Час перед рассветом - Роман Афонин

Мои кошмары продолжались ещё долго. Каждый вечер, стоило лишь прикрыть глаза, начинало казаться, что морда вновь висит надо мной. В другой раз я видел у стены напротив огромную грязную обезьяну, нечто среднее между человеком и гориллой: бурые космы слипшейся шерсти, тяжёлый мутный взгляд исподлобья, а в передних лапах, как в руках, была длинная палка с набалдашником – этакий фантастический стражник. Чудовище смотрело на меня, пока я просыпался, а затем просто растворилось в стене.

Странно, что у Егора всё было замечательно. На него это растение подействовало успокаивающе, и он, если верить его словам, стал более размеренным и спокойным, и, вместе с тем, собранным. Возможно, это связано с тем, что друг мой вегетарианец, а я ем много мяса и рыбы, хотя в некоторых статьях говорилось о необходимости убрать животный белок из рациона, прежде чем начать употреблять калею.

Затем была неделя относительного спокойствия. Спать проще не стало, но тревожность постепенно рассеивалась. Ночные шорохи и всполохи света и тени всё так же преследовали меня. Вообще, слишком нервным я стал за то время: на работе срывался на коллег, поссорился с друзьями, всё крайне раздражало, и эти видения ещё… Так что я ограничил себя во всём и просто смотрел кино и валялся на диване в свободное время.

И вот, примерно через пару недель после того, как калея закончилась, я внезапно оказался в управляемом сновидении. Это было в середине сюжета, когда уже происходило какое-то действие. Я резко остановился и, бросив прежнее занятие, решил оторваться от земли. Казалось, для этого нужно лишь подпрыгнуть, но ничего не вышло. Внезапно где-то рядом раздался голос, тихий, спокойный, сухой и уверенный. Голос объяснял, что нужно очень быстро разбежаться на месте и зачерпывая воздух, пойти по нему, как ящерица василиск по воде. Я проигнорировал. Через несколько минут он настойчиво повторил свои слова. Наконец, мне стало любопытно и захотелось попробовать.

– Беги. Быстрее! Ноги высоко не отрывай от земли. Перебирай ими быстро и мелко, широко не размахивай, – голос продолжал менторским тоном звучать где-то рядом. – А теперь слегка подпрыгни, продолжая перебирать ногами, и беги вперёд. Беги!

Я последовал совету и на какое-то время оторвался от земли, начав передвигаться по воздуху, но затем вновь опустился вниз.

– Повтори снова!

– Кто это? Кто ты? – любопытство брало верх, и мне хотелось узнать, откуда доносится этот голос и кому он принадлежит.

– Повторяй снова. Мелко и быстро перебирай, но…

– Кто ты? Что за ерунда? Зачем эта скрытность?

Голоса больше не было. Я понимал, что сплю, чувствовал, что могу что-то менять в сновидении, но определить, чей это был голос, не мог. Казалось, он звучал извне и не относился к самому сну.

Нелепый этот момент захотелось отмести в сторону, и я, как прежде в детских своих снах, разбежался по земле, зажмурив глаза, и стал подпрыгивать. Выглядело это, пожалуй, глупо, но после очередной попытки мне удалось подняться вверх и почувствовать знакомый поток воздуха под животом. Открыв глаза, я увидел, что нахожусь уже не в прежнем месте, а во дворе, где играл в детстве, у дома своих родителей. Приятное чувство полёта прервалось фразой знакомого голоса: «Это только глупости и сон. Повторяй снова! Учись!».

После этих слов всё вокруг стало обыкновенным сном, и я в нём растворился и забылся. Яркое впечатление стало постепенно вытеснять прежнюю тревогу, и в течение дня мне уже было проще и легче. Наверное, и в самом деле нужно больше спать и меньше думать, чаще забываться.

С той ночи и участились сновидения, в которых кто-то регулярно меня чему-то учил. И если физические упражнения во снах могли оказаться подсмотренными где-то краем глаза, либо как-то всплыть из подсознания, выстроиться на основе прочитанной фантастики, то участие в различных ритуалах, обрядах, и даже чтение каких-то древних книг, написанных «чертами и резами», объяснить мне уже сложно.

14 октября, среда

Неожиданные выходные, миниатюрный отпуск, позволили мне хорошенько отдохнуть. Вот уже почти неделю я ничем не занимался, забросив тренировки в спортзале, не думая о сновидениях, перестав себе готовить и прервав общение со всеми. Большую часть времени теперь я провожу лёжа на диване и пересматривая старые фильмы. Все сумбурные мысли, рассуждения, вся информация, бесконечно поглощаемая из книг и СМИ, всё это море бессмысленной чепухи, оседающей в голове после клишёных бесед, – всё это настолько засоряет голову, забивает чердак, что и жить-то не хочется. Сейчас, когда мне удалось часть этого мусора выветрить, валяясь тюленем на диване, всё стало как будто проще и легче, спокойнее. Кто-то говорил про важность баланса в жизни. Конечно, именно это и нужно – ни в коем случае нельзя перебарщивать с напряжением и работой над чем бы то ни было. А что касается осознанных сновидений, то здесь, пожалуй, стоит быть осторожнее. Мне уж точно. А не то, гляди, можно и совсем свихнуться. Надеюсь, подобных галлюцинаций больше не приведётся наблюдать.

