Фаншетта, или Сад Надежды - Жани Сен-Марку

Этот дом примет ее хорошо. Она была в этом уверена!

Каждый раз, уходя из дому, девочка не без гордости оглядывала свое жилище. Если Даниэль Мартэн неожиданно придет, ей не в чем будет упрекнуть Фаншетту. Всюду были порядок и чистота. Грязно-зеленые стены комнаты стали белыми, цвета ослепительно белой известки. Брат Жюль с помощью Эрве побелил их, чтобы подбодрить девочку. Несколько необычной была обстановка. Если не считать матраца на железных ножках, вся мебель состояла из набора ящиков. Здесь были все разновидности упаковочной тары — ящики для апельсинов в три отделения, ящики от мыла, отличающиеся особенной прочностью, и даже ящики из-под чернослива и сыра.

Фаншетта получила этот внушительный ассортимент от хозяйки бакалейной лавочки за то, что в течение шести недель сторожила по воскресеньям ее буйное потомство. Немного старой материи, подаренной Даниэль Мартэн, несколько гвоздей, молоток да две — три ссадины на пальцах — и ящики стали напоминать шкафы, табуретки и сундуки. Два ящика, поставленные друг к другу спиной и накрытые клеенкой, так ловко играли свою роль, что их можно было в самом деле принять за стол, особенно если знать, с какой стороны ставить ноги. Впрочем, это последнее обстоятельство было из тех мелочей, что не могут умерить энтузиазм пылкого сердца. В своем белом деревянном царстве Фаншетта, поглядывая на спящего Бишу, чувствовала себя счастливее, чем царица Савская на троне, отделанном золотом.

У девочки была еще одна большая новость и большая радость: она занимала теперь совершенно определенное положение в обществе. Она работала и очень любила свое ремесло, не похожее ни на одно другое ремесло на свете.

Подумать только, что ничего бы, может быть, не случилось, если бы не красные рыбки мадам Троньон…

В те времена, когда ноги мадам Троньон работали лучше и был еще жив покойный господин Троньон, у дворничихи была тайная страсть к игре. Она усердно посещала лотереи на ярмарках, время от времени располагавшихся у подножия холма. Вот почему благодаря капризу большого колеса и в обмен на пять кило сахару (большой лотерейный приз) мадам Троньон в один прекрасный день принесла в дворницкую двух красных рыбок.

Дворничиха не переносила ни птиц, ни собак, ни кошек; рыбы заменили ей все! «Юлий» и «Цезарь», прозванные так господином Троньоном в доказательство его учености, стали любимцами дворничихи. Они пережили ее супруга и остались единственной нежной привязанностью сварливой сторожихи. Упрямые и тупые, Юлий и Цезарь плавали в своей банке, и им снились рыбьи сны… Один из них разжирел, а другой отощал, хотя их кормили одинаково.

Приезд Бишу нарушил их мирную жизнь.

— Я не люблю рыб… — признался Бишу сестре. — До них нельзя дотронуться… Они не кричат. Они только и умеют пузыри пускать, когда проголодаются. И никогда не скажут, довольны они или нет!

Зато малыш прекрасно ладил с кошками. Поселившись в саду Норвен, он решил приручить одного из тех котов с независимым характером, которые вели по ночам таинственные переговоры друг с другом или бешено отплясывали свои танцы. Некоторые из них, охотясь на птиц, проводили в саду Норвен целые дни; при этом они из осторожности старались держаться подальше от метлы мадам Троньон.

Скоро один большой бесстрашный кот, рыжий, как марсианин Головешка, принялся неотступно следовать за Бишу. Новые друзья играли вместе в самые рискованные игры и совершенно по-родственному относились друг к другу. Рыжий кот, в отличие от всех остальных завсегдатаев сада, не был ни взъерошенным, ни тощим. Немного высокомерный, очень уверенный в себе, он был похож на кота из богатого дома. Фаншетте очень хотелось узнать, кто же его хозяин.

Драма разыгралась во вторник, за завтраком. По утрам мадам Троньон по-прежнему кормила у себя детей. В этот день коту удалось пробраться к ней в комнату и спрятаться на шкафу, откуда он мог сколько угодно рассматривать аквариум, который стоял как раз под шкафом. Зеленые глаза кота так и сверкали от удовольствия, словно он уже заранее смаковал свою добычу. Мадам Троньон забеспокоилась.

— Если этот кот дотронется до моих рыбок, я его убью! — взвизгнула она.

Бишу, заливаясь слезами, объявил голодный бунт…

Дело принимало плохой оборот, и Фаншетта попросила у тетки Лали разрешения поймать кота и привязать его к ножке стула, на котором сидел малыш. В виде исключения, мадам Троньон проявила великодушие и согласилась. Она даже одолжила ленточку, чтобы привязать ее к шее «дикого зверя», наконец-то взятого в плен. Но попробуйте-ка удержите на привязи кошку! Кот нашел, что с ним сыграли некрасивую шутку, и, как только его после завтрака отвязали от стула, умчался, как комета, унося за собой в неизвестность голубую ленточку тетки Лали. До конца недели он больше не появлялся.

