Марево - Виктор Клюшников

— Гдѣжь ты ее возьмешь-то? говорила старуха внезапно веселѣя и лукаво поглядывая на сына.

Тотъ молчалъ, глядя въ чашку.

— Нынче невѣсты-то больно спѣсивы стали, продолжала старуха:- развѣ на селѣ какую возьмешь.

— Мало ихъ что ли! возразилъ сынъ съ легкимъ оттѣнкомъ досады въ голосѣ:- вонъ хоть Аленку взять, опять же можно и другую.

— Какую жь такую другую-то?

— Да чѣмъ же тебѣ Аленка-то не люба? говорилъ парень, наклоняясь къ краюхѣ.

— Люди говорятъ, не пойдетъ она на тебя, Аленка-то, трунила старуха.

— Говорятъ, гдѣ наварятъ, а у насъ съ тобой вонъ какое варево-то!

Видно было, что мать и сынъ совершенно понимали другъ друга; это было своего рода кокетство, заигрыванье.

Подъ окномъ застучали колеса и легкая коляска, пробираясь въ колеяхъ, остановилась у калитки.

— Эва! Неужто къ намъ? удивлялась старуха.

— Эва! Какую ворону занесло! ухмыльнулся сынъ.

Вошелъ Бронскій. Хозяева переглянулись и поклонились.

— На силу, братъ Григорій, нашелъ тебя, заговорилъ графъ, опускаясь на давку. — Хлѣбъ да соль!

— Нешто вы меня знаете, баринъ?

— А ты говори: "хлѣба кушатъ!" Я не откажусь….

— Пожалуйте, баринъ, да ужь не судите, ѣда у васъ самая такая, конфузилась старуха.

— Ничего, мы не брезгнемъ, не чиновные….

Онъ хлѣбнулъ раза два предложенною ложкой, но такой ѣды видно не ожидалъ, поморщился….

— Что жь ты сталъ, Григорій, садись! А то и я встану вѣдь…

— Ничего-съ, постоимъ.

— Садись, знай!

Мастеровой присѣлъ на лавку, какъ-то неловко крякнувъ. Ему почему-то казалось, что баринъ надъ нимъ подтруниваетъ.

— Вотъ что, заговорилъ Бронскій, доставая бумажникъ:- можешь ты мнѣ сдѣлать станокъ вотъ по этому рисунку?

Онъ вынулъ бумажку съ чертежомъ литографнаго станка.

Рабочій окинулъ взглядомъ чертежъ.

— Можно-съ, отчего не сдѣлать? былъ бы рисунокъ да размѣръ….

— Ну такъ вотъ такихъ три станка, хорошаго дубоваго дерева…. Не спѣши дѣлать, чтобы послѣ ни чинить. За цѣной я не постою.

Глаза у рабочаго заискрились.

— Это все можно. Зачѣмъ же намъ охулку на руку класть. Будетъ въ лучшемъ видѣ-съ.

— Какой у тебя взглядъ славный!

— Взглядъ-съ? усмѣхнулся рабочій.

— Ну, такъ дѣлай.

— Это точно-съ, заговорилъ тотъ въ смущеньи: — то-есть теперь матеріялу много пойдетъ, а пора трудная…

— Денегъ нужно? Ты такъ и говори, сказалъ графъ, вынимая красненькую:- вотъ покупай что нужно; послѣ сочтемся.

— Благодѣтели вы ваши! Какъ вамъ на васъ Бога молить? заговорила старуха.

И парень повеселѣлъ.

— Не надо, сказалъ Бронскій. — Мы попросту, мы за васъ стоимъ, а не за сильныхъ; и вы за васъ держитесь…

— Кого жь вамъ и держаться, какъ не давальцевъ, вступился парень:- извѣстно, кто честно расплатился, тому и мы всею душой….

— Дѣла-то твои, я вижу, не больно хорошо идутъ, ласково говорилъ графъ.

— Гдѣ хорошо идти! Такъ кое-какъ перебиваемся. Гдѣ большой хозяинъ, да много работниковъ, всѣ туда и даютъ… Опять же машины эти….

