Крошка-месть - Светлана Алешина

— Дында, — сказала я. — Василий Дында. У тебя есть какие-нибудь сведения по его убийству?

Он должен был позвонить. И не звонил…

Тамара ощущала беспокойство. Она стояла у окна во двор и нервно курила одну сигарету за другой.

Во дворе было тихо и так спокойно, что отчего-то на ум пришло сравнение с затишьем перед бурей.

Почему Прохоров не звонит?

Она затушила бычок в изысканной пепельнице, чтобы закурить новую сигарету.

Во дворе какая-то женщина выгуливала мопса да еще юная мамаша качала коляску.

— Ма!

Она обернулась на голос.

— Я пошел.

Сколько она вытерпела ради своего красавца сына! Черты его лица были восхитительны, правильны и напоминали черты лица юного Давида.

— Будь осторожен, — прошептала она.

— Господи, ма! — поморщился он. — Ты и сама не знаешь, чего ты боишься! Скоро начнешь шарахаться от собственной тени.

— Может быть, и так, — кивнула Тамара и чуть было не нарушила данный себе много лет назад обет никогда не говорить о ТОМ случае, но вовремя прикусила язык.

— Держи нос по ветру, — улыбнулся он.

Дверь хлопнула.

Тамара осталась одна. Она какое-то время еще стояла у окна, провожая взглядом его сутуловатую фигуру.

Он не был похож на мужа. Он был похож на нее. Как две капли воды…

Может быть, поэтому она так его любила? Как свое отражение…

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть, вырывая из мира собственных мыслей.

Она подняла трубку.

— Алло?

Молчание.

— Я вас слушаю.

Она начинала испытывать раздражение.

— Да говорите же!

Раздражение сменилось настороженностью, перерастающей в страх.

— Говорите!

— Профанум вульгус. — Голос говорившего был глух, и она даже не могла понять, мужской это голос или женский. — Пришла пора заплатить, профанум вульгус!

Трубку повесили раньше, чем она успела спросить, кто это.

Она попыталась успокоиться.

Чьи же это шутки?

Повинуясь непреодолимому желанию побороть свой страх, она набрала прохоровский номер.

Трубку взяла его подружка. Кажется, ее звали Риммой.

— А Леонид дома? — спросила Тамара Николаевна.

— Его больше нет.

Она почувствовала, как по спине холодной струйкой стекает пот.

— Как? — переспросила она, вопреки здравому рассудку, который кричал: не спрашивай об этом! Не спрашивай!

— Его убили сегодня ночью, — устало сказала девушка. — Простите, если вам что-то хочется узнать, звоните в милицию лейтенанту Ванцову. А я безумно устала и ничего не знаю.

Девушка повесила трубку, оставив Тамару Николаевну наедине с собственным страхом и ставшими такими ощутимыми и реальными дурными предчувствиями.

Она чувствовала себя так, будто ее только что приговорили к смерти.

— За что? — простонала она. — Господи, за что?!

За окном безмятежно пели птицы, и чей-то голос настойчиво интересовался, есть ли в магазине биокефир.

— Такая мирная жизнь, — усмехнулась Тамара.

Впервые за много лет она вдруг остро позавидовала обывательской, «лоховской» жизни, пусть не такой обеспеченной, как у нее, но любой из этих обывателей спокойно засыпал, зная, что утром он проснется.

А она?

Проснется ли она завтра утром?

Или про нее скажут, как про Прохорова: «ее убили»! А если, докопавшись до правды, убьют не ее? А…

Тамара закрыла глаза, вспомнив, как шел по двору ее сын.

— Нет, этого я не могу допустить, — простонала она, пододвигая к себе телефон. — Не могу!

Глава 7

Ванцов повел себя немного странно.

Он скосил глаза в сторону, пробурчал что-то себе под нос, а потом спросил у небес, не решаясь, как видно, обратиться ко мне напрямую:

— Почему эта вот девица всегда появляется в нужный момент и в нужное время?

— Это мой дар, — спокойно объяснила я. — Я прихожу, чувствуя на расстоянии, как отчаянно ты во мне нуждаешься.

— Вот и неправда, я совершенно в тебе не нуждался! — горячо возразил бессовестный Ванцов.

— С женщинами так не разговаривают! — возмутилась я. — В женщинах положено нуждаться ежеминутно.

— Так это когда женщины не появляются в квартире только что убитого человека, который был связан с убитым год назад, и не спрашивают этак невинно, что я могу рассказать о том самом человеке!

