Человечье сердце - Олег Николаевич Верещагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё остальное пространство комнаты занимали книги.
Они стояли и лежали на стеллажах вдоль стен, освещённые теми самыми лампами. Это были напечатанные книги, не электронные — Сашка раньше никогда и нигде не видел даже десятка таких книг вместе, рядом, а тут их были, наверное, тысячи. Мальчишке захотелось их рассмотреть поближе, но его остановил раздавшийся в помещении негромкий, но отчётливый мужской голос:
— Племянница, кто тот звёздный странник, которого ты привела под мой кров?
Сашке снова показалось, что он неправильно понимает русский язык. Но Русана совершенно непринуждённо отозвалась:
— Это Саша, мой знакомый… новый. Он меня просто провожает.
— Привет тебе, звёздный странник, — сказал сидевший за столом мужчина и поднялся.
Теперь Сашка видел его хорошо. Землянин был рослый, плечистый, жилистый, на вид — лет тридцати, а значит — от тридцати и до, может быть, ста. Узкое лицо, покрытое прочным загаром, украшала странная, маленькая, выдвинутая вперёд светлая бородка без усов. Довольно длинные и при этом совершенно седые волосы падали почти до плеч. Лёгкая клетчатая рубашка с подкатанными выше локтей рукавами (на левом запястье — большие золотые часы) была забрана в перепоясанные широким ремнём с висящим на нём ножом светло-синие штаны, которые, в свою очередь, уходили в высокие ботинки на шнурках. Большие, слегка словно бы выцветшие глаза рассматривали Сашку с непонятным интересом.
— Здравствуйте, — произнёс мальчишка на русском самое нейтральное из приветствий. — Как вы узнали, что я звездолётчик?
— А ты звездолётчик? — мужчина вышел из-за стола, сделал приглашающий жест.
— Ну вы же сказали… — растерялся Сашка.
— Звёздному страннику не обязательно быть звездолётчиком… — мужчина задумался и поправил себя: — Но да, в наши дни чаще всего так и бывает. Это проще всего.
— Я приготовлю обед, — деловито сказала Русана, — потом позову вас… Да, дядя Олег, тебе передавала привет тётя Маруся…
— О три хрустальных свода Маардона, она ещё жива?! — с неподдельным ужасом спросил хозяин странного магазина. — Хотя… я должен был догадаться, что такой мелочи, как галактическая война, недостаточно для того, чтобы угробить эту гарпию, это фамильное проклятье…
— Ох, — вздохнула Русана, направляясь куда-то за стеллажи. Оттуда раздался её голос: — Какие-то полчаса!
Дядя Олег проводил её взглядом, потом обернулся к Сашке и значительно ему сказал:
— Нет, нет и нет. Им не удастся меня заманить. Напрасные старания.
— На Землю? — уточнил Сашка, немного насторожившись. — А… э… простите, это такое страшное место?
— Ужасное, пока там живёт моя тётка, — убеждённо ответил мужчина, направляясь обратно к столу. — Да ты проходи, садись… хотя бы вон туда.
Только теперь Сашка разглядел, что возле стеллажей расположены тут и там небольшие скамеечки. Он, не чинясь, уселся на первую попавшуюся, а дядя Олег, вновь устроившись за столом, передёрнул плечами:
— Жуткие воспоминания детства. Тридцать три года прошло, а я отлично помню, как тётя Маруся неутомимо бежит вровень с набирающей скорость машиной и кричит на весь посёлок: "Зайчик мой, не забудь менять трусики каждую неделю, я положила тебе запас в розовую коробочку с Винни-Пухом!" Когда я был в плену у джаго, то во сне увидел те незабываемые минуты. Проснулся с воплем и плакал от радости, поняв, что я всего лишь в камере…
Сашка прислушивался, если честно, с интересом. Дядя Олег не казался просто болтуном — болтунов, принадлежавших к разным расам, Сашка навидался в жизни немало и отлично умел их различать с теми, кто болтать-то болтает, но кому есть, что сказать. Как этому землянину. Такие ещё нередко болтают, чтобы не проболтаться, кстати…
— Так вы из-за неё не возвращаетесь? — если честно, он не собирался ничего спрашивать, но вдруг ощутил настоящий интерес.
— Ну, как сказать… — дядя Олег задумчиво посмотрел в потолок. — Видишь ли, звёздный странник, — медленно продолжал он, — я не был на Земле двадцать восемь лет. С тех пор, как меня после окончания кадетки отправили на Надежду и в полёте я узнал, что началась война. Раза три или четыре выпадали оказии, но я как-то так и не собрался, — в его голосе больше не было иронии. — Потом не стало и оказий. А сейчас я и правда просто боюсь. Боюсь, что увижу не то, что помню, — он усмехнулся и спросил: — Ты собираешься быть постоянным знакомым Русанки, звёздный странник? Если нет — то я и дальше стану болтать. Ты улетишь и наш разговор так и развеется в межзвёздных пустотах. А если да — то мне лучше придержать язык. Иначе лет через…цать я рискую услышать от внучатых племянников историю, которую рассказал им папа — как дедушка Олег раскрыл душу перед мальчишкой, зашедшим с улицы.
Сашка вдруг ощутил, что краснеет. Он поспешно задрал голову, пробежал глазами по названиям на корешках (они были на разных языках, в основном — Сашке незнакомых, и стояли то ли в полном беспорядке, то ли в порядке, известном лишь хозяину).
— А у вас магазин или всё-таки библиотека? — спросил Сашка.
— Я сам время от времени пытаюсь понять, но пока не преуспел, — сообщил дядя Олег. — Каждый вечер тут, вот на этих скамейках, собирается с десяток существ разных рас, которые потеряли часть себя и пребывают в уверенности, что им есть, что сказать остальным, но на это нет времени. Я великодушно предоставляю им кров и возможность поговорить, а иногда сам принимаю участие в этих разговорах. Иногда они уносят отсюда книги и забывают вернуть. Иногда приносят другие и забывают забрать. Впрочем, тут часто бывают и те, кто книги покупает — но вот они меня как раз не интересуют.
"Значит, у вас что-то вроде клуба?" — хотел спросить Сашка, но не осмелился. Он осторожно снял с полки одну книгу — в покоробившемся переплёте, на обложке которого по серо-жёлтой степи шли высокий мужчина в чёрной форме, с автоматом, а рядом с ним — мальчишка в шортах и майке, державший в руке сандалии. От названия сохранилось только"…ни", а фамилию автора совсем было не разобрать. Но на развороте Сашка прочитал, что книга называется "Грани", а автора звали Алексей
