Амнезия. Параллельные - Игорь Ассман

– Лиза, это – не я. – Фраза вырвалась изнутри. – Это – из того света. Они поменяли меня, и дали что-то еще в придачу.

– Может ты и прав, но к тому свету мы договорились вернуться лишь тогда, когда ты окончательно выздоровеешь. Хотя мне самой это очень интересно. И еще. Я стала бояться еще больше. За тебя, узнав, что тебя выпишут примерно тогда, когда мы собирались закончить. Нет, это, конечно, просто чудесно. Но я не представляю тебя за воротами этой клиники. Я боюсь за тебя. Ты слишком добрый.

– Слишком добрых не может быть. Бывают только слишком злые. – Задумчиво ответил я.

– В идеале ты, наверное, прав, но посмотрим, что же будет в реальной жизни. – Она откинулась. – Джон, я тебя не брошу. Даже когда тебя выпишут. И не надейся.

– Спасибо, – с радостью в глазах и голосе, сказал я и добавил, – милая.

– Давай, расслабляйся, ты уже знаешь процесс. Дочь. Повторяй это слово.

– Но ведь…

– Джон, кто здесь врач, а кто пациент? Не огорчай меня, пожалуйста.

Я закрыл глаза, но уже знал, что это – бред. Нехотя я начал повторять слово, как вдруг, как всегда, появилась Марта, и я, не веря глазам, прочитал по ее губам это же слово. Я смотрел на нее как завороженный, хотя уже давно понял, что мне говорят ее губы.

– Чернота, – услышал я свой голос. – От меня. Не могу, всматриваюсь, но ничего не вижу. Что делать?

– Увидишь. Смотри внимательно, и увидишь.

Время тянулось.

– Какой-то снимок, или фотография, или рентген. Нет, скорее всего – рентген. Клубочек. Черно-белый, маленький. Не может быть. Это – наверное, моя долгожданная дочка. А?

– Кто это был, Джон? – спросила Лиза, стерев с моего лба испарину.

– Еще один подарок судьбы, будь он проклят. Ну почему мне так не везло? Почему у ее матери не было выкидыша, я ведь специально доводил ее до этого? Отродье, будет такой, как и все остальные. Еще один лишний рот. Чтоб ты не родилась, сволочь малая.

– Хватит, Джон, – я почувствовал, как чья-то рука просто закрыла мне рот. Меня трясло, но не более. Ни слезинки. Другая рука меня гладила по лицу.

Наконец, я успокоился, и пришел в себя. Лиза, а это была она, опустила руку, закрывающую мне рот.

– Моя долгожданная дочь. – Сразу начал я, без просьбы. – Я даже уже дал ей имя. Мальчик и девочка, это же так идеально! Как я ее ждал, как берег.

Уловив странный Лизин взгляд, я все понял.

– Что, не так? Да? И тут не так? Пожалуйста, включай.

Щелкнула кнопка. Звучащий женский голос немного заикался.

– Его не было, нет, и не будет. Да, я его никогда не видела. Зато вы знаете, сколько я пролежала в психушке? Трудные роды у моей матери, нервоз, недоразвитость, потом депрессии. Это говорю не я, почитайте мою медицинскую карту, она состоит из двух томов. Причем все болезни – врожденные.

– Да, я спрашивала и у мамы, и у брата. Оба молчали, пока я случайно не подслушала разговор мамы с моим врачом. Только тогда я поняла, что, вернее кто, был причиной всего, что я имею и на сегодняшний день. Нет, мама ему не говорила, что мой отец ее бил. Но он хотел, просто жаждал выкидыша, и делал все, что мог для этого.

– Нет, я никогда его не видела. В больнице? Пусть пролежит там хоть часть того, что я отлежала, причем в самых разных. Даже не хочу, чтобы он узнал мое имя, не то, что увидеть.

Кнопка щелкнула. Я лежал и смотрел в потолок, как всегда. И чувствовал себя так же, как и всегда. Даже тут, я заслужил такой ненависти, надо же было умудриться!

– Ты в порядке?

Я кивнул, грустно глядя в потолок.

– Забудь. Сейчас забудь. Потом вспомнишь. Основное мы закончили. Молодец!

Я вздохнул. На душе было гадко и стыдно.

– Лиза, – чуть не шепотом попросил я, – давай еще, времени ведь мало. В этот раз все прошло быстро. И я не заплакал. А может, хватит с воспоминаниями? Остальные – это не важно. Мне хватило родных.

– Важно, милый, все важно, – тоже грустно произнесла та. – Вспоминать придется всех, ведь мы же договорились. Скажи спасибо, что полиция ограничилась только этим кругом. Наверняка, тебя знали сотни, а то и тысячи людей. Но ты вспомнишь и о них. Ты уже сам знаешь как. Конечно, пленок не будет. Но ты – не дурак.

– Лиза, раз ты мне открыла свой маленький секрет, я тебе открою и свой. – Я рассказал ей, почему, на мой взгляд, свершилось чудо с моим укороченным восстановлением.