— Черт! — ошарашенно пробормотала я, не веря в собственную удачу. — Прости, дорогой! Я не знала, что Прохоров…

— Ты не знала? — взревел Ванцов. — Она не знала! Посмотрите на нее! Она, понимаете ли, ничего не знала! Вообще появилась тут случайно! Вот только откуда тогда, крошка, ты знаешь, что убиенного звали Прохоровым?

— А ты сам сказал, — попробовала вывернуться я.

Ну, даже если он не говорил, я могу сослаться на соседей во дворе, так ведь?

Но этого не понадобилось.

Ванцов явно был еще во власти нежных чувств к прекрасной свидетельнице и потому озабоченно посмотрел на меня и хмыкнул.

— Ну, ладно, — кивнул он своей рыжей башкой. — Попытаюсь поверить тебе. Может быть, с моих неуправляемых уст и слетело это имя. Но все равно я требую объяснить, почему ты вдруг заинтересовалась Дындой!

— А тайна следствия? — улыбнулась я.

— Вот и не получишь интересующих тебя сведений, — проворчал Ванцов. — У меня тоже тайна на тайне сидит и тайной погоняет…

Он сделал вид, что уходит.

Ага, дам я тебе уйти! И останусь в идиотском положении — вместо проницательной, героической Саши явится пред очи высокомерной Лизы растерянная и обремененная неудачами?!

Ни-ког-да!

— Лешенька, — ласково позвала я.

Он остановился, хотя уже открывал дверцу машины.

— Лешенька, а если я тебе расскажу про тайну моей клиентки, ты…

Он обернулся.

Боже, сколько нежности, наивной растерянности вложила я в свой взгляд! И каменное сердце растопилось бы!

Он тяжко вздохнул, поняв, что сопротивление бесполезно, и кивнул:

— Садись. Поехали. Поговорим у нас, у меня времени нет.

— Вау! — Я чмокнула Ванцова в щеку. — Только сделаю один звоночек, ладно?

— Звони, — милостиво разрешил Ванцов. — Если, конечно, ты звонишь не в ФБР.

— Ну, что ты, — отмахнулась я. — У меня, понимаешь ли, с Америкой отношения дипломатические слегка разладились. Так что оплачивать международные звонки тебе не придется!

Тамара схватила телефонную трубку сразу, только раздался первый звонок.

— Алло, — проговорила она.

— Тамара Николаевна? Вы меня, ради бога, простите, но я никак не могу пока приехать. Вы сможете подождать еще некоторое время?

— Сколько? — спросила Тамара, оглядываясь на часы.

В принципе времени у нее было много. Или ей только казалось? И из темноты уже нацелен на ее сына и на нее курок?

Она усмехнулась.

Откуда она знает, сколько у них осталось времени?..

— Я надеюсь управиться за час.

— Что-нибудь случилось?

— Да не у меня… Понимаете, мой друг работает в «убойном» отделе, а я иногда им помогаю. Тут произошло ЧП с одним режиссером…

Она невольно затаила дыхание.

Только не выдать своего волнения!

— Вы не беспокойтесь, Саша! Думаю, я вполне могу подождать вас час-полтора…

— Спасибо. А то с этим Прохоровым пока загадок больше, чем отгадок…

О, как она была благодарна небесам, что позвонила заранее!

В ее голосе, ровном и бесстрастном, не было никаких лишних эмоций.

— Да, я понимаю. Бедная девочка, как вам трудно приходится!

— Ничего, терпимо…

— Ничего, терпимо, — сказала я и положила трубку.

Черт!

Или она уже знала о Прохорове, но откуда?

— Лешка, пока ты там был, никто не звонил?

— Да звонили без конца, — сказал Лешка. — У этого Прохорова знакомцев, как собак нерезаных…

— Значит, она могла знать об этом. Позвонила, и твоя мамзель ей все выложила… Господи, Леш, когда вы будете внимательнее относиться к телефонным звонкам?

— Они все записывались, — холодно бросил Ванцов. — Вообще, Сашенька, знаешь, что меня иногда доводит до белого каления?

— Нет, — покачала я головой. — Впрочем, попробую догадаться… Юные нахалки, указывающие тебе, как работать.

— Сообразительная… Почему, кстати, ты так разъярилась из-за этих звонков?

— Потому что сейчас эта моя клиентка ничем не обнаружила, что знает Прохорова. Ты сказал, что Прохоров был связан с Дындой тесными узами. Не может тогда быть, чтобы его жена ничего о господине Прохорове не знала!

— Нет, не может, — согласился Ванцов.

— А тогда у нас получается, что Тамара Николаевна уже была осведомлена о смерти Прохорова!

— Ну, сейчас приедем, проверим, — кивнул Ванцов.

— А какой смысл скрывать? Если бы ты услышал о моей смерти…

— Тьфу, Сашка, типун тебе на язык!