Впрочем, с другой стороны, опыт довольно интересный. Раньше я думал, будто призраки и духи – плод работы нашего мозга, направленного на страх. Мы боимся всякого разного, и страх рассеивается. Когда нас пугает что-то конкретное, импульсы, посылаемые нашим мозгом, концентрируются на этом. К примеру, если человек боится огромных собак, то на этих собаках всё и будет собираться, пока человек этот не встретится с огромным и страшным псом. Если же бояться чего-то несуществующего, в отсутствии чего все вокруг абсолютно уверены, то страх в виде волн, посылаемых нашим мозгом, группируется на некой абстрактной модели, по сути, ни на чём, на пустом месте. И набирается оно так до того момента, пока концентрации и сил этих импульсов не станет достаточно для материализации. Тогда вот наш страх и становится видимым глазу, представ в обличье, наиболее пугающем конкретного человека.

Такая идея сформировалась у меня довольно давно, ещё в детстве, когда я боялся темноты, всякой нечисти и иже с ним. Поднимаясь домой по тёмному подъезду, где регулярно местная шпана выкручивала или разбивала лампочки, я буквально съёживался от страха. В такие моменты друзья любили подшучивать надо мной, подливая масла в огонь и рассказывая всякие страшилки. Я же старался избегать подобных разговоров и силился прекращать их фразами вроде «Тише, Миша, тише. Хватит уже». Всё это повторялось регулярно, пока однажды я не очнулся среди ночи от холодной тяжести на правом плече. Ещё не понимая, что происходит, я перевернулся с левого на правый бок, но тут же свалился на пол и сел, упершись спиной в кровать. Передо мной стояло в длинном балахоне полупрозрачное нечто. Его рука медленно двигалась от меня с того момента, как я упал. Призрак висел рядом и смотрел на меня. Я чувствовал это, хоть и лица, и глаз его было не видно под капюшоном. Мне хотелось кричать и звать на помощь родителей, но голос пропал, и я лишь беззвучно открывал рот и глотал воздух, как утопающий воду. Моё страшное видение продолжало висеть на расстоянии вытянутой руки, и в момент очередной моей попытки закричать с его стороны донёсся мой же голос: «Тише, Миша, тише!». После этого я зажмурился и тотчас провалился в пустоту. Некоторое время спустя, открыв глаза и поняв, что видение исчезло, я кое-как забрался в постель и, укрывшись с головой одеялом, уснул глубоким сном.

С тех пор я был уверен, что все истории о призраках имеют схожую природу. Но теперь, когда мой усталый мозг устроил подобное представление с шумами и видениями совершенно непонятных образов, сомнения стали подтачивать теорию. Как минимум, такие галлюцинации росли совершенно на другой почве. Что ж, нужно будет себя держать в таком состоянии, чтобы не позволить воображению вновь играть со мной этих шуток.

21 октября, среда

Интересно как бывает: вот только я решил покончить с неудачным экспериментом, погрузился в тюлений отдых, как вдруг наткнулся на рассказ известного рок-музыканта об осознанных сновидениях. Это была запись одной из его открытых лекций. Там говорилось о различных видах тренировок разума, тела, духа. И если для тела он приводил множество упражнений, таких как йога, то вот для разума единственным известным ему видом называл практику осознанного сновидения. А это, как было справедливо замечено, не совсем честно, ведь, где-то треть жизни мы проводим во сне, и очень часто даже предположить не можем, что там происходит. Можно представить, что выглядит это примерно следующим образом. Живёт себе человек, скажем, Вася, занимается своими делами, строит какие-то цели, планы, сталкивается с разными задачами в течение дня. Вечером он приходит домой и идёт спать. И как только Вася закрывает глаза, где-то совершенно другой человек, например, Коля, просыпается и начинает заниматься своими делами. А затем наоборот. И так раз за разом они сменяют друг друга, возможно, даже не подозревая друг о друге. Они, как соседи на коммунальной кухне, практически не пересекаются друг с другом: первый засыпает – второй начинает действовать, первый просыпается – второй куда-то исчезает. И при этом они как части одного существа, которые нуждаются друг в друге, нуждаются в том, чтобы стать одним. Это своего рода доктор Джекилл и мистер Хайд.