– В этом что-то есть, даже много чего, – согласилась она. – Я знаю, что ты спешишь сделать. Но, по-моему, ты просто не представляешь, с чем ты столкнешься.

– Наверное. Но я просто хочу попросить прощение, и сказать, что я уже не тот. Мне кажется, что просто сделав это, у меня очистится душа, хотя сердце не перестанет болеть. Да, я не знаю их реакции. И трудно так сразу все понять и простить. Но я должен, понимаешь – должен…. Потом я постараюсь все забыть, пойду к тому же гипнотизеру, чтобы он затер мне память. Ведь это можно сделать? И буду жить, но уже другим, таким как я, есть сейчас.

– Я боюсь больше за последнее. И на то у меня есть причины. Конечно, я буду рядом, но… Ладно, Джон, согласна изменить правила. С завтрашнего дня ускорим темп. Главное, чтобы твоя голова с ним справлялась. Не во время сеанса, а потом. Ведь ей надо воссоздать все детали.

– Справится, – уверенно заявил я, – а почему не сегодня?

– Давай просто поговорим, поболтаем. Я действительно многое переживаю вместе с тобой. Раньше я такой не была. Но до тебя мне еще очень далеко. К сожалению, или к счастью.

Мы долго разговаривали. О пустяках. Но мне было приятно. Время пролетело быстро, и Лиза ушла. Мне опять стало пусто, лишь оставленный букет согревал сердце.

Глава 11. Одно и то же.

Дни полетели как облака, подгоняемые ветром. Лиза приходила каждый день, кроме воскресенья. Ночами я разговаривал с загадочным туманом, а в остальное время просто вспоминал. После родственников пошли те, кто у меня работает или работал. К сожалению последних было слишком много, видимо выгонял я за любую провинность. Пленки были очень похожи, как и судьбы, которые я ломал, даже не замечая этого.

– Мэрдок? Эта та сволочь, которая меня уволила уже на второй день? Да чтоб он сдох. Если бы он мне сейчас предложил вернуться, я бы просто плюнул ему в лицо. Даже, нуждаясь в работе.

– Классный специалист, ничего не скажешь. Если кто-то не вышел – сам лежит весь день под машиной. Но такую сволочь, надо еще поискать. Он уволил меня за то, что я сломался обычный ключ. Я ему поверил, даже взял кредит. А теперь живу на улице. Даже жену не смог прокормить, тот кредит же и задушил. Все меня бросили. Убил бы гада.

– Хуже чем он просто быть нельзя. Когда он уезжал, все вздыхали и работали как люди. А при нем – как рогатый скот, если не хуже. Да, я работаю у него и сейчас, а что делать. В больнице? Хоть бы его оттуда не выписали. Все это время без него – просто рай. А бухгалтер выдает зарплату своевременно.

– Встречу – убью. Прямо на улице. В больнице? Что бы его там и похоронили.

– У меня жена рожала, в муках, даже позвонили из больницы. Уволил за то, что отлучился буквально на час. Показал ему все бумаги. Он не глядя, бросил их в мусорку. Таким как он нельзя давать рождаться: или аборт, или выкидыш.

Можно было не продолжать. Так пролетело два месяца и оставалось всего несколько пленок. Я многое передумал и вспомнил за это время. Даже, как выглядит моя мастерская. И кто сейчас должен бы в ней остаться. С домом пришлось труднее. Вспомнил его только из-за жены и сына. Вспоминая их, ловил уже и детали дома. Громадный, красивый, и пустой. Оставались женщины, которые приходили к нему убирать, и пара соседей.

Чем хуже мне становилось от услышанного, тем чутче, отзывчивей и добрее становились душа и сердце. Мозг просто работал, но дело свое выполнял хорошо. Вспоминалось уже быстро и много.

Мы сблизились с Лизой. Душами, конечно. Я уже просто не представлял свою жизнь без нее. На мне остался последний гипс, на последней оперированной ноге. Лиза помогала мне разминаться, ведь я уже ходит по палате, правда с костылем.

Однажды я спросил ее, кто мог позвонить тогда и опознать меня? Ведь одна такая душа все-таки оказалась.

– Джон, ты – молодец, я даже забыла об этом. Подумай, среди прослушанных пленок ты не находишь кандидата? Постарайся просто почувствовать.

– А что тут думать. Ты же сама все слышала. Остались только последние пленки, может на них?

За неделю мы дослушали все. До последней.

– Можете посмотреть, у меня прекрасные рекомендации. Он обругал меня, как последнюю посудомойку, вышедшую в первый день на работу. Не важно, что я старше его. Никогда его не забуду. Встречу – даже специально отвернусь. В больнице? Так ему и надо.

– Вы называете его моим соседом? Эту мерзость и тварь? Да, физически его дом граничит с моим. Спасибо ему, что я уже много лет не могу продать дом. Зачем? Чтобы свалить подальше от этой гадюки. Но все покупатели сразу разнюхивают о нем, весь район его ненавидит. В больнице? Боже, если ты есть, пусть он сдохнет там же! Я и дом, тогда не буду продавать.