— А я вотъ видишь къ тебѣ; ты только васъ держись, мы друзья народу, мы и отъ богатыхъ васъ избавимъ…. Всѣмъ будетъ хорошо….

— Такъ-съ, нашелся отвѣтить мастеровой. — Вотъ этой штуки я не понимаю: въ колесѣ этомъ значитъ ободка не надыть? Однѣ спицы во втулкѣ?

— Однѣ, однѣ; и покрѣпче ихъ надосдѣлать; ихъ во всѣ стороны вертѣть будутъ….

— Это, примѣрно, машина такая?

— Да, если кто спроситъ, такъ и скажи: машина, молъ, масло жать. У тебя она скоро поспѣетъ?

— Да черезъ недѣльку, не ближе.

— Ну, ладно, я заѣду. А лучше ты побереги ее отъ чужаго глаза-то, а то сосѣди переймутъ, она привилегированная….

— Не извольте безпокоиться, никто не увидитъ.

— Вижу, ты малый смышленый. Ты изъ какихъ?

— Господина Ишимова человѣкъ былъ, въ Москвѣ обучался, теперь извѣстно…. свобода-съ.

— Мнѣ бы съ тобой покороче хотѣлось сойдтись! Ты мнѣ жизнь свою разскажешь…

— Жизнь-съ? усмѣхнулся Григорій:- какая жь наша жизнь….

Послѣдовало молчаніе. Графъ вертѣлъ шляпу, взглядывая на Григорья изъ подлобья. Тотъ ломалъ голову, чего баринъ не уѣзжаетъ? Можетъ тутъ что-нибудь сдѣлать надо… А кто его знаетъ! Извѣстно, кабы свой братъ, въ трактиръ свести, чайкомъ попоить, хоть и на его жь деньги…

— Да, такъ мы еще поговоримъ, торопливо заговорилъ графъ:- ты такъ и другимъ скажи, коли кому нужда будетъ, пусть ко мнѣ идутъ; у меня работа найдется….

— Зачѣмъ же-съ? если ужь вашей милости моя работа понравится, такъ не оставьте….

— Ну, все-таки…. Я васъ всѣхъ люблю…. Вы труженики… А эти что обираютъ васъ, не долго напануютъ….

Хозяева съ низкими поклонами проводили богатаго барина до коляски.

— Не надо, не надо, говорилъ онъ:- не студитесь….

Колядка покатилась.

— Чудной баринъ! проговорилъ Григорій.

— Такъ-то, соколикъ, радовалась старуха:- голенькій охъ, а за голенькимь Богъ….

— Это кто говоритъ! А баринъ чудной! Взглядъ вишь пондравился? Совсѣмъ на барина не похожъ, равно онъ къ тебѣ подлащивается….

— А-а-ахъ! Свѣтики! Глянько, это онъ свой бумажникъ забылъ… Какъ же такъ, надо бы добѣжать, воротить надо; гляди, како дѣло! всхлопоталась старуха.

— Гдѣ жь его теперь искать? Самъ пріѣдетъ… Какая штучка! Работа, надо быть, нѣмецкая! Поди рублей двадцать одна стоитъ… А денегъ-то въ ней, я чай…

— Не тронь, Гриша, еще вернется неравно.

— Ничего, поглядѣть можно; чай онъ имъ счетъ знаетъ! И не сочтешь, все красненькія, да сѣренькія…. Эхъ, хоть бы четвертушку, сейчасъ бы захозяйничали, и вывѣску повѣсили бъ золотыми литерами: столяръ Григорій Орудный! На, матушка, убери подъ божницу, ажь глядѣть противно. Отъ богатыхъ, говоритъ, избавлю, а самъ-то что!

Онъ сѣлъ за столъ и принялся разсматривать рисунокъ. Вошла дѣвушка въ полугородскомъ нарядѣ, въ шубейкѣ, съ платочкомъ на головѣ, помолилась и обратилась къ хозяйкѣ.

