Преисподняя - Джефф Лонг

Звуки стали громче. Последний выбор — открыть глаза или закрыть, чтобы не видеть то, чего он все равно не увидит. Айк закрыл. До него донесся запах Коры. И стоны.

Он затаил дыхание. Никогда в жизни он так не боялся. Даже не подозревал, что способен на такую трусость.

Кора и ее мучитель приблизились. Она хрипло дышала. Муки ее были невыразимы. Настала агония.

По лицу Айка катились слезы. Он оплакивал Кору. Оплакивал ее боль. Оплакивал свое утраченное мужество. Он даже не попытался ей помочь! Он ничем не лучше тех скалолазов, которые когда-то бросили его умирать на горном склоне. И сейчас, вдыхая и выдыхая по капельке воздух, слушая удары своего сердца, чувствуя объятия трупа, он продолжает предавать Кору. Каждый миг он отрекается от нее снова и снова. Проклят, да будет он проклят!

Айк щурился от слез, презирая себя за них, и проклинал свой страх. Он открыл глаза, чтобы встретить смерть как мужчина. И едва не задохнулся от изумления.

Темнота оставалась темнотой, но не абсолютной. В ней появились слова. Они светились и двигались, извиваясь, как змеи.

Это был Исаак.

Он ожил.

2

Али

Доводилось ли вам бывать в море,

когда стоит густой туман,

и вы словно заперты в густой белой мгле,

а огромный белый корабль

нетерпеливо и настойчиво движется к берегу…

а вы ждете с бьющимся сердцем,

что сейчас что-то случится.

Южная Африка, Пустыня Калахари,

северные окрестности Асхама

1995

— Матушка?

Голос девочки мягко проник в хижину Али.

Так, наверное, поют призраки, подумала она. Напев банту — одна мелодия пронизывает другую. Али подняла голову от чемодана.

В дверях стояла девочка-зулуска. На ее лице застыл насмешливый оскал, глаза вытаращены: губы, веки, нос — все разъедено проказой.

— Коки, — сказала Али. — Коки Мадиба. Четырнадцать лет. Ее считают ведьмой.

За плечом девочки, в небольшом зеркале на стене, Али увидела отражение — свое и Коки. Контраст между ними ей не понравился. Али уже несколько лет не стриглась, и ее золотистые волосы рядом с изуродованной кожей девочки были как пшеничное поле рядом с солончаком. Собственная красота казалась Али неприличной. Она немного передвинулась, и ее отражение исчезло. Когда-то Али даже убирала зеркальце со стены, но потом опять повесила на гвоздик, решив, что подобное самоотречение будет паче гордости.

— Ведь мы столько раз говорили — не «матушка», а «сестра».

— Да, столько раз говорили, — согласилась девочка, — сестра-матушка.

Али считали то ли святой, то ли каким-то божеством. А может, ведьмой. Здесь, в буше, и не могло быть иного представления об одиноко живущей женщине — никто тут и понятия не имел, что такое монахиня. Это, впрочем, сослужило свою службу. Решив, что Али тоже вроде изгнанницы, колония прокаженных приняла ее как свою.

— Что ты хотела, Коки?

— Я тебе что-то приносить. — Коки вынула шнурок с кожаным мешочком, вышитым бусинками. Кожа была небрежно обработанная, на ней даже оставались волоски. Видно, его торопились доделать до отъезда Али. — Носи на шее, и зло тебя не трогать.

Али приняла подарок из пыльных ладошек Коки. Ее удивила правильность узора из красных, белых и зеленых бусин.

— Ладно, — сказала она, вкладывая мешочек девочке в руку, — надень на меня сама.

Собрав волосы, Али нагнулась, чтобы девочка надела на нее амулет. Монахиня была серьезна, как и Коки. Подарок — не безделушка из тех, что делают для продажи туристам. Это часть верований Коки. Кому, как не этому несчастному ребенку, знать, что такое зло.

Когда пал режим апартеида, страну охватил хаос; вспыхнула эпидемия СПИДа, завезенного из Зимбабве и Мозамбика рабочими алмазных и золотых рудников. Среди беднейшего населения разразилась настоящая истерия. Возродились старинные суеверия. Ни для кого не было секретом, что из моргов крадут половые органы, пальцы, уши и куски человеческого жира. Все использовалось для изготовления амулетов. Трупы оставались непогребенными, потому что родственники умерших надеялись их оживить.

Самое скверное, что началась охота на ведьм. Люди говорили, что зло приходит из-под земли. Насколько Али знала, люди считают так с начала времен. У каждого поколения свои страхи. Монахиня не сомневалась, что тут потрудились рабочие с рудников, которые распускали разные слухи, чтобы отвратить от себя всеобщую неприязнь. Говорили о неведомых тварях, затаившихся в земных глубинах. Народ по-своему искажал их россказни, а итогом стала настоящая охота на ведьм по всей стране. Сотни ни в чем не повинных людей были задушены, зарезаны или забиты камнями.

— Ты витамины приняла? — спросила Али.

— Ага, да.

— Когда я уеду, не забудешь про них?

Коки опустила глаза на земляной пол. Расставание с Али причиняло ей невыносимую боль. Али и сама никак не могла привыкнуть к неожиданной перемене. Письмо, сообщавшее о новом назначении, она получила два дня назад.

— Витамины нужны для малыша, Коки.

Прокаженная дотронулась до живота.

— Ага, малыш, — радостно прошептала она. — Каждый день. Солнце встает — я глотать витамин.

Али очень любила эту девочку, ибо неисповедим был Господь в своей к ней жестокости. Коки дважды пыталась покончить с собой, и оба раза Али ее спасала. Последние восемь месяцев девочка таких попыток не делала. С тех пор как узнала, что ждет ребенка.

Али не переставала удивляться, когда по ночам до нее долетали голоса влюбленных пар. Простой и понятный урок. Прокаженные не испытывают отвращения друг к другу. Им, даже в такой ужасной оболочке, доступны красота и блаженство.

Нося в себе новую жизнь, Коки немного пополнела. Снова начала разговаривать. По утрам Али слышала, как девочка напевает на смешанном диалекте сисвати и зулу странные мелодии, прекрасные, как щебет птиц.

Али тоже чувствовала себя так, словно заново родилась. Не для того ли, думала монахиня, она и попала в Африку? Казалось, сам Господь говорит с ней через Коки и других прокаженных и отверженных. Уже несколько месяцев Али с нетерпением ждала, когда у Коки родится малыш. В одну из редких поездок в Джобург — так местные называют Йоханнесбург — она на свои деньги купила для Коки витаминов и раздобыла несколько книг по акушерству. О родильном доме не могло быть и речи, поэтому Али готовилась принимать роды сама.

Она часто об этом думала. Роды произойдут в какой-нибудь хижине с жестяной крышей, может, даже здесь, на этой самой постели. В ее руках окажется здоровый малыш, и уменьшится скорбь и греховность этого мира. Хотя бы тут восторжествует чистота.