращаются во взрослое животное, как это делают головастики, из которых формируются лягушата, а на всю жизнь остаются детьми, правда, детьми удивительными, способными размножаться. Личинку аксолотля все же можно заставить превратиться во взрослое животное — в мексиканскую амбистому. Тогда у него исчезнут жабры, хвост из плоского превратится в круглый, и взрослая саламандра переберется жить на сушу. С сиреном ничего подобного не происходит. Эти саламандры давно утратили способность к метаморфозу, и никому не известно, как должен выглядеть взрослый сирен.

Способность размножаться в личиностной стадии называется неотенией. Особенно широко она распространена среди амбистомовых. Ряд видов этого семейства в природе представлен только личинками, однако в лаборатории удалось добиться завершения их метаморфоза. Таким образом ученые узнали, как же должны выглядеть взрослые животные. Представители других семейств пока держатся стойко и не раскрывают своих тайн. Таковы протеи и сиреновые. Неотения — приспособление к неблагоприятным условиям среды. У большинства амбистом она спорадически возникает при резких колебаниях температуры воздуха, низкой влажности, отсутствии укрытий или подходящей пищи.

Родина карликового сирена — юго-восточные области США. Там он широко распространен, заселяя мелководные пруды, старицы рек и даже придорожные канавы.

Для своего Рукастика я освободил от рыб самый большой аквариум. Положил на дно вдоль одной его стенки крупные камни, сверху насыпал земли и засадил влаголюбивыми растениями, а в свободную часть налил воды. Получился отличный террариум, но Рукастик не воспользовался предоставленной возможностью, сидел безвылазно в воде и на камни не вылезал, видимо, боялся подсушить жабры — те странные наросты на затылке, которые вначале так меня удивили. Зато он регулярно всплывал к поверхности, чтобы глотнуть воздуха. Оказывается, кроме жабр у сиренов есть большие, сложно устроенные легкие. Я кормил Рукастика мотылем, трубочником, а когда настало лето, приносил ему дождевых червей, личинок ручейников, головастиков. Рукастик быстро сделался ручным, охотно брал корм с пинцета и позволял гладить себя по спинке.

Лето в том году в Ленинграде выдалось на редкость холодным, нескончаемые дожди шли почти каждый день. В начале июля мне пришлось уехать в командировку. Предполагалось, что она продлится три-четыре дня, и я решил не обременять заботами о Рукастике никого из своих друзей: что стоит хорошо упитанному сирену немного поголодать. Неожиданно командировка затянулась на целых три недели, а погода стала нестерпимо жаркой. Когда я вернулся в Ленинград, в террариуме, где жил Рукастик, вода полностью высохла, а сам сирен исчез. Трудно было понять, как умудрилось это беспомощное существо, никогда не покидавшее воду, вылезти по гладкому стеклу. Я тщательно обшарил всю квартиру, но не нашел ни Рукастика, ни его следов.

Террариум простоял пустым до глубокой осени. Наконец нашлось свободное время, чтобы почистить его и снова заселить рыбами. Разбирая камни «береговой террасы» аквариума, я обнаружил на дне Рукастика. Сначала мне показалось, что сирен мертв. Он был покрыт какой-то белесовато-серой пленкой, под которой не было видно ни глаз, ни жабр. Но стоило взять животное в руки, как оно слабо зашевелилось.

Я осторожно перенес сирена в воду. Он сразу ожил, быстро освободился от образовавшейся за время жизни в земле оболочки и с жадностью набросился на предложенных червей. С тех пор Рукастик благополучно живет в аквариуме. Я сделал его глубже, и сирену больше не угрожает опасность остаться без воды. Впрочем, это для него не опасно. Оказывается, у сиренов принято в случае засухи зарываться в прибрежный грунт, покрывать свое тело коконом из быстро подсыхающей слизи, оставляя свободным лишь рот, через который они и дышат. Если сирен хорошо упитан, он может провести в земле около года, питаясь запасами жира и из него же получая необходимое количество влаги. Видимо, и мой обжора Рукастик легко дожил бы до весны, но я, естественно, больше не подвергал его подобным испытаниям.

Сирен оказался удивительно покладистым, но мало интересным экспонатом моей живой коллекции. Вся его жизнь была сосредоточена на еде, но даже во время кормежки он почти не оживлялся. Просто хватал червяка, когда я подносил его к самой мордочке Рукастика, и глотал сразу или в несколько приемов, если добыча была крупной. За один присест он мог съесть довольно много, но при этом не обнаруживал жадности.

Вероятно, в природе сирены активно корм не разыскивают, а, затаившись в засаде, ждут, когда «дичь» сама на них наткнется. Во всяком случае, мой Рукастик, даже очень голодный, никогда не шарил по аквариуму в поисках съестного и никогда по своей воле не покидал правой части аквариума, где я его обычно кормил. Целыми днями он лежал на дне совершенно неподвижно, лишь изредка поднимаясь к поверхности, чтобы глотнуть воздуха. Единственным признаком того, что он проголодался, было положение его тела. Сирен мог свиться в кольцо или вытянуться во всю длину, но при этом его голова всегда смотрела в правый передний угол аквариума, именно туда, откуда обычно появлялся пинцет с кормом.

По некоторым признакам у меня сложилось впечатление, что мой Рукастик «мужчина». Мне захотелось его женить, чтобы понаблюдать за развитием и повадками юных сиренов. В юго-восточных штатах США эти амфибии так же обычны, как у нас травяные лягушки. Добыть их там не составляет никакого труда. Я просил наших моряков привезти мне несколько сиренов, а приглашая американских ученых на конференции или съезды, проходившие в нашей стране, обращался и к ним с аналогичной просьбой. Наконец, пытался получить сиренов через Московский зооцентр. Все тщетно! Раздобыть самочку мне не удалось. Мой Рукастик на всю жизнь остался холостяком, а в моем доме так и не появились маленькие сиренчики.