Как-то утром, на рассвете, когда окутанный туманом сад еще не проснулся, кот замяукал под дверью своих маленьких друзей. Бишу, проснувшись, закричал:

— Открой скорее, Фаншетта! Это мой котенок…

У его рыжего друга еще не было имени.

Немного поворчав — было очень холодно, — Фаншетта впустила замерзшего кота. Холодное дыхание ветра, сырой утренний туман проникли вместе с ним в комнату. Вдруг девочка, широко раскрыв сонные глаза, воскликнула:

— О Бишу… твой кот что-то принес!

— Мышку?

— Нет. У него на шее что-то вроде… медали!

При ближайшем рассмотрении медаль оказалась мешочком, небрежно сшитым из куска старой коричневой материи и привязанным к шее кота тонкой шерстяной ниткой. Было совершенно непонятно, как уцелел такой хрупкий ошейник во время прогулок кота по крышам, деревьям и водосточным трубам. И как этот мешочек попал к Фаншетте в дом? Эта случайность была настоящим маленьким чудом!

Девочка зажгла свечу, нашла ножницы и, распоров грубые стежки, высвободила из мешочка кусок бумаги, сложенный вчетверо.

— Слушай, Бишу!.. Твой кот принес письмо.

— А что это такое — письмо?

Но Фаншетта уже разбирала и читала вполголоса четкий и ровный почерк.

— «Настойчиво прошу человека, привязавшего ленту к моему коту, никогда больше этого не делать! — говорилось в письме. — Этот кот проводит время на крышах, занимаясь самыми невероятными акробатическими упражнениями. Стоит ему за что-нибудь зацепиться, и лента его задушит. Я могу делить с кем-нибудь его дружбу, но не хочу, чтобы жизнь его подвергали опасности. Не забивайте ему также голову разными кличками. По многим причинам его зовут «Затмение». Я, его друг, — астролог».

Следовала подпись: «Клод Бюва́, авеню Жюно́, 24, 6-й налево».

Сообщать свой адрес — это ведь все равно что приглашать в гости… Не так ли? К тому же дом 24 по авеню Жюно находится в каких-нибудь ста пятидесяти метрах от сада Норвен.

Весь день девочка старалась представить себе астролога… Клод Бюва… Должно быть, это толстая старая дама[17], похожая на жену пономаря из церкви Сен-Пьер, с седыми волосами в тугих завитушках. Интересно, сколько же папильоток требуется на такую прическу?

К вечеру следующего дня Фаншетта нажимала кнопку звонка у дверей астролога. Оказалось, он жил под самой крышей в красивом большом доме. Дверь отворилась, и девочка замерла от неожиданности при виде улыбающегося безногого человека, который быстро передвигался в ящике на колесиках.

— Ах, понимаю… — добродушно сказал человек, заметив растерянность Фаншетты, утратившей дар речи. — Разве ты не знала, что я безногий?.. Ничего в этом нет особенного. Когда я дома, я обычно снимаю протезы… Входи, девочка, не бойся! Ты за гороскопом? Кто тебя послал?

— Нет… О нет, нет, мсье… — пробормотала Фаншетта, которой очень хотелось в эту минуту очутиться на самой нижней ступеньке лестницы. — Это… это по поводу кошки! Простите меня, пожалуйста, за ошейник…

— Ах, так вот кто приручил этого дикого зверя! — воскликнул астролог. — Войди же! Судьба, должно быть, не зря решила свести нас при помощи Затмения. Есть у тебя пять минут времени? Твоя мать не будет волноваться?

Было трудно определить возраст этого усатого лысого человека с веселыми глазами. Очки с толстыми стеклами придавали выражение некоторой строгости его безмятежному лицу, на которое, однако, наложили свой отпечаток пережитые испытания. Ласковое внимание, дружеская улыбка калеки успокоили девочку, и она коротко рассказала ему про свою жизнь на улице Норвен.

— Ты не забыла спустить лифт вниз?.. Нет?.. Пойдем, я покажу тебе дорогу ко мне в кабинет.

Человек-обрубок с поразительной быстротой передвигал по коридору свою тележку на колесах. Он даже сам взобрался на кресло и предложил Фаншетте сесть по другую сторону стола, заваленного бумагами.

— Когда-то я был инженером-химиком, — объяснил хозяин Затмения. — Астрологией я стал заниматься после несчастного случая, когда потерял ноги. Злая судьба обрекла меня ползать по земле до конца моих дней. Вот я и решил, из духа противоречия, дожить свою жизнь на шестом этаже, уткнувшись носом в самое небо…