Криминальная игра - Валерий Николаевич Копейченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ожидая заказ, Николай Игнатьевич внимательно просмотрел запечатленные сегодня снимки, особенно обращая внимание на фото актеров. А их было четыре. Два Юрия и два Сергея.
Затем все внимание Руденко переключилось на противоположную сторону. Ворота театра были метрах в десяти от окна пиццерии. Детектив-любитель давал себе отчет в том, что актеры и служащие начнут выезжать со двора не скоро, но настрой сыщика – ждать до конца. Не только Руденко устремил свой взгляд на ворота. Туда же всматривался и объектив фотоаппарата, который был установлен на гладеньком столе и ждал команду владельца снимать происходящее.
…Когда подошла очередь до долгожданного десерта и от предвкушения гастрономического удовольствия уже раскрылся рот, синхронно открылись ворота театра.
Сначала выехал чей-то Мерседес и сразу же за ним Фольксваген. Ворота стали закрываться, но, пройдя половину пути, снова своими створками медленно поплыли обратно. Появился серый Форд Фьюжен. Руденко, даже не глядя на свой Саnоn, стал ощупью нажимать на кнопочку фотоаппарата, напряженно вглядываясь через два стекла, пиццерии и автомобиля, в лицо водителя.
За рулем был артист театра Юрий Голдобов. Юрий!
_______________________
Никифоров пребывал в противоречивом состоянии. После того, как Руденко, уже по обыкновению, экстренно сообщил ему о своих последних розыскных результатах, чувство удовольствия от услышанного сменилось на еле заметное раздражение. Главные козыри и результаты, достижения в розыске добыли не они, следаки, а сыщик-любитель пенсионер Руденко. Единственным, что успокаивало, являлось его отношение к этому, отнюдь, еще не старому перцу, как иногда в своем кругу, шутя, называл пенсионера оперативник. Никифоров уважал Николая Игнатьевича. Уважал за его человечность, скромность, простоту и, в то же время, за упорство и настойчивость в достижении цели.
Выслушав накануне эмоциональное сообщение Николая Игнатьевича из пиццерии, Никифоров еле сдержал того от поездки на заводскую проходную, где на вахте мог быть дежурный, заметивший отсутствие катафота на сером автомобиле. Руденко безотлагательно хотел показать дежурному фото авто, заснятого во дворе и при выезде из театра.
Договорились встретиться утром и наметить план действий. Никифорову требовалось время, чтобы переварить новую информацию, сопоставить все добытое с этими новыми совершенно неожиданными сведениями.
…– Николай Игнатьевич, рад вас видеть, – первым протянул руку судье Никифоров, – готов внимательно выслушать и помочь. Сдается мне, что сейчас вы мой внештатный начальник в нашем расследовании.
– Ну, что вы, Александр Петрович, – отвечал Руденко и на рукопожатие, и на реплику оперативника, – прежде всего, прошу извинить за самодеятельность. Хотелось закончить одно дельце и прийти к вам не с пустыми руками. Чувствую, что удалось.
И пенсионер со всеми подробностями, с нескрываемым азартом, спешно рассказал сыщику о двух своих посещениях театра, о наблюдениях, действиях и выводах. С интересом, не перебивая, выслушав собеседника, Никифоров с горечью промолвил:
– Николай Игнатьевич, вынужден вас немного огорчить. Не стал вас прерывать. У меня плохая новость. Вчера поздней ночью в гаражах на Петровке был обнаружен ваш артист без сознания с пробитой головой. Шансы выжить есть, но небольшие. Думаем, было покушение на убийство, так как нападавший пробовал пульс у Голдобова на шее. Остались видимые масляные следы пальцев, но без отпечатков. Наверное, преступник не ощутил жизни в теле жертвы и решил, что дело сделано. Если артист выживет, то должен будет благодарить того, кто набросал возле его гаража солидольную смазку. Есть предположение, что или Голдобов после удара сразу же поплыл по ней, что смягчило удар, либо сам нападавший не удержался на ногах, потерял при ударе упор, попав в эту скользоту. Есть характерные следы. Пульс он щупал масляными пальцами, но отпечатков, к сожалению, не осталось. В любом случае злодей поджидал свою жертву и нанес удар, когда артист открывал гараж.
Шок! Руденко был потрясен. А Никифоров, как будто пытаясь усилить эффект, продолжал:
– Но это еще не все. Когда мы вели протокольную беседу с найденным вами заводским охранником, тот, вспоминая событие, без гарантии и стопроцентной уверенности сообщил, что в номере автомобиля вроде бы была цифра 7. В Форде Голдобова нет такой цифры. Кстати, нет и машины. Она исчезла. Предварительно можно подумать, что это угон. Но предстоит большая работа по выяснению истины. И работа эта уже ведется.
Николай Игнатьевич, большая к вам просьба. Разрешите нам без вашего вмешательства закончить наши дела. Сейчас они очень усложнились.
Что мог ответить Николай Игнатьевич? Да, он так и сделал – не смог вымолвить и слова.
Но к охраннику собеседники поехали вместе. Накануне Никифоров узнал, что тот на работе.
… Надев очки, вахтер внимательно стал вглядываться в смотровое окошко фотоаппарата. Один ракурс, другой, третий…:
– Да, вроде бы такая. Хотя, черт его знает. Не могу точно утверждать. Катафота правого вон нету, а форму зада не помню. Не, не могу с уверенностью сказать. Извините.
Дежурный выглядел виновато, чувствуя, что не оправдал надежд сыщиков. Чуточку он даже был зол на себя, осознавая, что, возможно, пролетел мимо еще одной бутылки водки. Тем не менее, охранник услышал слова благодарности в свой адрес и попрощался с гостями.
– Пятьдесят на пятьдесят, – произнес Никифоров, садясь в автомобиль, – этого мало. Будет еще досаднее, если не найдем голдобовскую машину.
Немного подумав, он добавил:
– А может и не угон…
________________________
На очередной вечерней оперативке у начальства подводили итоги. Присутствовала вся следственная группа Никифорова в количестве пяти человек.
После привычного «мать-перемать» от начальника и его фразы «наверху не довольны», Никифоров коротко доложил о результатах проделанной работы по всем четырем кражам. Результаты были скромные и неутешительные. Особенно по краже драгоценностей во Дворце спорта. Кроме того, что узнали имя одного из нападавших, кавказское происхождение другого, еще некоторые незначительные детали – состав предполагаемой группы, фотопортреты и т.д., другой существенной информации не было.
Да и по святыне из собора было не лучше. Появилась, было, надежда после звонка Руденко из пиццерии. Но она исчезла уже к утру. На момент кражи иконы этот автомобиль находился во дворе театра, так как сам Голдобов был на репетиции очередного спектакля. Некоторые актеры видели автомобиль до репетиции и после, что подтверждало алиби Голдобова.
Оставался, правда, один открытый вопрос – никто из тех работников театра, которых опросили сыщики, не смог подтвердить, что автомобиль находился во дворе во время репетиции. Время-то уже прошло немало с того дня. Не могло помочь и видеонаблюдение. На стене театра одиноко висела и тоскливо вглядывалась во двор видеокамера, но она уже полгода как не работала.
Для того, чтобы