— Я, тетушка Ѳедосьевна, по сосѣдству зашла… Вамъ денегъ нужво было?

— И что ты, красавица, нѣтъ!… Такъ я говорила, примѣрно… У мово сына деньги водятся, онъ не шалопутный какой!

— То-то, а то у меня возьмите.

Парень ужь чертилъ рисунокъ въ большомъ размѣрѣ, и, будто тутъ только заслышавъ приходъ гостьи, поднялъ голову…

— Аленѣ Тимоѳеевнѣ наше почтенье! проговорилъ онъ, — садитесь, гости будете…

— Здравствуйте, Григорій Сидорычъ, отвѣтила та, потупившись и прикрываясь рукавомъ.

Подошла къ столу и заглянула въ бумагу.

— Работу получили? спросила она просто.

— Получилъ, благодареніе Богу. Ваши всѣ ли здоровы?

— Живутъ помаленьку. Что жь это будетъ?

— Кто ее знаетъ, не женское дѣло. Матушка, надо бы самоварчикъ поставить…

— Нѣтъ, заговорила дѣвушка:- коли для меня, не надо; я на минуту…

— Куда, мать моя, сама-то я больно охоча, не могу ужь безъ этого зѣлья теперь, прилыгнула старуха.

— Вотъ, матушка, размѣняй, сказалъ Григорій, вынимая изъ-за пазухи красненькую. — Кажется чай-то весь у насъ…

Кто бы подумалъ, глядя на степенно-важныя лица молодыхъ людей, что у нихъ все полжено ужь межь собою и ждутъ они только поправки въ дѣдахъ, чтобы завестись своимъ домкомъ!

Какъ только старуха мелькнула мимо окна, Григорій подвинулся къ стоявшей возлѣ него дѣвушкѣ и обнялъ ея талію. Она глядѣла въ окно, закраснѣвшись; чуть замѣтная усмѣшка блуждала на губахъ. Онъ сталъ притягивать ее къ себѣ, она защищалась локтемъ.

— Не трожьте не балуйте, шептала она.

— Любъ я тебѣ, Леня? Любъ что ли?

Она повернула къ нему запылавшее лицо и такъ и впилась въ губы….

Въ ту же минуту дверь сильно распахнулась и вошелъ Бронскій, блѣдный, съ встревоженнымъ лицомъ. Дѣвушка, какъ испуганная птичка, отскочила въ сторону; Григорій смѣшался, во графъ ничего не замѣчалъ.

— Не обронилъ ли я тутъ бумажника? растерянно говорилъ онъ:- тамъ деньги… деньги…

— Здѣсь-съ, оправился рабочій:- цѣлы всѣ…- И вынесъ ему бумажникъ.

Графъ торопливо открылъ его дрожавшими руками, еще проворнѣй пересмотрѣлъ всѣ отдѣленія, и насилу успокоился…

— Ты честный человѣкъ, Гриша, проговорилъ онъ:- я не ожидалъ…

— То-есть какъ-съ?

Графъ выложилъ всѣ деньги изъ бумажника и подалъ ему.

— Это тебѣ на разживу; смотри, никому не сказывай!

Григорій глядѣлъ на него, выпучивъ глаза.

— Ты тутъ ничего не читалъ? спросилъ графъ, пытливо на него посматривая…

— Зачѣмъ же-съ? За что же это баринъ?

— Ну, прощай! Прощай! крикнулъ Бронскій, уходя.

Все это произошло такъ скоро, что мастеровой рѣшительно не могъ придти въ себя. Дѣвушка даже и не поняла ничего съ испугу.

— Матушки, денегъ-то сколько! говорила она, опомнившись: — рублей триста будетъ…

— Рехнулся онъ что ли? засмѣялся мастеровой:- то деньги подай, то ужь и не надо стало. Ну, матушка, крикнулъ онъ входившей старухѣ, - знать мы съ тобой въ сорочкѣ родились… Спрашивай скорѣй, пойдетъ ли за меня. Такую заведенію открою! И машины будутъ!